Kuroko no Feedback: день третий

Код для сборного поста недельки

[L]Донна Дункан[/L] отзывается <a href="http://donna-dunkan.diary.ru/p206807985.htm">здесь</a> на:

Работы с ОТПВ:
— миди «Последний матч», авторы [L]Lonely Heart[/L], [L]NecRomantica[/L];
— миди «Чудес не бывает», автор [L]NecRomantica[/L];
— миди «Первая победа», автор [L]Мэй_Чен[/L];
— миди «Банальнейшая история о привидениях», автор [L]Дамария[/L];
— миди «Почти дружба и немного больше», автор [L]darkmorgana~[/L];
— миди «На коротком поводке», автор [L]~Джи~[/L];
— мини «Запрещенный баскетбол», автор [L]daana[/L];
— миди «Мидорима и поиски якоря», автор [L]Кетте[/L].

Работы с мини-ОТПВ:
— арт «Поход (основы туризма для чайников)», автор [L]aldaria[/L];
— мини «Последний в списке», автор [L]Фран.[/L];
— драббл «Конфеты», автор [L]daana[/L];
— драббл «Печальнейшая повесть о пользе и вреде поэзии, о бессмертной любви и о том, как Имаёси умер ради нее четыре раза, а Касамацу - целый один», автор [L]Дамария[/L];
— миди «Имбирь, мед и что-то еще», автор [L]Аттян[/L].

Сегодня черед Шипперских войн.
Ну что тут сказать… В этом фэндоме хорошо быть мультишиппером
ОТПВ 2.0 - одно из немногих фэндомных мероприятий, где я успела что-то прочитать в процессе и сразу же оставить отзывы... Поэтому пока пропущу. Хочется сказать еще про несколько текстов, а про некоторые и повториться, но не укладываюсь по времени((
Мини-ОТПВ 2.0 сегодня просто не успела, так что тоже откладывается на воскресенье.
Мне уже заранее страшно представить, какого объема может выйти воскресный пост

ОТПВ:

8 штук

Название: Последний матч
Автор: Lonely Heart, NecRomantica
Пейринг/Персонажи: Касамацу Юкио/Кисе Рета, Кайджо
Пожалуй, это мой самый любимый фик по данному пейрингу. Довольно своеобразный выбор для ОТП, учитывая сюжет и финал, ну а вот все же))
Он очень емкий, четкий и страшный, но при этом не безнадежный, и это главное. События происходят кинематографично и так быстро, что не успеваешь сделать вдох, до самого конца следишь за ними, как завороженный. Весь текст словно пропитан тягостным туманом, с которого и из-за которого начинается вся история, атмосфера постепенно нагнетается, становится все больше не по себе – и тем неожиданней и ярче внезапное прояснение в конце, потому что, несмотря на произошедшую трагедию, заканчивается текст на позитивной ноте. И это замечательно.
Не только пейринг, но и остальные персонажи из команды отлично раскрыты, пусть и штрихами – спокойный разумный Кобори, не теряющий надежды встретить свою Прекрасную Даму Морияма, суматошный Хаякава, сторонящийся Кисе Накамура… И оригинальные персонажи-баскетболисты, хоть характеристики даны всего троим из них, получились достаточно яркими и убедительными. Да и подозрительный жутковатый старик с горстями мелочи запоминается))
Но главное, конечно, Кисе с Касамацу и их отношения, которые переданы через мимолетные жесты, случайные (и не такие уж случайные) прикосновения. Решительный и одновременно растерянный Кисе и раздражительный, но заботливый Касамацу. И само их признание – неожиданное, неуместное, на пике эмоций, главная из которых страх, которое выглядит трогательно и нелепо, но тем более искренним оно кажется.
Простите, не могу объяснить внятно, но очень люблю эту историю

Название: Чудес не бывает
Автор: NecRomantica
Пейринг/Персонажи: Касамацу Юкио/Кисе Рета, ПЧ, Кайджо, Сейрин
Еще один любимый фик. Экшен с закрученным, но гармоничным сюжетом без провисаний и неотвеченных вопросов; антиутопия про принудительно серый мир, из которого пытаются изгнать краски.
Хотя это тоже не столько шипперский текст про отношения, сколько история о поиске себя и своего места. Касамацу здесь замечательный, прямой и честный, как в каноне, а еще лишенный гибкости, которой его не учили – и именно поэтому ему так тяжело принять, что система, в которой его воспитали, неправильна, по-настоящему ненормальна. И то, как показано его отношение к этой системе – как оно меняется, как он понимает, что нужно меняться самому, как из винтика системы становится собой и наконец осознает, что хочет жить… В это все очень веришь и сопереживаешь.
Особенно запомнилась и запала в душу деталь с голубыми глазами Касамацу – что в нем тоже подозревали «ненормального». И много других деталей и мелочей – как сюжетных, так и просто «декоративных». Любопытно обыграна «радужность» ПЧ, интересно показаны их отношения глазами стороннего наблюдателя-Касамацу. Хорошая параллель с каноном, за что Касамацу сделали капитаном (вообще самые лучшие АУ – те, в которых сохраняются такие привязки к канону). Много персонажей на фоне – особенно запоминаются Такао, Киеши и Куроко, ну и переживающие друг за друга Аомине с Кагами)) Неожиданная положительная роль отца Акаши.
А самое главное – подтверждение, что чудеса все-таки бывают.

Название: Первая победа
Автор: Мэй_Чен
Пейринг/Персонажи: Касамацу Юкио/Кисе Рета, Куроко Тецуя, Кагами Тайга, Аомине Дайки
Когда я читала этот фик первый раз, с каноном «Шингек» была знакома очень поверхностно, восприняла декорации больше как ориджинал. Было интересно перечитать сейчас – пожалуй, в этот мир можно вписать персонажей из любого другого канона, и степень вхарактерности-вканонности будет зависеть только от мастерства автора. Здесь, мне кажется, все вышло органично.
Это получился, скорее, набор отдельных сцен и ярких эпизодов из ненаписанного макси. Но читаешь его все равно с увлечением, и интересно, как адаптированы баскетбольные способности персонажей и некоторые события КнБ (сцены с Кагами и Куроко, Аомине, рыдающий в одиночестве Касамацу). И мне особенно нравится, что показано изменение характера Кисе – это «я, я, я» и индивидуализм в начале и как он постепенно, на примере Сейрина и собственного нового отряда, понимает, насколько важна работа в команде.
Отношения Кисе с Касамацу идут больше фоном, через детали/диалоги, и финальная сцена до обидного короткая (ОТП же!!!), но все равно эмоциональная.

Название: Банальнейшая история о привидениях
Автор: Дамария
Пейринг/Персонажи: Имаеши Шоичи/Касамацу Юкио, Аомине Дайки, Кагами Тайга, Куроко Тецуя
Первый фик, который я прочитала по этому пейрингу, с легким недоумением и мыслями «А как?» и «Почему?»
Пейрингом тогда не особо прониклась, но вот сама история понравилась и запомнилась. Она вроде и незамысловатая в чем-то, не самая оригинальная (во всяком случае, я уже точно до этого где-то встречала, что призрак оказывается духом человека в коме, и не раз), но легкая и искренняя. Очень приятный ПОВ Имаеши, живые и задорные диалоги, нравится, как показано общение Имаеши с Сусой – его совсем немного, но сцена получилась яркая. Касамацу непривычный и необычный (что вполне логично, учитывая обстоятельства), но очаровательный. Развитие самих отношений получилось закономерным и, пожалуй, уютным, так что в конце радуешься, что у персонажей все-таки будет возможность эти отношения нормально продолжить

Название: Почти дружба и немного больше
Автор: darkmorgana~
Пейринг/Персонажи: Имаеши Шоичи/Касамацу Юкио
Собственно, главное содержание текста прекрасно отражено в названии – он именно про это «немного больше» и постепенный переход к нему от дружбы. Очень славные персонажи, которым симпатизруешь и над похождениями которых периодически хихикаешь. Из тех бытовых историй, которые оставляют после себя легкое и светлое ощущение: вроде бы ничего особенного не произошло, просто еще одна повесть о любви, а все равно вспоминаешь с улыбкой, даже почти совсем забыв сюжет. Диалоги! Диалоги тут, на мой взгляд, самое главное – удивительная ехидна Имаеши (ну, как ему и положено) и упорно не желающий ему проигрывать и сдаваться Касамацу. С другой стороны – «после того, что Тоо сделали с Кайджо, он обязан был на их капитане жениться, как честный человек», так что финал вполне закономерен XD Да, и влюбленный Имаеши неожиданно трогательный)) А еще очень позабавило, что он подрабатывает в цветочном магазине.

Название: На коротком поводке
Автор: ~Джи~
Пейринг/Персонажи: Имаеши Шоичи/Касамацу Юкио
В сути своей – совсем не позитивный текст, если задуматься над затронутыми в нем проблемами и обстоятельствами, которые подтолкнули персонажей к такой жизни. Но в то же время – очень классный экшен, насыщенный, из него мог бы получиться зрелищный фильм. И какой же тут хороший Касамацу! Простите, слишком люблю котика, не могу сказать внятно
Отношения героев показаны в развитии, от знакомства до кульминации, и это развитие происходит напряженно, на фоне экшенового сюжета, но характеры отлично сочетаются – подначки Имаеши (куда же без них!), прямолинейная честность Касамацу… можно сказать, что это уже классика))
Понравилось, как вплетены в повествование остальные персонажи – Момои, Кайджо, Мидорима. Интересно показаны отношения Имаеши с Ханамией и реакция Касамацу на эти отношения. И не знаю, наверное, немного глупо прозвучит, но сколько времени прошло после первого прочтения – а я до сих пор переживаю за сестру Касамацу.
Из деталей – очень запомнилось, как обыграно плохое зрение Имаеши, об этом в фиках часто забывают (хотя в каноне немало очкариков, особенно для спокона).
Обидно, что финал получился торопливый и скомканный. С огромным удовольствием почитала бы продолжение этой АУ с дальнейшим развитием отношений))

Название: Запрещенный баскетбол
Автор: daana
Пейринг/Персонажи: Мидорима Шинтаро/Такао Казунари, ПЧ
Одна из первых прочитанных мной мидотак и одна из самых любимых и необычных.
Я до сих пор так и не посмотрела «Психопаспорт» и сначала даже не поняла, что это вообще кроссовер, думала, просто АУ. Но история получилась цельная и самодостаточная, она не нуждается в подпорках из знания другого канона (хотя это знание наверняка помогает заметить какие-то пасхалки).
Набор отдельных ярких и самодостаточных сцен, которые в итоге собираются в единую мозаику. Здорово, как штрихами показаны второстепенные персонажи, отличные дилалоги, умница Момои – почему-то она запомнилась особенно. И отношения Мидоримы с Такао тоже нарисованы прерывистыми штрихами, об их эмоциях больше догадываешься, чем читаешь… но тем сильнее впечатление.
А также надежда, что в итоге теперь все будет хорошо.
И все-таки баскетбол. Хоть и АУ, которое, вроде бы, ни к какому баскетболу не располагает.

Название: Мидорима и поиски якоря
Автор: Кетте
Пейринг/Персонажи: Мидорима Шинтаро/Такао Казунари, Шутоку, Акаши Сейджуро
Больше всего поражает, в какой маленький (и совершенно не затронутый в манге) отрезок канона вписаны события этого фика. Так, что получается словно бы преканонная предыстория этих персонажей и их отношений.
Такао вышел очень яркий и убедительный, его эмоциями проникаешься и вместе с ним, глядя его глазами, так же влюбляешься в Мидориму. И сами попытки Мидоримы найти себе новый якорь, какую-то стабильную точку в мире – отличная идея. Образ Мидоримы в тире! *__* Чайная церемония, сеги – все описано так ярко и убедительно, что сомнений не возникает: такое правда могло бы быть. И отдельно хочется отметить реакцию Такао на Акаши, вообще само участие Акаши в этой истории. И диалоги!
Оно получилось очень подростковое – в положительном смысле. Мальчишеское, немного наивное и трогательное. И Мидориме действительно с Такао повезло. Очень.
Но лучше всего здесь финальная фраза, к которой подводит весь предшествующий текст.

Мини-ОТПВ:
Удивительное дело, но первые ОТПВ действительно получились именно мини))

5 штук

Название: Поход (основы туризма для чайников)
Автор: aldaria
Пейринг/Персонажи: Кагами Тайга, Аомине Дайки
Мои самые любимые арты – сюжетные. Или такие, за которыми наглядно видна история, которые можно долго рассматривать и представлять, как герои дошли до жизни такой, что осталось за кадром и что будет дальше.
Аомине с Кагами тут очень душевные придурки, и разница их подходов к походу (Изуки, ну, ты понял) более чем наглядна – и дело не только в экипировке, но и прежде всего в позах и лицах)) Выразительный язык тел и еще более выразительная поварешка)) А главное – за этим артом действительно стоит история!

Название: Последний в списке
Автор: Фран.
Пейринг/Персонажи: Такао Казунари, Изуки Шун, Акаши, ПЧ и Ниджимура Шузо
Очень забавный и милый текст)) Конечно, сюжет по сути вдохновлен идеей с кинков, оттуда же необычный набор персонажей, но исполнение получилось очаровательное! Детишки славные и именно детишки, особенно в диалогах)) Ну и финал такой… правильный и в духе канона XD

Название: Конфеты
Автор: daana
Пейринг/Персонажи: Аомине Дайки/Куроко Тецуя
На самом деле, я не очень люблю данный пейринг. Но этот драббл запомнился и порадовал своей… даже не знаю, как правильно сказать… живой непосредственностью? А также диалогами и весьма нестандартным применением конфет))

Название: Печальнейшая повесть о пользе и вреде поэзии, о бессмертной любви и о том, как Имаёси умер ради нее четыре раза, а Касамацу - целый один
Автор: Дамария
Пейринг/Персонажи: Имаеши Шоичи, Касамацу Юкио
Необычная подача и вполне достойное ее содержание. Повесть получилась не только печальнейшая, но и весьма поучительная. А стихов Имаеши и правда лучше больше не писать)) Он и без них прекрасен!

Название: Имбирь, мед и что-то еще
Автор: Аттян
Пейринг/Персонажи: Изуки Шун/Хаяма Котаро, Хьюга Джунпей, Мибучи Лео, Киеши Теппей
Фик, который сделал для меня изуяму. Да, сначала были тексты из дежурки, которые вызвали у меня симпатию и интерес к этому пейрингу (настолько, что я даже задумалась взяться за него сама), но по-настоящему я полюбила котиков именно благодаря этой истории.
Мне безумно нравится эта АУ, сам мир, необычная концепция магии дыма, увлекательная и немного пугающая история с проклятой статуэткой, хотя очень многое осталось за кадром. Но главное здесь – персонажи и их роли: не только главный пейринг, но замечательный Хьюга, хмуро-заботливый и суровый, и их снайперское противостояние с не менее прекрасным Лео, а еще - Киеши, который всегда все делает лучше (хотя Хьюга с этим, разумеется, не согласен). И сами Изуки с Хаямой. Зацепившиеся друг за друга, зазвучавшие в унисон еще заочно, до первой встречи лицом к лицу, вроде бы оказавшиеся по разные стороны конфликта - а все равно интуитивно объединившиеся.
Детальки - много-много деталек! - атмосфера, каламбуры, неудачливая мумия и, конечно же, «бордель матушки Шо»)) А еще многое, многое другое
Горжусь, что приложила к этому тексту руку мозг и посодействовала в сочинении стишка-заклятья XD

Спасибо!

@темы: рекомендации

---

Kuroko no Feedback: день второй

К сожалению, в рамках этой ФБ я правда продэдлайнила все, что можно и нельзя(( До сих пор удивляюсь, как успела все-таки дописать и донести свои собственные тексты.
В результате нормально посмотреть командные работы смогла только уже после завершения выкладок, и прочитала до сих пор далеко не все.
И снова - слишком много прекрасного, так что обо всем запланированном за один присест никак не отзовешься...

5 фиков и 1 цикл драбблов

Название: Все получится
Автор: darkmorgana~
Пейринг/Персонажи: Аомине Дайки/Момои Сацуки, Кисе Рёта
Очень славная и по-хорошему подростковая история – такая, местами нелепая и неловкая, с яркими пиками эмоций и неразрешимыми душевными метаниями. А еще – очень легкая и светлая. Все персонажи, как на подбор, получились трогательными придурками (ну ладно, окей, все, кроме умниц Куроко и Момои), и при чтении хочется умиленно улыбаться, особенно из-за диалогов, а еще веришь в то, как показан переход от дружбы к любви или, скорее, запоздалое осознание этого перехода. Очень-очень понравилось, и не только потому, что ОТП!

Название: Седьмая история
Автор: Vitce
Пейринг/Персонажи: Кагами Тайга, Куроко Тецуя, Кисе Рёта, Аомине Дайки, Мидорима Шинтаро, Мурасакибара Ацуши, Акаши Сейджуро
Не просто страшилка, а сразу семь очень разных пугающих историй, которые при этом не кажутся разрозненными яркими осколками, а воспринимаются именно единой цельной историей. И вроде бы довольно быстро начинаешь догадываться, в чем подвох и чем все закончится, - но это ничуть не мешает получать удовольствие от текста!
Некоторые страшилки узнала - например, с Мидоримой, и от нее осталось двоякое впечатление: самый пик страха там должен быть в моменте «оно стояло внутри», дальнейшее уже воспринимается как послесловие, хотя момент с обглоданными и забинтованными пальцами очень классный в качестве привязки к канону!
Другие стали для меня чем-то совершенно новым, из них почему-то больше всего напугала про Аомине… не знаю, может, дело в том, как она описана, но аж до мурашек пробрало при чтении.
А еще очень понравилось, как показаны взаимоотношения героев, через детали и диалоги, особенно тронул момент ближе к концу, когда Кагами хочет дотронуться до Куроко.
И становится интересно, как именно расскажет свою седьмую историю Кагами))

Название: И никакой романтики!
Автор: Lonely Heart
Пейринг/Персонажи: Хьюга Джунпей/Мибучи Лео
Тут очень не хватает дивной ачивки «Сводил ОТП в кино на 50 ОС», но мне лень за ней идти))
Классическая любовная комедия с разнообразными дурацкими ситуациями и взаимонепониманием, которое и приводит к таким ситуациям)) Персонажи очаровательно общаются и очаровательно взаимно тупят, при этом общаясь так, словно они – два идеально дополняющих друг друга кусочка паззла. И то, как Хьюга пытается показать себя с лучшей стороны, не до конца это сам осознавая, то, как подначивает его Лео, а еще случайно выигранный подарок и, наконец, совместный поход в кино на очень неразумно выбранный Хьюгой фильм (и мимошедшие очаровательные Цучида со своей девушкой) – все это закономерно подводит к финалу, который читаешь с удовлетворенной улыбкой)) Но интересно: хватит ли Хьюге когда-нибудь духу признаться, как все было на самом деле? ^^

Название: Перо ястреба
Автор: Херли Пэкс
Пейринг/Персонажи: Мидорима Шинтаро/Такао Казунари
Такао определенно очень идет быть нечистью – не только в этом фике, а вообще… но в этом фике особенно))
История классическая по всем фольклорным канонам: герой получает волшебного помощника, в какой-то момент нарушает запрет (от страха или любопытства) либо отказывается от помощника, а потом понимает, как был не прав, и героически преодолевает в попытках все вернуть. И, надо сказать, Мидориме особенно идет роль такого героя. Но интересно, как долго теперь его главным счастливым талисманом будет оставаться именно перо ястреба?)
Особенно понравилось, как описаны преображения Такао в птицу – и то, что поначалу не до конца понятно, взаправду ли это происходит, или же Мидорима сам себе выдумал странную историю и в нее поверил, начав видеть что-то странное.

Название: И смерть пройдет мимо
Автор: Vitce
Пейринг/Персонажи: Мидорима Шинтаро/Такао Казунари, ОМП и ОЖП на фоне
Про этот фик уже писали многие, потому что он безусловно того заслуживает, но мне все-таки тоже захотелось сказать несколько слов пару абзацев)
Это очень классная самостоятельная история, которую можно было бы расписать до полноценного романа, еще более лихо закрутив сюжет и вписав больше героев, – но и в формате повести она очень хороша. Хотя в то же время – это именно фанфик по КнБ, привязанный к конкретным персонажам и канонной предыстории их отношений.
В целом при чтении я постоянно вспоминала «В финале Джон умрет» - в этой книге очень похожая атмосфера и такой же своеобразный сплав мистики и фантастики: честно говоря, ни там, ни здесь я так до конца и не поняла, какой жанр будет поставить вернее XD
Цельный, проработанный сюжет, много ярко прописанных диковинных тварей и еще больше мелких бытовых деталей, из которых складываются образы главных персонажей. Так, например, особенно понравилась и запомнилась сестра Мидоримы, через общение с которой глубже раскрывается он сам (и присутствующий где-то там рядом с ней Акаши, тоже забавная деталь). Выдержанная линия отношений главных героев – и вроде бы почти с самого начала ждешь пуговицу, а все равно как-то горло перехватывает, когда ее наконец видит Мидорима.
И, наверное, самое главное и важное в такой сюжетной истории: здесь очень правильный и своевременный финал. И по эмоциям, и по событиям. Хотя, конечно, поневоле задумываешься, а что будет дальше, как герои выпутаются и объяснят другим людям произошедшее… Но это как раз и здорово: история не заканчивается с последним абзацем, а продолжается внутри читателя.
Только птичек жалко(( Ну, и всех прочих зверюшек тоже.

Название: Цикл «Фейлы»
Автор: NecRomantica, Nappo, Lonely Heart, Аттян
Пейринг/Персонажи: разные
Простите, про все драбблы сразу.
Это была потрясающая задумка и отличное воплощение!))) Особенно если учесть, как именно оно все воплощалось XDD
«Не в этот раз». Несчастные аокаги))) Тот случай, когда персонажи сами себе придумали проблему, чтобы героически ее преодолевать – и так и не преодолели XD Очень яркая, живая и убедительная сценка, придурков жалеешь и одновременно на них умиляешься)) Но кто же в итоге окажется более мужиком?
«Затмение». Несчастный Кагами. Куроко как всегда. И Ниго тоже как всегда. А страдать приходится исключительно Кагами! Но очень хот-хот-хот сценка, хоть вроде и ждешь сразу подвоха, но все равно
«На удачу». Кисе, трогательный и нелепый Кисе, решился, собрался, ответственно подготовился! И такой внезапный, несправедливый облом от рационального семпая))
«Эксперименты». Никогда не рассматривала этот пейринг всерьез, но совершенно неожиданно прониклась. Потому что сложно было не, не после такой сцены! Даже теряюсь, каким смайликом выразить свои эмоции… Но как и весь цикл – забавно, неловко и горячо)) Чего стоит одно только строгое и педантичное следование сценарию! XD
«Конфликт разных версий». Очень, ОЧЕНЬ подходящий момент для того, чтобы внезапно сменить личность XD Маюзуми попал, иначе и не скажешь)) Хотя, кажется, он не то чтобы сильно против? Никогда не была фанатом кроссдрессинга, но тут прямо прониклась – видимо, сработал фактор Акаши, который, как известно, абсолютен))
«Куда приводят мечты». Хьюга в купальнях!!! Поведение Хьюги в купальнях на контрасте с тем, как он может вести себя в отношениях! Это просто обязан был кто-то написать – и Лео для свидетеля подошел идеально XD К сожалению, в этот раз мечты завели куда-то не туда)) Но Лео явно не сдастся, я в него верю, он придумает еще какой-нибудь план! (не менее коварный, чем выходят у Имаеши)
«Чат с незнакомцем». Очень неожиданный пейринг. Но так же неожиданно зашло – потому что оно получилось бодрое и задорное, и Ниджимура прекрасен от и до)) Его несчастному неузнанному собеседнику поневоле сочувствуешь XD
«Увлеклась». Момои в корсете и с ремнем! *___* И процесс зашнуровывания этого самого корсета, перемежаемый умножением трехзначных чисел и годами правления императоров! Два очень умных человека всегда найдут, чем развлечься вместе, но кто же виноват, что их развлечения могут оказаться не совсем такими, как обычно бывают у простых и не таких умных смертных?)) Прекрасная пара Хотя Имаеши нельзя не пожалеть))

Спасибо!

@темы: рекомендации

---

Kuroko no Feedback: день первый

К сожалению, я почти никогда не успеваю прочитать что-то заинтересовавшее меня вовремя, сохраняю и откладываю на потом. И это потом все откладывается, откладывается, иногда забывается, а иногда просто оказывается вроде как несвоевременным и неактуальным…
Поэтому такая Неделька отзывов лично для меня – шанс наконец-то отработать карму и сделать то, что давно уже хотела, но все никак не доходили руки
Кажется, я разучилась писать внятные последовательные отзывы (если вообще когда-либо умела ), так что тут просто всплески эмоций и впечатлений Конечно, в итоге вряд ли напишу даже на десятую часть всего того, о чем хотелось бы… Ну, хоть что-то!
Можно сказать, что сегодня получился вечер ностальгии – это в основном те фики, которые мне полтора года назад скинула папочкой на флешку Аттян, заполировав марафон «посмотреть два сезона КнБ за три дня» XD
Планировала еще охватить сразу ЗФБ-14, тоже из той же папочки, но не успела – там слишком много прекрасного. Попробую наверстать в свободный день.

5 штук

Название: Правая рука света
Автор: _CrazyJill
Пейринг/Персонажи: Кагами Тайга/Куроко Тецуя, Аомине Дайки, Кисе Рёта, Мидорима Шинтаро, Мурасакибара Ацуши, Акаши Сейджуро
Открыв этот текст впервые, при виде названия я сразу вспомнила про Ле Гуин. Но каждый раз при перечитывании я так увлекаюсь, что забываю о всех посторонних ассоциациях и погружаюсь в текст – поэтому цитата про «одну американскую книжку» оказывается неожиданной))
Здесь очень славный Куроко. Как вода: вроде бы сдержанный, спокойный до холодности, рациональный – но в то же время почти болезненно эмоциональный где-то внутри. Взять хотя бы сцену с его реакцией на связанного Кагами.
А взгляд на Кагами глазами Куроко, каталог-описание разнообразных улыбок – таким Кагами, во всех смыслах по-настоящему светлым, невозможно не проникнуться.
То, как показаны отношения ПЧ («К тому же, они знали друг друга так долго и так близко, что секс с любым из команды казался кровосмешением»), детали, придающие истории объем – вроде ужасного свитера, в который заставили нарядиться Аомине… все это делает текст не просто яркой плоской картинкой и игрой в декорации.
Наверное, АУ про ПЧ-мафию/преступников и Кагами-полицейского напрашивается само… Но теперь мне даже как-то сложно представить эту расстановку сил иначе, чем в данном фике. Правда, он воспринимается скорее как пролог, завязка большой и, наверное, неоднозначной, необязательно хэппи-эндной, но увлекательной истории.

Название: BTW, Happy Birthday
Автор: Asahara Yukime
Пейринг/Персонажи: Имаеши Шоичи/Касамацу Юкио
Я пришла в фэндом сильно позже, поэтому не знаю, когда и как изначально зародилась имакаса как пейринг… Но, наверное, этот фик был в числе первых?
В любом случае, он получился, на мой взгляд, искренним и душевным. Вроде бы простая, в чем-то даже обыденная-бытовая история, но переживания Касамацу после проигрыша, попытки себя успокоить и как-то смириться, деталь с досадой на отсутствие плеера или книги в поезде, из-за чего не получается отвлечься, и найденный выход с мелодией – все это описано так, что веришь. Касамацу очень котик, простодушный и хороший. И этот Имаеши на контрасте сам получился, как подарочная упаковка, замотанная в несколько слоев разноцветной оберточной бумаги. Или это все же Касамацу тут так замотан? Повезло, что Имаеши достаточно упорный, чтобы не сдаваться в «сложных случаях»))

Название: Тренинг личностного роста
Автор: Rudaxena
Пейринг/Персонажи: Кагами Тайга/Куроко Тецуя
Бедный Кагами. Вообще именно эту фразу мне чаще всего хочется сказать что при пересмотре канона, что при прочтении некоторых (вхарактерных, на мой взгляд) кагакурных фиков – бедный Кагами, как ему каждый раз достается ни за что, такому простодушному и местами наивному котику)) Куроко жесток и безжалостен – особенно если ставит перед собой задачу во что бы то ни стало добиться цели!
Забавный и горячий фик, с бодрыми диалогами и ужасающе неловким, но очень наглядно описанным тренингом. «Тормоз, непробиваемый, как бронированный баран», запомнился мне надолго, как и общий позитивный настрой текста))
Хотя, конечно, Кагами все-таки жалко XD

Название: На краю вселенной
Автор: Воображаемое зло
Пейринг/Персонажи: Аомине Дайки/Куроко Тецуя, Кагами Тайга, Момои Сацуки, Кисе Рёта, Мидорима Шинтаро, Такао Казунари и многие другие
Мои познания в СтарТреке весьма фрагментарны и исчерпываются несколькими произвольными эпизодами классического сериала, симпатией к персонажам и зачем-то посмотренными новыми фильмами.
В фике получилось довольно неожиданное распределение ролей, но в то же время столь же неожиданно подходящее в рамках рассказанной в тексте истории – чего только стоит один Скотти-Мидорима, который весь в «Кажется, я вчера что-то изобрел» - «Знать бы еще, что». И сама история вышла забавная и задорная, и форма подачи, и содержание. Ну и суета вокруг триббла – как же без маскота и его злоключений (и связанных с ним злоключений окружающих)?)) Текст оставляет после себя ощущение легкости и позитива, его было приятно перечитать и снова улыбнуться. И греющая душу мелочь – что даже в космоАУшке нашлось место баскетболу

Название: Как два разумных человека
Автор: Пухоспинка
Пейринг/Персонажи: Кагами Тайга/Куроко Тецуя
Все началось с картошки.
Вернее, все началось с канона и двух главных персонажей, которых очень быстро стало слишком сложно воспринимать по отдельности друг от друга.
И я рада, что это фик стал одним из первых, которые я прочитала по ОТП.
Потому что он… честно говоря, я даже затрудняюсь подобрать для его определения какое-то одно слово, чтобы не повторяться, но при этом внятно выразить свою мысль.
Он очень… правильный. Вот, наверное, так. Такой, каким и должен быть, – и персонажи в нем, и их отношения тоже именно такие, какими должны быть.
И то, что описанная история собрана из деталей, простых и бытовых, знакомых и понятных, как та картошка, с которой все началось, делает происходящее в тексте тоже знакомым, понятным и близким.
И это здорово

Спасибо!

@темы: рекомендации

---

Драбблы с БВХ

код для Обзоров

<a href="http://donna-dunkan.diary.ru/p206621310.htm">Драбблы с БВХ</a> <b>«О вкусах и их последствиях»</b> (Киеши/Хьюга, романс, PG), <b>«Для шунок от Шуна»</b> (Хаяма/Изуки, романс, PG), <b>«Под дождем и от дождя»</b> (Мибучи/Хьюга, романс, PG) от [J]Донна Дункан[/J]

Продолжая традицию дэдлайнерства.
В первой БВХ поучаствовать не смогла, уже не помню, почему, только со стороны наблюдала… Но здесь прям вдохновило! Конечно, из-за растянутости оно местами шло вяло, а то и вовсе уходило куда-то в сторону, и непрерывного задорного упороса, как в прошлый раз, не вышло – но мне все равно понравилось участвовать))

Спасибо всем, кто делал этот праздник! Артерам, коллажистам, фотошопперам, райтерам всех мастей, неподражаемому кинотеатру «Хуйня» и всем остальным креативщикам!
Это было очень здорово и позитивно)))

Во всем снова виновата Аттян (кажется, мне пора ставить это в личную подпись): она дала ключ «застукать другого за попыткой украсть одежду» – и я сразу ярко представила себе именно эту сценку:

Название: О вкусах и их последствиях
Пейринг: Киеши Теппей/Хьюга Джунпей
Жанр: романс
Рейтинг: PG

300 слов

Киеши сунул голову в шкафчик, неуклюже там пошарил, ойкнул — наверное, стукнулся лбом о дверцу — потом еще раз проверил свою сумку, посмотрел под скамейкой и наконец повернулся с растерянным выражением лица:
— Хьюга, ты не видел мою розовую футболку?
Джупней быстро опустил взгляд, делая вид, что совсем за ним не наблюдал, и потуже затянул шнурок на кроссовке:
— Это застиранное убожество? Я ее выбросил.
Он незаметно затаил дыхание, ожидая реакции. И она последовала — Киеши изумленно приоткрыл рот, потом с обидой нахмурился и воскликнул:
— Но это была моя любимая!
— Страдай, — безжалостно отрезал Джунпей, завязывая другой шнурок.
В раздевалке помимо них никого не осталось, все ушли с тренировки раньше — нужно было готовиться к экзаменам.
На потолке тускло мигала одинокая лампочка, которую уже третий день забывали поменять. Пахло дезодорантом «морозная свежесть» и едкой разогревающей мазью.
Киеши больше ничего не сказал, только вздохнул — очень душераздирающе, наверняка специально тренировался — закинул сумку на плечо и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Джунпей дождался, пока его шаги затихнут в коридоре, потом откинулся спиной на стену и медленно выдохнул, прикрывая глаза. Запустил руку в свою сумку, нащупал мягкую ткань и сжал. После вытащил себе на колени, расправил, поковырял ногтем дырку на правом рукаве.
Цвет в тусклом свете даже не казался таким уж отвратительным.
Джунпей преступно отвлекся, задумавшись о чем-то странном и даже немного стыдном, поэтому вздрогнул, когда от двери вдруг донеслось тихое:
— О.
Киеши стоял на пороге и просто смотрел. И глаза у него были очень темные и серьезные.
Сердце на мгновение замерло, потом наоборот заколотилось быстрее. Джунпей вскочил на ноги, отбрасывая прочь предательскую футболку, стиснул кулаки и предупредил:
— Ни слова!
Киеши медленно поднял руки ладонями вверх, соглашаясь:
— Хорошо, я тогда без слов.
И шагнул к нему.
Джунпей инстинктивно отшатнулся, стукнулся спиной о шкафчик и зажмурился, на всякий случай.
Вкус губ у Киеши оказался несравнимо лучше, чем его вкус в одежде.

Дело было вечером, делать было много чего – но как можно пропустить ДР Изуки?! Хаяма вот был категорически не согласен это делать)

Название: «Для шунок от Шуна»
Пейринг: Хаяма Котаро/Изуки Шун
Жанр: романс
Рейтинг: PG

527 слов

Блокнот напоминал скрэпбук, только очень… постмодернистский. На покосившуюся синюю обложку были беспорядочно наляпаны радужные стикеры, вырезки из спортивных журналов и голографическая выпуклая наклейка в виде баскетбольного мяча. Желтоватые потеки клея пачкали изображения, и попытка замаскировать их, присыпав сверху красным бисером и искусственным снегом, оказалась явно неудачной.
Изуки моргнул, глядя на сунутый ему под нос подарок, и осторожно уточнил:
— Это… мне?
По правде говоря, он был уверен, что Хаяма просто схватит его, потащит в ближайший торговый центр и щедро заявит, чтобы Изуки сам выбирал, что ему больше нравится. Во всяком случае, на их первом свидании так и произошло.
Но Хаяма умел удивлять и делать совсем не то, чего от него ожидали.
Вот и сейчас он, протягивая блокнот обеими руками, решительно кивнул:
— Ну да. Я никак не мог придумать, что выбрать, столько всяких вариантов! И спросил у сестренки, а он сказал, что подарки, сделанные своими руками, — самые лучшие! — его улыбка немного померкла, и он пожал плечами, внимательно вглядываясь в лицо Изуки. — Правда, теперь я думаю, что он подшутил так...
Встречаться они начали летом, после Интерхая, — до этого долго ходили друг вокруг друга, не переступая рамок просто дружбы, хотя, как потом выяснилось, обоим хотелось этого еще с весны. Но при этом в отношениях они до сих пор серьезно не продвинулись — расстояние все-таки мешало.
А теперь вот Изуки смотрел на этот внезапный подарок и толком не знал, как реагировать. Взял в руки, аккуратно провел пальцами по аляповатой обложке — на подушечках пальцев осталось несколько бисеринок. Блокнот казался распухшим, топорщился страницами, словно его уронили в воду и неудачно высушили.
Хаяма нетерпеливо приплясывал рядом, явно не зная, куда деть руки.
— Тебе нравится? — он наклонился ближе, едва не ткнувшись носом Изуки в ухо, обжег горячим выдохом, так, что по коже каскадом побежали мурашки. — Если не нравится — так и скажи, мы пойдем выберем тебе другой подарок! Два подарка! Даже три!!!
— Зачем мне столько? — засмеялся Изуки, с хрустом открывая обложку.
И замер, ощутив, как стремительно краснеет, даже дыхание перехватило.
Потому что на форзаце был скотчем приклеен фотоснимок, который они сделали в прошлом месяце в кабинке для моментальных фотографий: оба обнимались и показывали в камеру языки, а Хаяма еще вдобавок гордо демонстрировал знак «виктори».
А внизу кривыми пляшущими иероглифами было подписано: «Для шунок от Шуна. Особый откотарительный блокнот! Чтобы ты всегда мог все записать и не забыть, что ты незабываемый!»
И такое же кривое сердечко под надписью.
Изуки закусил нижнюю губу, чувствуя, как горячая волна прокатилась по всему телу, а в глазах почему-то вдруг стало горячо и мокро.
Хаяма неуверенно кашлянул:
— Ну, как бы… я тоже решил попробовать покаламбурить… только у меня плохо получилось… Эй!!! — вдруг испугался он. — Подожди, что, настолько плохо?!
Изуки почувствовал, что не может говорить — перехватило горло, и не получалось сделать вдох. Блокнот он стиснул так крепко, что побелели костяшки пальцев. Внутри плескались эмоции, ища выход, потому что для простого человеческого тела этих самых эмоций было слишком много.
Вроде бы такая глупость, сущая мелочь — несколько слов в подаренном самодельном блокноте…
Но Изуки вдруг впервые в полной мере с испугом и восторгом осознал, как сильно влюблен.
А потом схватил встревоженного Хаяму на воротник куртки, дернул к себе и поцеловал от всей души, наплевав на случайных прохожих.
И прерывисто выдохнул ему прямо в губы:
— Нет, настолько хорошо.

Ну и еще один драббл – тоже по ключу Аттян: «промокнуть под дождем».
Ну, что тут можно сказать

Название: Под дождем и от дождя
Пейринг: Мибучи Лео/Хьюга Джунпей
Жанр: романс
Рейтинг: PG

827 слов

Дождь хлынул внезапно. С утра небо было совершенно ясным, бледно-голубым, прогноз обещал хорошую погоду, а потом откуда-то стремительно наползли тяжелые набухшие тучи, нависли низко над головой.
И прорвались.
Они с Хьюгой еле успели заскочить под небольшой навес на краю стритбольной площадки. Лео со вздохом упихал мяч в сумку и повыше поднял воротник спортивной куртки:
— Как думаешь, имеет смысл ждать?
Откуда-то донеслись вскрики менее удачливых людей, мимо по дорожке кто-то пронесся с топотом и плеском, торопясь в укрытие. Крупные холодные капли глухо разбивались об асфальт, посылая во все стороны веера брызг, и стало заметно холоднее, так, что по загривку пробежали мурашки.
Похоже, встречу все-таки придется заканчивать, хоть и очень не хочется.
Хьюга хмуро посмотрел на еще более хмурое небо:
— Он явно быстро не закончится. Нужно бежать к автобусной остановке, а то застрянем тут до утра.
— Неохота мокнуть, — недовольно скривился Лео, жалея, что передумал брать зонт. Мало ли, вдруг удалось бы уговорить Хьюгу пойти под ним вместе! Конечно же, сугубо из практических соображений, никакого тайного умысла!
Хьюга раздраженно передернул плечами, достал из сумки красно-черную кепку с крупными белыми буквами «CAPTAIN» — подарок сокомандников, за который было очень сложно его сегодня при встрече не обсмеять, — и вдруг нахлобучил прямо на голову Лео.
Тот сначала оторопел, дернулся в сторону, но холодные жесткие пальцы удержали крепко, ниже опустили жесткий козырек.
— Я наверняка выгляжу нелепо, — запоздало возмутился Лео, пытаясь понять, что и почему происходит.
— Разумеется, — фыркнул Хьюга и без особой нежности, но осторожно, не дергая, упихал под кепку падавшие на лоб пряди. — Но так у тебя хоть волосы не намокнут.
И Лео от неожиданности растерялся окончательно, так и не придумав, что ответить.
А потом они побежали, низко пригибая головы под тяжелыми злыми каплями, сутулясь и отплевываясь от струившейся по лицу воды. В кроссовках противно хлюпало, одежда липла к телу, и, хотя на дорогу ушло от силы минуты три, промочило их обоих насквозь.
Под навесом автобусной остановки никого не было — наверное, нормальные люди по такой погоде сидят дома и пьют чай. А не приезжают из Киото, чтобы вечером покидать мяч с игроком из команды соперников.
Лео утерся мокрым рукавом, поморщился и поправил неудобную кепку, которая, кажется, правда защитила от воды волосы. Хьюга снял очки и тщетно пытался протереть их краем футболки, часто смаргивая капли с ресниц.
— Дай сюда, — вздохнул Лео и забрал у него очки. К счастью, в кармане куртки была нераспечатанная упаковка бумажных платков.
Холодные стекла чуть поскрипывали под пальцами. Хьюга недовольно хмурился и смотрел куда-то мимо него, словно не мог сфокусироваться. Без очков он выглядел уязвимо и казался младше, почти незнакомым. Очень хотелось протянуть руку и дотронуться пальцами до его век, проверить на ощупь — правда ли его лицо переменилось каким-то волшебным образом или это была просто иллюзия.
Ну и другое всякое тоже хотелось. Лео облизнул губы, чувствуя, как глубоко внутри вдруг ожгло знакомым жаром, несмотря на холод извне. Очки возвращать он не торопился, тщательно отскребая бумажной салфеткой какую-то налипшую на стекло соринку.
Хьюга фыркнул, скрестил руки на груди и потребовал:
— Прекрати!
— Что прекратить? — почти непритворно удивился Лео.
Мимо промчалась спортивная машина, едва не обдав их грязной водой из лужи. Хьюга поморщился, послал вслед торопливому водителю яростный взгляд и объявил:
— Я тебя сейчас толком не вижу, но уверен, что ты мерзко ухмыляешься.
Лео вздрогнул, радуясь, что Хьюга на самом деле его не видит, и торопливо возмутился:
— Эй! Все мои улыбки полны искреннего очарования!
В навесе вдруг прорезалась течь, и если до этого вода просто сочилась сквозь трещину одинокими каплями, то теперь хлынула холодной струей, и Лео инстинктивно отшатнулся от нее, шагнув ближе к Хьюге.
А тот посмотрел прямо на него, пристально и серьезно, хмуря брови, и произнес:
— Улыбки — может быть.
А потом отвел взгляд.
У Лео вдох застрял в горле. Он снова облизнул губы, постарался убедить себя, что любит рисковать, причем не только в игре, и хрипло попросил, почти не узнав свой голос:
— Джунпей-чан, давай сделаем вид, что ты сейчас совсем ничего не видишь? Ну и ничего не чувствуешь заодно?
— В смысле? — еще сильнее нахмурился Хьюга. — Заче…
Лео не дал ему договорить и поцеловал. Ну как… скорее, просто прижался губами к губам, таким же холодным и мокрым, как у него. Замер. Секунду колебался, после прерывисто выдохнул и все-таки отстранился. Конечно, это был его единственный шанс, нужно бы использовать его по-максимуму, влепить настоящий поцелуй, а не это невинное недоразумение!
Но Лео почему-то не смог, когда Хьюга такой.
Он ожидал взрыва. Может, даже удара кулаком по лицу. Смотрел в изумленные зеленоватые глаза в окружении слипшихся от воды ресниц и отстраненно думал, что, наверное, это был последний его дружеский визит в Токио.
Но Хьюга только протянул руку и сухо потребовал:
— Очки отдай. А то потеряешь еще. Или сломаешь.
Лео даже обидеться не успел. Чужие холодные пальцы задели ладонь, словно послав по руке вверх несильный разряд тока, но надевать очки Хьюга почему-то не стал, повесил под горлом, зацепив за воротник футболки.
Вдохнул. Выдохнул.
А потом вдруг схватил Лео обеими руками за плечи, резко дернул к себе, заставляя наклониться. И заявил:
— Если уж чего-то делаешь — то делай, как следует!
Вряд ли стоит удивляться, что автобус они в итоге пропустили.

Цикл дримтимов-фейлов мы с Аттей задумали еще до начала БВХ, долго выбирали и обсуждали, про кого именно и что писать… а потом опомнились к самому концу и в панике наимпровизировали что-то в ночи, лишь бы успеть. Ну, в лучших традициях БВХ! XD Поэтому косяков там много и воплотить успели не все задуманное. Наверное, допишем еще пару драбблов, вычитаем остальные и тогда повесим все вместе.

@темы: фанфик, фесты, Киеши/Хьюга, Хаяма/Изуки, Хьюга/Лео

---

ХьюЛео но Крипи

Внезапный флэшмоб-импровизация силами леохьюгерного собратства Было очень-очень клево вдохновляться и упарываться всем вместе, котики, спасибо, что вы такие!
Во имя ОТП и Хэллоуина! Ну или Самайна XD
Теперь у нас коллективно примерно три десятка новых ненаписанных макси. Омг.

Название: Хьюлео но Крипи. Выпуск 1
Автор:  Донна Дункан
Персонажи/Пейринг: Хьюга Джунпей/Мибучи Лео, эпизодически Киеши Теппей/Айда Рико (второй текст)
Жанр: мистика, экшн, драма, романс
Рейтинг: PG
Саммари: В любой страшной истории самое главное — финал!
Примечание: Цикл драбблов-однострочников по темам мультифандомной Крипи-недельки, написано под вдохновением от «Идеального романа» Макса Фрая.

Монстры:
Джунпей никогда не думал, что в обычном тренировочном лагере им доведется столкнуться с самым настоящим чудовищем франкенштейна, собранным из гвоздей и кусков человеческого и не только мяса. И что это чудовище будет охотиться за новыми запчастями.
Лео сжал его руку покрепче и неуверенно улыбнулся.
Хорошо, что у них остались руки.

Маньяки:
Они снова устроили двойное свидание в маленьком семейном ресторанчике на углу улицы. Рико с преувеличенной бодростью рассказывала о спортивном журнале, куда ее пригласили на работу, Лео вежливо задавал вопросы, Киеши добродушно молчал, а сам Джунпей… Джунпей тоже молчал.
— Но как хорошо, что череда этих ужасных убийств наконец прекратилась! — вдруг воскликнула Рико, передернула плечами и прижалась к боку Киеши.
— Да, разумеется, — согласился Джунпей и ласково обхватил пальцами рукоять любимого ножа в боковом кармане сумки.
Интересно, поможет ли Лео ему снова, если опять нужно будет спрятать труп?

Демоны и культисты:
— И все-таки я очень рад, что случайно тебя вызвал! — белозубо засмеялся Лео, запрокидывая голову так, что обнажилось уязвимое, нежное горло.
Хотелось впиться него клыками, но мешали защитные печати.
— А вот я совершенно этому не рад, — раздраженно фыркнул Джунпей, поправляя очки и отворачиваясь, чтобы скрыть покрасневшие рога.
Как хорошо, что демоны не обязаны говорить правду.

Заброшенные места:
Ночь была душной, горячей и быстрой: они праздновали, что остались живы, что не провалились в эти треклятые катакомбы и теперь смогут вернуться домой с победой.
Утром Джунпей проснулся оттого, что затекли руки: они оказались связаны за спиной его же собственным галстуком. Номер отеля был тих и пуст, как покинутое гнездо — и футляр с похищенным из заброшенного Храма Ста Трех Рассветов огромным алмазом пропал.
Вместо него на прикроватной тумбочке лежала записка:
«Мы будем ждать тебя в Мумбасе! <3
Сестренка
Для тебя просто Лео ^_^»

Потусторонние сущности:
Последний представитель рода Мибучи обрел покой. Наконец-то все закончилось. Старый дом снова принадлежал одному только Джунпею.
Он задавил в душе неуверенный росток печали, склонился над раковиной и решительно плеснул в лицо холодной водой. Выпрямился, потянулся за полотенцем — и застыл, широко раскрытыми глазами глядя перед собой.
Холодные пальцы коснулись шеи, что-то прижалось к нему со спины, и сердце замерло в груди.
В зеркале было только его отражение.

Живые мертвецы:
На кладбище было тихо. Так тихо, что старческое шарканье мертвецов грохотало по дорожкам зловещим громом, особенно когда они падали и расшибали головы об обломки.
Джунпей скрючился за надгробным камнем, перезарядил винтовку и сердитым шепотом спросил:
— Ну и почему мы снова оказались здесь?!
В том самом месте, где все началось.
Лео безмятежно улыбнулся, быстро поцеловал его в щеку и объявил:
— Потому что я обещал тебе новое приключение.

НЁХ:
Стоило лечь спать, как что-то снова завозилось и захлюпало в коридоре. Противный, какой-то липкий звук не давал отвлечься, не позволял забыть.
Но Джунпей слишком устал, поэтому постепенно проваливался в дремоту, такую же вязкую и липкую. Крепче прижал к себе теплого, мирно спящего Лео, пытаясь успокоиться.
Звук становился все ближе. Все настойчивей.
Джунпей открыл глаза.
Нечто бесформенное, слизистое, огромное, бугристое и просто невыносимо насквозь омерзительное нависло над кроватью, капая кислотной слюной.
— Место, — сонно приказал Лео и коснулся мягкими губами шеи Джунпея над пульсом.
И хлюпающее с разочарованным бульканьем уползло прочь.
Хорошо, когда твой парень — ведьма и может управиться с любой неведомой хуйней.

ХьюЛео но Крипи

Выпуск 1 Автор: Донна Дункан

Выпуск 2 Автор: NecRomantica

Выпуск 3 Автор: Аттян

Выпуск 4 Автор: Lonely Heart

@темы: пост любви, фанфик, коллективное сознательное, Хьюга/Лео

---

ФБ: запоздалые впечатления

код для Обзоров

<a href="http://donna-dunkan.diary.ru/p206565149.htm">О своем участии</a> пишет [J]Донна Дункан[/J]

Правда, мне скорее нужна ачивка «продэдлайнил ВСЕ» В том числе – деаноны на всех предыдущих фэндомных мероприятиях.
Ну и персональное:

Но в этот раз, пусть и с опозданием, все-таки хочу написать и поделиться эмоциями!

К сожалению, из-за реала каждый раз в панике вываливалась в командное сообщество в дэдлайн, приносила в зубах какой-нибудь текст и исчезала снова. Из-за этого совсем не получилось нормально пообщаться с командой, хотя по весне очень надеялась, что время все-таки будет((
Но это было офигенно!!!))) Совершенно потрясающее чувство - ощущать себя деталькой такого огромного и отлаженного механизма, который катится вперед уверенным танком и не ведает никаких преград. И больше всего поражали, конечно, масштаб, размах и общая единодушная упоротость)) Честно говоря, заглядывать в командное сообщество иногда было прям боязно - а вдруг как шарахнет радужным фейерверком по голове?! XD
К сожалению, до сих пор почти ничего не успела прочитать, это очень обидно, но буду наверстывать.
Огромное спасибо всем читателям, что верили в нас, поддерживали, оставляли отзывы и голосовали!
И, разумеется, отдельное спасибо и много-много сердец несравненной команде - за то, что она собралась, воплотилась, объединилась и до самого конца оставалась именно такой!
Любви и позитива чудесным великомученикам кэпам, за бесконечное терпение и местами необходимую суровость!)))
Всяческих возможных и невозможных плюшек замечательным бетам за нелегкий труд и внимание!
И персональную радугу каждому автору, артеру, крафтеру, переводчику, фотошопперу, эдитору, тайперу и просто креативщику!)))
А еще - душу и сердце моему милому бессменному соавтору Аттян, но они и так уже у нее))

про свои тексты (сумимасен, оченьмногобукв)

Свои планы на ФБ я реализовала где-то примерно наполовину – считаю, что это большое достижение!

2 левел
миди «Кошачья колыбель» (Митобе Ринноске/Коганей Шинджи; PG; романс, бытовая драма; слэш)
Митоког мы с Аттей решили писать давно, печалясь об обидном отсутствии креатива по пейрингу. Вроде персонажи у большинства вызывают симпатию – а писать про них почти никто не пишет…
Вышло как-то так:
Мы хотим маленький миди, каждый кусок не больше странички!
Но нет, нам же нужен сюжет! Срочно придумать сюжет!! И на сей раз нужен вканонный сюжет!!!
Но пишем все куски не больше странички!!!
Короче, подробный план мы сочинили заранее. Вот только доооолго раскачивались, собирались, прокрастинировали всеми доступными способами…
А в итоге хлопнули по энергетику и сели писать поздно вечером накануне дня выкладки.
В общем, где-то к пяти утра мы поняли, что чего-то не то выходит с каменным цветком. Я сразу написала повинную Аурум – мол, подождите дэдлайнеров, что-то принесем!!! И святой кэп благословил приносить в любом случае!
Твиттер не врет. Донесли мы это правда только в пять вечера (потому что дописали к семи утра, упали на пару часов поспать, а потом полдня допиливали и редактировали сочиненное в ночи). И оно внезапно, ну разумеется, кто бы мог подумать, расползлось аж на 10к!
Огромное спасибо Emberstone за экспресс-помощь с вычиткой, причем не только этого текста!
Отлично отдохнули на море, чо
Еще задумали порно-сиквел (тм), который хотели донести на спецквест или внеконкурс, но не сложилось. В наличии несколько набросков и не дообсужденный до конца план… надеюсь, в обозримом будущем мы к этому все-таки вернемся

3 левел
макси «Не думай о танцующих слонах» (Касамацу Юкио, Кисе Рёта, Хьюга Джунпей и др.; PG-13; фантастика, экшн, драма; джен, фоном слэш; AU, кроссовер с Inception)
Самая длинная и фейловая история связана с макси – что довольно логично))
Началось все, как всегда, с Аттян: не помню уже, почему это всплыло в разговоре, но мы пришли к выводу, что из Кисе вышел бы идеальный имитатор, а из Касамацу (и вообще разыгрывающих) – координатор.
И далее мы весьма предсказуемо провалились в настоящий Лимб полноценного кроссовера с миром Инсепшен XD
Изначально этот фик планировался гораздо меньше и был задуман на Апрельский фестиваль – собственно, поэтому там в первой сцене и действуют Касамацу с Изуки (выпавший мне в лотерее персонаж). Но эту первую сцену я дописала в ночь перед последним днем феста, задумчиво посмотрела на получившиеся 3к, поняла, что остальное не успею, и задумку отложила, вместо нее наимпровизировала в дэдлайн зарисовку про аэропорты (к которой уже тоже придуманы два сиквела, где взять время написать хотя бы треть всего??).
А кроссовер с Инсепшеном лежал в руинах несколько месяцев. В итоге за пять дней до дэдлайна я все-таки пошла в командный пост планов и отметилась со словами: «Надеюсь, что хоть так все-таки допишу». И прекрасный капитан Терра сурово ответил: «Допишешь, куда ж ты теперь денешься?!»
Ну что сказать.

Выкладка была в пятницу. В итоге начала писать я в четверг утром (повезло, что на работе дали отгул) и писала весь день, а к вечеру внезапно упала в Скайп на Лонли с коварным: «Котик, а вы не хотите срочно побетить кисекасный дженовый макси?» И этот богический человек невозмутимо ответил: «Да, конечно!»
Писала часов до четырех утра, свалилась ненадолго поспать и побежала на работу, где урывками в лихорадочной панике дописывала оставшиеся три куска, параллельно скидывая их Лонли на вычитку. А вечером осталась без интернета, так что даже довыкладывала текст в командное сообщество тоже Лонли.
Ну что сказать по итогам.
Хронический дэдлайнер – это диагноз! И это неизлечимо
Так что еще раз спасибо огромное кэпам, что подождали и взяли на отплывающий корабль!
И сотни сердец Лонли и Emberstone за вычитку

4 левел
мини «Стимул для победы» (Хаяма Котаро/Изуки Шун, Изуки Май, оригинальные персонажи, романс, NC-17, слэш)
Еще только собираясь на ФБ, я точно знала, что хочу обязательно написать изуяму. Потому что как же нет?! Изначально сюжет был совсем другой, но что-то все не клеилось… а потом в день выкладки внезапно осенило скейтами и братьями Касамацу. Ну, вернее, братьев Касамацу мы с Аттей придумали и обсудили уже давно – но тут они внезапно выскочили прям как живые и нагло вмешались в текст.

Вообще ачивка должна была звучать как «поделили братьев Касамацу @ между сестрами Изуки и Имаеши», но текст не влез на плашку. Еще где-то там ждет своего часа сестра Такао, потому что на самом деле Май я шипперю с младшим братом Хьюги XD

миди «Прибавление в семействе» (Кагами Тайга/Куроко Тецуя, романс, экшн, NC-17, слэш)
Кагакуры изначально не планировались, но под влиянием момента были написаны в подарок на День рождения Аттян
Ну и помимо этого пригодились, и даже получилось написать их заранее!
Ну, вернее, как. Я думала принести их в выкладку мини и писала в дэдлайн – но Кагами неожиданно слишком много думал, и текст случайно перерос 4к...
В итоге он получился несколько неоднородный, но я просто не могла отказаться от сюжета про еще одну собаку, думала о ней с момента выхода драмки про Кагами Ниго))
Спасибо Аурум за доведение текста до ума!

Спецквест
миди «Награда для победителя» (Кисе Рета/Касамацу Юкио, романс, NC-17)
Еще мы с Аттей с самого начала ФБ были уверены, что обязательно принесем кисекасу. Потому что как же нет-2?! Обсудили заранее кучу самых разных сюжетов, попузырились…
И в день выкладки миди 4 левела неожиданно обнаружили, что наши кисекасные миди получились фактически на одну тему. Мы не специально!! Просто у нас слишком общие фаноны и взгляд на персонажей… Ну и бредим на одной волне, чего уж там))
Вообще свой фик я придумала еще на ДР Кисе, но не успела… зато к сентябрю очень удачно вышла глава экстры с телефонным разговором, и текст у меня в голове сложился окончательно.
В итоге мой миди переехал на спецквест – зато я облегченно выдохнула: наконец-то не дэдлайн, можно расслабиться и отбетить все спокойно!
Ага, щаззз.
Один кусок я все равно переписывала непосредственно вечером в день выкладки.
А главное – взялась писать кагамур в ночь накануне (потому что день выкладки у меня был жестко распланирован, и на радужных пидорасов времени не предвиделось).

мини «Лопата, снова лопата, мой брат и я» (Кагами Тайга, Химуро Тацуя, экшн, мистика, AU, пре-канон, PG-13)
Изначально это планировался драбблик про лопату на 2 левел. Я не успела, так что мысленно перенесла его на мини. Снова не успела, подумала о миди (даже сочинила какие-то зачатки сюжета) – но с нами случились митокоги, так что кагамур пришлось отложить.
На 4 левеле ситуация повторилась: я допридумала туда рейтинг за кровищу, но не успела опять ни на драбблы, ни на мини, ни на миди XD
В итоге текст получился гораздо меньше, чем мог бы быть, за кадром осталась куча всяких антуражных подробностей… Но писать его было весело)) Тем более что СПН-фьюжн про кагамур я собиралась написать где-то год, наверное...
И еще любви Аурум за вычитку и терпение!

Из нереализованных планов – драббл по киехью, миди вакасаку, еще два соавторских фика с Аттей и леохью (немного нестандартное). Последнее особенно жалко, что не успела
Но это просто повод наверстать потом))

Это вышло замечательное плодотворное лето, и мы все-все-все очень большие и охуенные молодцы!))))
Еще раз спасибо команде и фэндому за потрясающую игру!!!

@темы: пост любви, фесты

---

Целая вселенная и чуточку больше

Я не помню точно, почему именно у нас мелькнула эта идея, но в какой-то момент мы с Аттян задумались над тем, что получилось бы, если представить Изуки в роли Доктора, а Хаяму - в роли Мастера. Но при таком раскладе история бы вышла слишком грустной, поэтому мы попробовали повертеть этот кроссовер по-другому... ну и в итоге довертелись.
Как хронический дэдлайнер, я полностью написала этот текст в день выкладки. До сих пор потряхивает, как вспомню свой дикий марафон. Да еще вдобавок, дописав за полтора часа до полуночи, полезла искать информацию по канону «Доктора» - которой не оказалось ни на одном тематическом сайте! Пришлось лихорадочно открывать онлайн-просмотр и на перемотке пересматривать одну из серий (благо я точно помнила, какую именно). А мне всего-то нужно было имя одного мельком упомянутого десятистепенного персонажа!
Каждый раз я говорю себе, что больше никогда, я напишу все заранее или хотя бы вовремя! И каждый раз все повторяется.
Фик вышел не совсем такой, каким я его себе представляла изначально, и фоновое хьюлео как-то пролезло само, хотя оно тут не планировалось... Но мне было интересно рассказывать эту историю

Название: Целая вселенная и чуточку больше
Автор:  Донна Дункан
Бета:  Аттян
Тема: AU/кроссовер
Категория: слэш
Пейринг/Персонажи: Хаяма Котаро/Изуки Шун, Мибучи Лео, Хьюга Джунпей
Жанр: AU, экшн, романс, драма
Рейтинг: PG-13
Размер: миди, 10 670 слов
Примечание: Кроссовер со вселенной «The Doctor Who».
Саммари: За один-единственный день может произойти и измениться неизмеримо многое, даже если ты сам совсем не хочешь и боишься меняться. В этом Изуки Шун убедился на собственном опыте.
Дисклеймер: Все права принадлежат Фуджимаки Тадатоши и создателям «The Doctor Who».
Предупреждения: AU по отношению к обоим канонам; историческая и прочая достоверность на уровне телесериалов ВВС.
Было написано на OTPW 2.0 за команду Izuki x Hayama team.

Лететь было очень странно и неуютно. Сама мысль о полете пугала — просто не получалось представить, вообразить себе такую чудовищную оторванность от земли. Ты еще не в космосе — но уже совершенно беспомощен и от тебя ничего не зависит.
На самом деле, конечно, самолет пока даже не выехал на взлетную полосу, ожидая своей очереди. Но Изуки уже изо всех сил вцепился пальцами в подлокотник и крепко зажмурился, чувствуя себя совсем не летательным и очень-очень приземленным.
Он не представлял, как выдержит девятнадцатичасовой перелет от Японии до Ирландии, да еще и с пересадкой в Дубае!
И почему только он вообще согласился на это безумное путешествие?!
Причина, словно ощутив его сомнения, не замедлила напомнить о себе: Лео, привычно довольный и сияющий, отвлекся от иллюминатора и с сочувственным удивлением вздохнул:
— Ты правда настолько боишься? Мы же еще не взлетели!
— Здравый разум и кровь предков подсказывает мне, что сегодня не взлетная погода, — отозвался Изуки, рискнув приоткрыть один глаз.
Лео выразительно посмотрел на ясное, без единого облака небо за мутным стеклом иллюминатора.
Самолет дрогнул и поехал, пейзаж сдвинулся, и Изуки ощутимо замутило. Бессвязный гомон голосов вокруг стал громче, впереди с чисто детской непосредственностью громко смеялись дети, сзади надрывно и уныло орал младенец, его пытался переорать по телефону какой-то бизнесмен, ругаясь финансовыми терминами. Все-таки путешествовать в сезон отпусков — не самая здравомысленная идея.
— Ну ничего, — с преувеличенной бодростью объявил Лео, — послезавтра на фестивале придешь в себя! Великая сила искусства обязательно поставит тебя на ноги!
— Ага, или перевернет с ног на голову, — пробурчал Изуки, сглатывая и борясь с тошнотой.
Вообще-то, обычно он относился к жизни проще, все трудности скорее высмеивал и в целом был оптимистом.
Но самолеты.
И Ирландия.
Все эти годы он тщательно избегал Европы, а теперь летел прямо в Великобританию, туда, где опасность встретиться с ним была сильнее всего.
Но два года назад его угораздило со скуки поступить в Киотский университет на дизайнера, и там вместе с волной остальных однокурсников его сшиб Лео — неотступный, улыбчивый и демонстративно не понимавший слово «нет». А потом Лео случайно узнал, что Изуки умеет играть на сямисэне, хитро прищурился и с невинным видом сообщил, что у него есть своя собственная группа с музыкантами из разных стран, собравшаяся в Интернете, и что совсем скоро они планируют наконец встретиться и сыграть вживую свой первый концерт, и что им совсем не помешает для свежести звучания струнная этническая нотка.
И Изуки опомниться не успел, как его записали в участники музыкального фолк-фестиваля, ежегодно проходящего где-то на севере маленького зеленого острова в Атлантическом океане, за полмира от Японии. А он даже не помнил, как согласился — хотя сам всегда был мастером убалтывать собеседника до полной потери смысла и ориентации в простарнстве.
— Не понимаю, как мы сыграемся, — он снова сглотнул и зажмурился еще сильнее, чувствуя, как ускоряется самолет, а кишки прилипают к позвоночнику. — Я же совершенно не знаю остальных… Да и вы сами друг друга ни разу не видели! Как вы вообще смогли подать заявку на участие и пройти отбор?!
Кажется, в группе помимо клавишника и вокалиста Лео были еще негр-басист из Франции, барабанщик-ирландец, гитарист из Швеции и виолончелист из Израиля. Даже представить жутко, как будет выглядеть вся вместе эта разномастная банда — Изуки видел некоторые их индивидуальные фотографии на Фейсбуке.
Лео протяжно хмыкнул:
— Мы просто записали каждый свою партию отдельно, а потом слили звуковые дорожки воедино. И у нас будет целый день на репетицию, так что не переживай! «Некоронованные» готовы сделать свой первый шаг к славе! Будущее открыто перед нами во всем своем многообразии!
Голос Лео звучал, как у усталого проповедника, который сам не верит в свои слова и относится к ним с иронией, ничуть эту самую иронию не скрывая.
Как такого человека вообще угораздило связаться с подобной авантюрой?
Изуки переборол себя, открыл глаза и, не мигая, уставился на синее пятно неба за иллюминатором. Лео в задумчивости покрутил в ухе странный пирсинг, с которым не расставался — серебряная пластинка, похожая на блютус-гарнитуру, закрывала половину хряща — и принялся рассказывать о том, что после фестиваля планирует на пару дней отправиться паромом в Уэльс, чтобы навестить своего друга Джека. Изуки особо не вслушивался, поэтому невольно вздрогнул, когда Лео вдруг снова сменил тему и вздохнул с тщательно отрепетированной печалью:
— Жаль, мне так и не удалось уговорить Джун-чана немного развеяться и составить нам компанию! Он опять весь погряз в работе…
Хьюга был его давним другом — или не другом? или не совсем другом? или совсем не другом? разобраться в их запутанных отношениях со стороны было совершенно невозможно! — и Лео почему-то очень хотелось, чтобы Изуки с Хьюгой тоже подружились. Но они пересекались раза два, обменялись парой неловких фраз и разошлись каждый своей дорогой — просто у Изуки не получалось смотреть Хьюге в глаза. И он предпочитал не задумываться, почему.
Разговор немного отвлек от взлета, и Изуки даже сумел разжать пальцы на подлокотнике — но потом внезапно началась турбулентность.
Он так щелкнул зубами, что едва не откусил себе язык, и вздрогнул, когда Лео осторожно положил ладонь ему на плечо. Изуки вскинул взгляд на красивое белокожее лицо, при виде которого всегда испытывал смутное чувство дежа вю, попытался втянуть в себя пресный разреженный — или ему так только казалось — воздух.
— Давай, вдох-выдох, спокойнее! — негромко произнес Лео и ободряюще улыбнулся. — Даже Джун-чан не боится летать так сильно! Могу привести какую-нибудь утешительную статистику, доказывающую, что в автокатастрофах люди разбиваются в тысячу раз чаще, чем в самолетах, но это ведь тебя вряд ли сейчас убедит?
Изуки мотнул головой, не отвечая, и отвернулся.
Ну как объяснишь, что до этого за все свои триста двадцать четыре года он летал только с помощью ТАРДИС?
Да и в ТАРДИС толком не летал, потому что так и не успел заслужить свою собственную.

* * *

Он должен был успешно окончить Академию, оставался последний шаг, самый важный. Ему выдали звуковую отвертку, наручные часы с манипулятором временной воронки, запрограммированные на несколько перемещений во времени (но не в пространстве), и передатчик для экстренной связи с Галлифреем в случае, если выпускной экзамен полностью выйдет из-под контроля. Куратор курса лично доставил своего любимого ученика на Землю, в древний Китай, в первый век до нашей эры по местному летоисчислению и огласил задание: необходимо было ассимилироваться в обществе, усвоить культуру данной страны и оставить свой след в истории, в то же время не вмешиваясь ни в какие поворотные события.
И все шло хорошо, он взял себе имя Ян Шун, поступил в ученики к одному из философов-конфуцианцев, еще больше отточил свое мастерство сплетать слова в закрученные изящные узоры — Повелителям Времени был доступен любой язык многообразной вселенной.
Годы шли, он взрослел, сближался с землянами (хотя так и не нашел среди них по-настоящему близких друзей, потому что всегда помнил, что скоро должен будет улететь). Вскоре у него самого появились ученики.
А потом в один спокойный вечер с тревожным алым закатом передатчик надрывно пискнул и перегорел, напоследок успев передать последнее сообщение:
Далеки.
Их дом атаковали далеки.
И Галлифрей пропал.
Бесследно исчез из времени и пространства.
За несостоявшимся выпускником Академии теперь просто некому было вернуться. Некому было принять у него экзамен и официально объявить, что он заслужил право управлять своей собственной ТАРДИС.
И он никак не мог, просто боялся поверить, что это все — это ужасное, невозможное, неестественное — правда. Что он действительно остался совершенно один.
Поэтому ждал. Ждал, ждал, ждал. И с каждым днем все больше привыкал к земной жизни, врастал в нее, терял самого себя… Годы сливались неразличимой однообразной полосой, и каждый день отличался от другого только новыми страницами рукописных книг. Он писал глубокомысленные философские трактаты, зашифровывая в словах бесценные крупицы знаний, полученных в Академии, потому что землянам пока рано было узнавать эти тайны вселенной.
А потом — совершенно непредвиденно и внезапно — наступило время умирать.
Первый раз он реинкарнировал еще в детстве после несчастного случая и никаких подробностей не запомнил. Но теперь… теперь было больно, и страшно, и непонятно, и совсем не хотелось меняться, но умирать вместе с постаревшим телом хотелось еще меньше.
Поэтому он изменился, не узнал самого себя, испугался еще больше. Бросил своих учеников, которые все равно были не в состоянии его опознать, и наконец активировал кнопку на манипуляторе временной воронки, переносясь в будущее.

* * *

Ирландия оказалась совсем не такой, как представлял себе Изуки. Прежде всего — она была очень, просто невозможно зеленой, как Семирамидские сады в галактике Боде. Казалось, что это совсем не Земля, а какая-то другая планета, более юная и загадочная.
Хотя, возможно, он просто слишком привык к бетонным небоскребам и видеть живую нетронутую природу теперь было так странно.
Фестиваль проходил на окраине маленького провинциального городка, название которого Изуки никак не удавалось выговорить. На огромном незасеянном поле раскинулся разноцветный палаточный лагерь, здесь же шумела ярмарка, на которой можно было приобрести все, начиная с домашней выпечки, которую готовили прямо на кострах, и заканчивая коваными украшениями (которые, опять же, кузнец выковывал на маленькой походной жаровне прямо рядом со своей палаткой). У Изуки от такого многообразия разбегались глаза и ноги шли в разные стороны. В любое другое время он бы наверняка заинтересовался таким количеством новых удивительных вещей, обязательно проверил бы, не затерялась ли среди антиквариата без ведома хозяев какая-нибудь инопланетная безделка… Но долгий перелет слишком измотал и оглушил, поэтому Изуки поторопился сбежать из гостиницы с утра пораньше, пока Лео еще спал, и отправился исследовать город.
Узенькие зеленые улочки квохтали кудахтаньем кур, звенели задорным детским смехом и переплетались ветвями яблонь и других, не знакомых ему деревьев. Пахло здесь свежим сеном, не менее свежим элем и почему-то — нафталином. Изуки озадаченно огляделся на пустынном перекрестке и заметил старомодную вывеску обувной мастерской, поскрипывавшую на ветру. Собрался уже идти дальше…
Но не успел.
И, надо сказать, выходя из маленькой тихой гостиницы на поиски каких-нибудь безобидных приключений, он совершенно не предполагал, что эти самые приключения в итоге найдут его сами. Хотя, конечно, стоило бы догадаться.
Сначала он услышал чей-то азартный крик. Потом запах нафталина усилился, резко шибанул в нос, из-за угла вприпрыжку выскочил невысокий человечек в темно-зеленой треуголке и вихрем промчался мимо застывшего Изуки. Тот озадаченно оглянулся ему вслед, пытаясь разглядеть получше…
И вздрогнул, услышав взволнованный оклик:
— Осторожно! Посторонись!!!
Обернулся — медленно, еще не сообразив, что происходит, словно вдруг влипнув в сладкий сироп… и посторониться, разумеется, не успел.
Рыжий парень на скейте врезался в него с разгона, так, что из легких вышибло весь воздух, а в бока больно врезались чужие острые локти, потом мир резко опрокинулся, и в спину ударила утоптанная земля, а потом она же долбанула по затылку, и перед глазами замельтешили самые настоящие звездочки.
К счастью, сознание он не потерял. Незнакомец, тяжелый и горячий, развалился прямо на нем, прижавшись щекой к груди, негромко постанывал и подниматься не торопился. Изуки проморгался, поморщился, на пробу несильно ткнул его куда-то — кажется, в плечо — и сообщил:
— Эй, вообще-то, это было слишком сногсшибательно!
Парень тут же вскинул голову, приподнялся и виновато улыбнулся — так, что его веснушчатое лицо просто просияло, словно из-за тучи выскочило яркое круглое солнце:
— Прости! Привет! Я очень спешил, но не хотел тебя сшибать, не успел затормозить просто! Меня Хаяма Котаро зовут!
Изуки грудью ощущал смутное эхо, которого просто не могло быть, поэтому, чтобы отвлечься, представился в ответ и удивленно спросил:
— Ты японец?
У Хаямы была светлая кожа, явно не крашенные рыжие волосы — но при этом восточный разрез глаз, чуть зеленоватых и каких-то странно кошачьих. Возможно, полукровка?
Хаяма ответил ему не менее пристальным взглядом, так, что это даже смущало, потом улыбнулся еще шире, наконец поднялся с него, за обе руки вздернул на ноги и Изуки тоже и с беспечной непосредственностью признался:
— Я подкидыш, меня подбросили в приют, когда я был таким мелким, что даже имени своего не помнил. Один из волонтеров, японец, придумал мне новое и дал свою фамилию! Он был клевый и умел играть на барабанах, и меня научил тоже!
Изуки, не ожидавший такого внезапного потока непрошеной информации, озадаченно кивнул, с опозданием высвободил свои руки — ладони у Хаямы были мозолистые и горячие, словно нагретые на солнце камни — и уточнил:
— Ты куда-то торопился?
Хаяма словно опомнился, заозирался, подхватил под мышку свой скейт, валявшийся неподалеку, снова наклонился к Изуки, подвижный, как ртуть, и заговорщицки сообщил с неприкрытой гордостью:
— Я охочусь на лепрекона!
Где-то неподалеку громко загорланил петух, в ответ на что тут же залаяли сразу три собаки.
Изуки озадаченно моргнул:
— На кого?..
Хаяма нетерпеливо передернул плечами, переминаясь с ноги на ногу, явно в любую секунду готовый снова сорваться в погоню:
— Ну, это такие человечки из наших ирландских сказок, которые постоянно курят трубку, тачают один и тот же башмак и где-то прячут горшочек с золотом!
Изуки почему-то не смог удержаться от улыбки от этого описания — вернее, того, с таким незамутненным детским восторгом оно прозвучало — и пояснил:
— Нет, в смысле, я знаю про лепреконов. Но это ведь именно сказки?
Кажется, недаром Лео, всю дорогу читавший разнообразные путеводители, предупреждал его, что ирландцы могут быть очень странными…
Хаяма возмущенно фыркнул, после вдруг схватил Изуки за плечи — кажется, никаких представлений о чужом личном пространстве у него не было — и развернул в обратную сторону.
В конце улицы стоял невысокий человечек в треуголке, тот самый, который недавно пробежал мимо, и с подозрением рассматривал витрину булочной, морща большой красный нос.
Он был обряжен в зеленые штаны, кожаный жилет с блестящими пуговицами и один сапог. Второй он держал в руках вместе с молотком и шилом.
Изуки удивленно приоткрыл рот, склонил голову набок и предположил:
— Может, он просто нарядился так в честь фестиваля? Косплей и все такое?
Человечек, словно услышав его слова — хотя их разделяло метров семьдесят, не меньше — бросил на них недобрый колючий взгляд и скрылся за поворотом.
Хаяма снова возмущенно фыркнул, прямо ему в ухо, горячо и щекотно:
— Я тут живу! Что я, не отличу чувака в костюме от настоящего лепрекона?!
Против такого аргумента поспорить было трудно. Изуки и не пытался — даже каламбуры все как-то растерялись и разлетелись.
Он и опомниться не успел, как его крепко схватили за руку и потащили вверх по незнакомой улице.

* * *

Ночь за раздвинутыми фусума дышала нежными лепестками персика и свежим весенним дождем. Шун вглядывался в эту темноту за кругом света от бумажного фонаря, кутал озябшие пальцы в рукава теплого кимоно и пытался понять, где ему теперь искать самого себя. Перед ним на тщательно выскобленных светлых досках лежал набор для каллиграфии и чистый лист тонкой рисовой бумаги. Шун силился вспомнить хоть одно из мудрых изречений своей прошлой реинкарнации — и не мог.
Джунпей сидел напротив, хмурый и с идеально прямой спиной, и с глубоким почтением полировал лезвие своей катаны, с таким видом, будто совершал священнодействие. Отблески фонаря жирно блестели на его выбритом лбу и искрились в длинных черных волосах, завязанных на затылке в причудливый узел.
Шун сразу первым делом объявил, что ни за что не будет стричься так же, а Джунпей только разозлился, больно ударил его боккеном по голове и сообщил, что Шун все равно недостоин и не имеет права на ритуальную прическу истинных самураев.
— Ты еще найдешь свое место, — вдруг серьезно пообещал Джунпей, не отрывая взгляда от работы. — Если не с нами, то потом.
Шун сглотнул и неловко улыбнулся, вертя в пальцах пестро-бурое орлиное перо с острым металлическим наконечником.
Манипулятор временной воронки переместил его — как он потом выяснил — на три века вперед, в Японию, в провинцию Изумо. В густой бамбуковый лес прямо посреди охотничьей процессии местного правителя. И ему очень повезло, что его не казнили сразу же, на месте, хотя мрачный начальник стражи уже успел обнажить катану… Но в следующее мгновение на господина Изумо напала демоница-кицуне, за которой он охотился вместе со своей свитой.
Растрепанная острозубая женщина с лисьим хвостом и стальными зубами, тянувшаяся разорвать горло — и только растерянный Повелитель Времени был в состоянии увидеть сквозь фильтр восприятия, что это на самом деле не демоница из местных легенд, а острозубка-кровососка, разумное хищное полурастение-полумеханизм из галактики Андромеды, из тех, что в поисках добычи путешествовали вместе с астероидами.
Поэтому он, не зная, что еще сделать и чем помочь, метнул в тварь свою звуковую отвертку. Разряд обезвредил механические части, и острозубка осела на землю слизистым клубком мясистых водорослей.
Вот только отвертка не вынесла такого бесцеремонного обращения: устройство маскировки заклинило в режиме орлиного пера, совершенно не подходящего к эпохе и стране, гораздо лучше была бы кисть для туши или хотя бы просто деревянная палочка…
Но зато его самого передумали казнить, напротив, отблагодарили за спасение жизни правителя, приютили, наградили, а начальник стражи и близкий друг детства господина Изумо взял бездомного странника в свою семью и нарек своим братом.
— Ты опять меня не слушаешь! — вдруг раздраженно рявкнул Джунпей.
Шун — он решил оставить себе имя из прошлого рождения, оно было коротким, хлестко-емким и чем-то напоминало его настоящее — вздрогнул и вскинул взгляд, воскликнув:
— Мои уши вслушивательны и покорно готовы…
Джунпей, не дослушав, кинул в него смоченную в полироли шелковую тряпицу и нахмурился:
— Ты знаешь, как переводится имя нашего рода?
Шун отрицательно качнул головой, хотя в груди вдруг больно стиснуло от слова «нашего».
— Изуки — «луна многих талантов», — с достоинством объявил Джунпей, чуть щурясь — в сумерках он видел плохо. — Отныне ты Изуки Шун, и должен носить это имя с достоинством и почтением, и никогда не упускать возможность обучиться новому мастерству или обрести новое знание.
Шун повторил эти два коротких слова одними губами, на выдохе, и медленно кивнул, не в силах выразить, вычерпать из сердца всю глубину своей благодарности.
Кажется, он все-таки нашел себе новый дом.

* * *

Сказочных персонажей на Земле в действительности не существует. В этом Изуки убедился еще в своей первой земной эпохе, в Китае, подтвердил в провинции Изумо после истории с острозубкой-кицуне и несколькими другими инопланетянами, и окончательно закрепил свою веру в этом факт в прошлом году, после истории с каппой в университетском туалете (оказалось, это был малек космической рыбы-иглобрюха, который просто случайно провалился в трещину во времени).
Поэтому теперь, когда новый знакомый, нестерпимо рыжий и нетерпеливый, тащил его по узким пустынным улочкам в погоне за невысоким человечком в треуголке, Изуки лихорадочно вертел в голове разные варианты: кем, в таком случае, мог быть лепрекон? Кто из пришельцев начитался местных книг и решил использовать такую маскировку? Обычно Повелители Времени при столкновении на других планетах с представителями иных инопланетных рас поддерживали вежливый взаимный нейтралитет — но «обычно» совершенно не подходило к жизни после Галлифрея, да и за последние лет тридцать Изуки не раз убеждался на личном опыте, что на Землю инопланетные гости почему-то прилетают исключительно с недобрыми намерениями.
А значит, оставаться в стороне он не имел права.
Он ведь был Изуки, пусть и не по крови.
Хаяма вдруг резко дернул его за руку, вырывая из мыслей, и затащил за угол — очевидно, из опасения, что лепрекон может заметить слежку. Хотя Изуки бы очень удивился, если б вдруг выяснилось, что их до сих пор не вычислили: играть в тайных сыщиков оказалось гораздо сложнее, чем он думал.
К тому же, Хаяма, кажется, просто не умел быть незаметным. Яркий и насыщенный, он завораживал и буквально искрил энергией, так, словно ему было тесно в собственном теле — Изуки очень давно не встречал таких людей.
А еще за те десять минут, что они бежали к окраине города вслед за зеленой треуголкой, Хаяма, кажется, попытался пересказать всю свою жизненную историю разом, и Изуки уже успел узнать, что в приюте у Хаямы было двенадцать братьев и семь сестер, в восемь лет его забрала к себе на воспитание пожилая пара, у которой не было детей, он планировал выиграть музыкальный фестиваль и на полученные деньги поехать в Дублин, чтобы научиться паркуру, а потом нелегально отправиться паромом в Америку и оттуда объездить весь мир, лет через десять слетать на Луну, изобрести лекарство от всех видов гриппа, построить где-нибудь в тропиках огромный дом для всех бездомных детей Ирландии и завести ручную птицу, лучше всего хищную.
И Изуки сам не заметил, когда успел рассказать в ответ, что впервые в Европе, хотя объездил весь Восток, что учится на дизайнера и под псевдонимом пишет статьи в пару газет, умеет имитировать звуки всех животных и боится летать. И, кажется, еще что-то бесполезное и смущающее.
Что с ним такое творится?
Они проследили за лепреконом до большого супермаркета на въезде в город. Остались неподалеку от входа, наблюдая из-за угла, как он деловито выбрал что-то с полки, подошел к кассе и расплатился — кажется — ворохом сухих листьев. И кассир ничуть не удивился ни его странному облику, ни нестандартной валюте! Возможно, лепрекон использовал фильтр восприятия?
Но тогда почему…
Хаяма нетерпеливо выстукивал пальцами на стене немного тревожный ритм, и сосредоточиться не получалось.
Лепрекон вышел из магазина, помедлил на крыльце, тщательно набивая табаком потертую деревянную трубку — она была размером с половину его головы — потом развернулся и вразвалочку зашагал обратно в город.
Хаяма оценивающе прищурился, перестал барабанить пальцами и заявил:
— Кажется, он направляется к пустырям у скал, по этой улице можно выйти только туда… Идем, я знаю короткую дорогу!
С этими словами он снова сжал ладонь Изуки в своей — тот опять невольно вздрогнул, будто его прошило зарядом тока — и потащил куда-то в заросший крапивой двор.
Не без труда продравшись сквозь больно жгущиеся заросли, они выбрались к ржавой пожарной лестнице, и Хаяма тут же вскарабкался по ней с обезьяньей ловкостью на крышу и пропал за ограждением. Изуки с сомнением поскреб ногтем ржавчину, но все же полез следом.
Шифер предостерегающе поскрипывал под ногами. Вокруг раскинулись невысокие бурые крыши, вдали вздымался одинокий серый шпиль церкви с покосившимся крестом. Небо было ясное и синее, очень летнее, хотя только начался май.
— Давай на перегонки?! — вдруг с ухмылкой предложил Хаяма и первым сорвался с места, легко перепрыгивая на соседнюю крышу.
И Изуки понятия не имел, что за безумие им овладело и куда делась его вечная привычная осторожность, потому что сердца гулко стучали в груди, захотелось немного безумия в размеренном ритме будней — хотя куда уж безумней после полета в Ирландию на какой-то дурацкий и совсем ему не нужный фестиваль! — поэтому он на пробу топнул ногой, проверяя прочность шифера, примерился и тоже прыгнул. А потом побежал, щурясь от бьющего в глаза ветра, приносившего откуда-то с окраин нежный аромат цветущих яблонь.
Правда, как выяснилось, Хаяма немного ошибся в расчетах, и лепрекона они из-за этого едва не потеряли: вместо того, чтобы сразу идти на пустыри, тот сначала завернул в единственный на весь городок магазинчик электронной техники.
Преследователи слезли с очередной крыши — Изуки, не задумываясь, просто спрыгнул в подставленные руки — и выскочили на улицу…
Только чтобы вдруг столкнуться нос к носу с двумя сухонькими старушками в одинаковых белых пальто и с одинаковыми туго закрученными седыми кудряшками. Хаяма разом затормозил и, кажется, попытался спрятаться за спиной Изуки — разница в росте его явно ничуть не смущала.
— Котаро, опять ты себя неприлично ведешь, — строго начала одна из старушек, приставляя к носу пенсне.
— Как можно так носиться! — поддержала вторая, неодобрительно поджимая сухие губы.
Они переглянулись и продолжили, так же подхватывая фразы друг друга:
— Ты так всю молодость растратишь на бесполезную беготню!
— И никогда не найдешь себе достойного места в жизни!
Хаяма громко сглотнул и неуверенно переступил с ноги на ногу. Первая из старушек тут же прищурилась, вдруг впившись острым взглядом в Изуки:
— А это кто? Еще и друга совратить решил?
И тут вдруг стало понятно, что больше медлить нельзя. Изуки выпрямился, сам взял за руку Хаяму, сдержанно кивнул и произнес:
— Милые леди, нижайше прошу извинить поспешность нашей неразумной юности. У нас и в мыслях не было ничего совратительно-отвратительного, напротив, мы как раз торопимся занять наиболее выигрышные места в автобусе нашей жизни!
Пару секунд на улице было идеально тихо — только где-то на другом конце города рычал автомобильный мотор. Потом старушки снова переглянулись, вдруг разулыбались и одобрительно протянули, все так же продолжая одна другую:
— Какой миленький…
— И вежливый!
Изуки почувствовал, как у него краснеет шея, отвесил старомодный поклон, приподняв невидимую шляпу — кажется, так раньше было принято в Европе — и решительно потянул Хаяму за собой дальше по улице, добавив:
— И еще раз прошу нас извинить, иначе, боюсь, автобус уедет без нас!
Стоило им завернуть за угол, как Хаяма вдруг восторженно хохотнул, обхватил его за плечи и воскликнул:
— Как ты их! Ух!!! У меня никогда не получалось так ловко отделаться от этих мегер! — он наклонился, на всякий случай огляделся, и громким шепотом сообщил: — Кажется, они живут тут с тех самых пор, как построили город, и совсем не стареют! Словно они обе роботы! Или инопланетянки какие-нибудь…
— Вполне возможно, — задумчиво согласился Изуки, уж слишком одинаковыми и синхронными были старушки.
И только потом сообразил, что, наверное, не стоило этого так в открытую признавать. А верит ли Хаяма вообще в инопланетян? Как показывала практика, для большинства землян это слово означало только нереальных зеленых человечков из кинофильмов…
Наконец они добрались до магазина электроники и уже привычно остановились за углом, разглядывая сквозь запыленное стекло витрины лепрекона, который о чем-то ожесточенно спорил с консультантом. Хаяма снова принялся нетерпеливо выстукивать по стене ритм, прерывистый и какой-то неправильный, и Изуки все-таки не выдержал, спросил:
— Зачем ты это делаешь?
Хотя глупый ведь вопрос, у нервных тиков нет цели…
Но Хаяма вздрогнул, виновато взглянул на него и поспешил сжать руку в кулак, потом неловко пожал плечами:
— Ну… просто… Этот ритм — он у меня в голове постоянно, на грани осознания, стучит и отвлекает… прекращается только тогда, когда я играю на барабанах или куда-то быстро бегу… или на что-то очень-очень сильно отвлекаюсь…
Изуки нахмурился, пытаясь поймать за хвост мелькнувшую мысль — что-то это ему напоминало, что-то похожее он уже однажды слышал…
Но в это мгновение в его кармане вдруг разорался телефон, радостно оповещая улицу: «Pretty woman walking down the street…» Эту песню на свой вызов Лео поставил сам, загрузив запись в исполнении своего друга Джека.
Изуки, раздраженно шипя, торопливо выцарапал телефон и поспешно ответил на звонок.
— Представляешь, как обидно, — тут же с трагическим вздохом протянул в трубку Лео. — Рейс Мако-чана задержали, скорее всего, он не успеет прибыть до начала фестиваля! И с остальными я тоже никак связаться не могу…
Изуки озадаченно моргнул, не сразу сообразив, о чем он — вчерашние разговоры о репетиции и вообще сам фестиваль теперь казались очень далекими и неважными — но все же согласно протянул:
— Да, обидно… жалко, что так получается…
— Но зато мне звонил Джун-чан! — перебил Лео уже совершенно другим, радостным и самодовольным голосом. — И он тебе передает привет! Ну, вернее, прямо он так никогда не скажет, разумеется, но внутренне он желает тебе всяческих благ!
И Изуки, чувствуя, как разом пересохло горло, просто молча закрыл глаза.
Потому что он действительно испытывал постоянно смутное чувство дежа вю при взгляде на лицо Лео — тот был неуловимо похож на правителя провинции Изумо: тот же разрез глаз, знакомый наклон головы, легко скользящий по плечам шелк волос… Словно они были дальними родственниками — а может, род Мибучи и правда терялся своими корнями где-то в тех веках.
Но Хьюга…
Хьюга Джунпей был и внешне, и по характеру точной копией Изуки Джунпея. Даже имена у них совпадали. И это казалось совершенно невозможным — чтобы атомы снова сложились в тот же идентичный узор, чтобы вселенная повторила саму себя… Отличия наверняка были, не могли не быть — но Изуки просто не способен был заставить себя внимательней всмотреться в Хьюгу, чтобы их найти, поговорить с ним, подружиться, как того хотел Лео. Потому что видел на месте серьезного строгого адвоката своего мертвого названого брата, давным-давно развеянного пылью веков.
И такое невозможное, нереальное совпадение…
— Эй, он выходит! — вдруг ворвался в его мысли взволнованный голос Хаямы.
Изуки сглотнул, открыл глаза, коротко бросил в трубку:
— Лео, прости, мне сейчас некогда, я потом перезвоню! — и нажал отбой.
Лепрекон зачем-то купил в магазине телевизор. Большую плоскую панель, под весом которой теперь сгибался, как черепаха. Огляделся по сторонам, поправил на спине громоздкую коробку…
А потом вдруг направился прямо в их сторону.
Изуки растерянно отпрянул, уткнулся спиной в грудь Хаямы, заозирался:
— Надо спрятаться!
— Ага! — тут же поддержал Хаяма, тоже торопливо оглядываясь. — Только, кажется, некуда…
Изуки сам не смог бы объяснить, почему так разволновался, почему вдруг показалось настолько важным, чтобы их нелепую слежку не раскрыли…
И как-то совсем растерялся, совершенно не сообразил, что происходит, когда Хаяма вдруг несильно толкнул его спиной к стене, заслонил собой улицу, как-то смущенно пробормотал:
— В фильмах этот маневр всегда срабатывает… может, и у нас получился…
И поцеловал.
Сначала просто прижался губами, сухими и обветренными, коротко выдохнул — от него пахло желтой солнечной соломой и каким-то сладким сиропом — потом словно на пробу осторожно ткнулся языком.
И Изуки от растерянности поддался — приоткрыл рот, вцепился пальцами в широкие плечи, чтобы не упасть. Едва не захлебнулся от неожиданности коротким стыдным стоном, когда чужой горячий язык неуверенно пощекотал его небо.
Что-то упало на тротуар с негромким стуком — Изуки отстраненно сообразил, что Хаяма выронил из-под мышки скейт.
Кажется, отвлекательный маневр сработал на все сто: Изуки понятия не имел, удалось ли им отвлечь внимание лепрекона… но сами они отвлеклись изрядно.
Он грудью чувствовал странную выпуклость под толстовкой Хаямы — какой-то кулон? — это что-то сквозь ткань больно давило на ребро, но все равно хотелось прижаться еще ближе, еще теснее.
Целовался Хаяма не особо умело, но очень старательно и жадно. Правда, не то чтобы Изуки был таким уже экспертом — отношений с людьми он избегал, прекрасно зная, как больно будет потом, через какую-то пару десятков лет…
Эта мысль больно уколола где-то в груди, и он прервал поцелуй первым, отвернул голову.
Хаяма жарко и хрипло дышал ему в шею, потом ткнулся мокрыми губами в щеку и вдруг шепнул:
— Ты веришь в любовь с первого столкновения?
Изуки, не удержавшись, посмотрел в его глаза — зеленовато-шальные, с огромными расширившимися зрачками и очень честные — и сказал в ответ какую-то глупость:
— Так зарождаются галактики.
Ему никак не удавалось стряхнуть полуреальное ощущение, словно они знают друг друга давным-давно, вместе сбежали из Академии со скучных лекций по теории относительности черных дыр и украли напрокат чью-то ТАРДИС…
И это чувство было очень странное, опасное и неправильное.

* * *

К сожалению, Шун с рождения был очень неправильным Повелителем Времени — он боялся и не искал перемен.
Однако каждый раз они находили его сами.
Шун не хотел оставлять Изумо. Он собирался спокойно дожить в мирной провинции свою третью реинкарнацию, вырастить внуков правителя на диковинных историях, наполовину услышанных в Академии и наполовину выдуманных.
А в итоге он не провел со своей новой семьей и пяти лет: просто гулял в бамбуковой роще перед ужином — и провалился в трещину в пространстве и времени. Слишком поздно ее заметил, попытался ускользнуть, за что-нибудь уцепиться, высвободиться…
Но тщетно.
Его затянуло, засосало, закружило в черном безмолвии, как следует разжевало — и выплюнуло несколько веков спустя в театре дзерури прямо под ноги Такэмото Гидаю. И завода в манипуляторе временной воронки осталось еще всего не два перемещения — и только вперед. Он не мог вернуться обратно в свою провинцию Изумо. Поэтому ему не осталось ничего иного, кроме как вступить в гильдию профессиональных сказителей и сочинять сюжеты постановок.
Именно после этого он начал воспринимать себя как Изуки. Принял это имя в качестве единственной тонкой ниточки-связи с ускользнувшим временем и оставшимися там дорогими ему людьми.
И именно поэтому, когда заметил, что его тело снова начало стареть, хоть и гораздо медленнее, чем человеческое, потратил энергию еще одной регенерации, чтобы вернуть себе молодость, при этом не меняясь. Он слишком боялся потерять себя окончательно, из-за чего отчаянно цеплялся за подаренное ему на Земле имя, изо всех сил стараясь забыть данное в Академии.
После этого он еще раз использовал временную воронку, чтобы перенестись в конец девятнадцатого века. После Изумо он старался ни с кем близко не общаться, со всеми знакомыми поддерживал вежливую дистанцию: люди старились и умирали, и от этого каждый раз становилось больно и одиноко.
Изуки повезло, что в этой реинкарнации у него оказалась обычная для восточного человека внешность, никто не оглядывался на него дважды. Когда становилось слишком очевидно, что он стареет несравнимо медленнее, он переезжал в другую страну: из Японии в Китай, из Китай в Бирму, из Бирмы во Вьетнам. Все войны двадцатого века он трусливо переждал в Тибете, повторяя себе, что не имеет права вмешиваться и кардинально менять Земную историю — но на самом деле ему просто было страшно.
В какой-то момент для поддержания молодости и силы пришлось потратить энергию еще одной реинкарнации — и так жизни хватало на гораздо меньший срок… но Изуки не жалел.
И он продолжал писать — в каждом веке. А потом очень долго смеялся, когда случайно обнаруживал в библиотеках или музеях что-то из своих сочинений, почти неузнаваемо искаженное временем и чужой интерпретацией.
Европу и в особенности Британию Изуки старательно избегал: там слишком велик был шанс случайно столкнуться с Доктором. Последним оставшимся во вселенной Повелителем Времени, если не считать самого Изуки — и Изуки очень не хотел, чтобы его считали: чересчур много пугающих историй слышал он о Докторе, спасителе и уничтожителе. Изуки его уважал и одновременно боялся, особенно когда сталкивался с кем-то из мирных инопланетных гостей, которые рассказывали ему о новых ужасающих подвигах Доктора.
Изуки прекрасно знал, что мир совсем не так стабилен и спокоен, как считало большинство жителей Земли. Он помнил разноцветные планеты в пустеющем небе, тиранию Мастера в год, которого не было, космос без звезд, остановившееся и стирающееся время, черные кубики с смертоносными разрядами тока… сотни других пугающих случаев…
Иногда его посещала мысль, что хватит прятаться, это недостойно славного имени рода Изуки, он должен перебороть свой страх и лично встретиться с Доктором, предложить ему свою помощь…
Но чем реально мог бы помочь в вершении судеб мира недоучившийся в Академии неопытный мальчишка без средств к свободному перемещению во времени и пространстве?
Он не готов был взять на себя ответственность за перемены в мире.
И еще сильнее Изуки в этом убедился, когда однажды столкнулся на окраине Киото с Корсаром. Сначала глазам своим не поверил, увидев полноценно работающую и замаскированную под такси ТАРДИС, совсем не похожую на потрепанную машину времени Доктора…
И только потом сообразил, что Корсар попал на Землю из другой временной линии, еще до падения Галлифрея.
Корсар, шумный и общительный, звал Изуки с собой, предлагал подкинуть до дома или взять с собой путешествовать. Его спутник-сонтаранец, лысый, как лампочка, и морщинистый, как крот, упорно звавший Изуки «девочкой», был совсем не против, потому что давно уже планировал вернуться домой, но не хотел бросать взбалмошного Повелителя Времени в одиночестве.
У Изуки буквально внутри все скрутило до боли, когда он все-таки выдавил из себя короткое, но такое мучительно сложное: «Нет».
Про будущее он Корсару так и не рассказал.
Переживать боль в одиночестве было привычней и проще.

* * *

После внепланового поцелуя Изуки стал чувствовать себя еще более странно — будто на самом деле находился совсем не здесь и вообще провалился в очередную временно-пространственную трещину в параллельную вселенную и даже этого не заметил.
А еще он не заметил, куда успел исчезнуть лепрекон, пока они отвлекались на свой маневр. Судя по тому, как лихорадочно вертел головой по сторонам Хаяма, он его тоже упустил.
Хотя — еще раз: зачем вообще они взялись преследовать этого странного персонажа из местного фольклора?..
— Мы его потеряли!!! — взволнованно воскликнул Хаяма и явно вознамерился бежать куда-то наугад, но Изуки вовремя успел ухватить его за рукав.
— Ничего, сейчас найдем! — пообещал он, доставая из-за пазухи звуковое перо и настраивая его, чтобы выследить сигнал от телевизора — к счастью, так можно было найти любую технику, даже выключенную.
Перо негромко пискнуло, засветилось по краям. А в следующее мгновение в поле зрения Изуки возникла голова любопытного Хаямы, который нагло потянул пальцы пощупать:
— Ух ты, какое классное перо! А оно настоящее?! В холмах за приютом жили орлы, мы один раз ходили искать их гнездо, только так и не нашли! Правда, я нашел кое-что другое, но орлиное гнездо все равно хочу как-нибудь увидеть!
Изуки в последний момент отдернул перо — иначе кого-то точно шибануло бы током — и указал подбородком на боковой проулок:
— Он пошел туда!
Хаяма проводил перо разочарованным взглядом, вздохнул, но быстро оправился, наступил на край скейта, чтобы его перевернуть, и объявил:
— Ничего, мы сейчас ускоримся и быстро его нагоним!
Он вскочил на доску — и вдруг потянул Изуки тоже, вынуждая встать перед ним, обхватил одной рукой за пояс.
— Я не думаю, что на скейте правильно кататься так… — озадаченно отметил Изуки.
— Все, что правильно — слишком скучно! — громко объявил Хаяма, так, что в его голосе просто прощупывалась широченная улыбка.
И сильно оттолкнулся правой ногой.
Скейт тут же сорвался с места, коротко взвизгнул, как автомобиль покрышками, и с совершенно неприличной и невозможной для скейта скоростью понесся в проулок. Изуки потерял равновесие и едва не свалился от неожиданности, но Хаяма удержал его, довольно засмеялся и оттолкнулся снова.
Ветер со свистом бил в лицо, вышибая из-под век слезы, дома проносились мимо бурой смазанной полосой. Колесики подскакивали на выбившихся из кладки камнях, и вибрация дрожью отдавалась прямо в зубы. Дышать выходило через раз, а скейт все разгонялся, и разгонялся, и разгонялся!..
Пока они наконец не вылетели — в буквальном смысле вылетели! — на широкое зеленое поле на окраине города. Дорога резко закончилась, скейт забуксовал, и Хаяма крикнул:
— Прыгай!
Они даже каким-то чудом умудрились не упасть. Удачно спрыгнули на обочину, цепляясь друг за друга.
Скейт влетел в густые заросли лопухов, снова взвыл, перевернулся и упал, отчаянно вращая колесами — было немного похоже на перевернувшегося на спинку жука, дергающего лапками.
Изуки прерывисто выдохнул, не без труда выпутался из рук Хаямы — и решительно направился к подозрительному транспортному устройству. Избегая дотрагиваться до него, провел над доской пером, считывая показатели, и изумленно присвистнул: у скейта оказалось антгравитационное поле! И вообще при его создании явно использовались звуковые технологии, но ядро было заблокировано, и снять маскировку не удалось. Однако скейтом это устройство совершенно точно не было.
— Откуда он у тебя?! — потрясенно выдохнул Изуки.
Он очень, очень давно не видел ничего подобного и совершенно не ожидал встретить здесь!
Хаяма поскреб в затылке и простодушно сообщил:
— Нашел в пещере. А что, с ним что-то не так?
Ответить Изуки не успел — потому что наконец-то поднял голову и посмотрел в поле.
Над которым, в самом центре, завис небольшой летательный аппарат категории В, похожий на плоскую тарелку с светящимся радужным желе.
Под ним в вытоптанной траве сидели вокруг распакованного черного плазменного телевизора целых пять лепреконов и ожесточенно тачали башмаки — стук их молоточков о подошвы был слышен даже отсюда.
Несколько минут Изуки и Хаяма дружно молчали, недоверчиво разглядывая явление. По дорожке вдоль поля неторопливо шел старик с косой и мешком травы за плечами, но он явно ничего необычного не замечал.
Наконец Хаяма отмер первым и восторженно выдохнул:
— Инопланетяне! Настоящие! Как думаешь, это значит, что скоро к нам прилетит Доктор?!
И Изуки, совершенно не ожидавший услышать от него последнее слово, резко развернулся, впился в его лицо потрясенным взглядом и выдохнул:
— Ты знаешь про Доктора?!
Неужели… но почему… то есть, Изуки и здесь тоже опоздал, попытался занять не свое место…
Глаза Хаямы воодушевленно засверкали:
— Конечно! Он же часто бывает в Британии! Правда, обычно у этих зануд англичан, но в Ирландию тоже пару раз заглядывал! Троюродная сестра моей второй бабушки по материнской линии даже лично его видела и рассказывала всякое! Я ей всегда жутко завидовал!
Кажется, он готов был распинаться еще очень долго, но Изуки стиснул зубы, почувствовав, как где-то в груди больно уколола совершенно внезапная и неуместная ревность, потом схватил Хаяму за руку и первым решительно шагнул в поле:
— Пойдем! Нужно узнать, что им тут нужно, пока это не стало слишком натужно!
Совсем не кстати мелькнула мысль, что если б он как Доктор путешествовал на своей собственной ТАРДИС — обязательно пригласил бы Хаяму с собой в качестве спутника.
И тот ведь согласился бы, правда?..
Лепреконы никуда не пытались исчезнуть. На самом деле, они даже не соизволили отвлечься от работы, чтобы посмотреть на гостей — пока те не подошли совсем близко, к границе вытоптанного круга. Тогда самый морщинистый лепрекон, в зеленой треуголке — остальные были в голубых — поднял голову, прищурил маленькие черные глазки и с тщательно отрепетированной торжественностью возгласил:
— Приветствуем вас, земляне. Вы прошли тест, а значит, достойны участвовать в финальном испытании!
И эта фраза была такой стандартной, настолько ожидаемой в этой ситуации, что Изуки она совершенно не понравилась.
Хаяма заметно удивился, на всякий случай огляделся по сторонам, убеждаясь, что обратились именно к ним, и поинтересовался:
— А что за испытание?
И, разумеется, это был неправильный вопрос. Очень-очень неправильный.
Старший лепрекон расплылся в довольной улыбке, демонстрируя острые золотые зубы, и кивнул на траву перед собой — остальные лепреконы покорно расселись по сторонам:
— Присаживайтесь, и да начнется игра за судьбу Земли!
Почему всегда, всегда на кону стояла именно судьба целой Земли и никак иначе?
Но выбора особо не было, поэтому они действительно устроились напротив лидера инопланетян. Изуки, переборов невольное отвращение, внимательней вгляделся в его глазки, потом в сияющие клыки — и наконец понял:
— Вы — зубоскальные авреусы с третьей планеты Сириуса!
Мелкие вредители-падальщики, которые живут в искусственно спроектированных скафандрах. Для создания этих скафандров им необходимо золото, и они странствуют от планеты к планете, заморачивая местное население и высасывая все их ценные ресурсы. Изуки очень хорошо запомнил энциклопедическую статью про них из раздела «космические паразиты».
Главный авреус прищурился еще сильнее, усилив сходство с кротом, и отметил:
— А вы неплохо осведомлены для обитателей такой технически и культурно отсталой планеты. Но это неважно! Мы начинаем игру!
Он хлопнул в ладоши — и вокруг них с тарелки опустился искрящийся радужный занавес силового поля.
— А что за игра-то? — с опозданием уточнил Хаяма, нетерпеливо ерзая на месте.
Похоже, он ничуть не был испуган и вообще воспринимал все происходящее, как веселое приключение!
Изуки наблюдал за ним с искренним изумлением — ну, в любом случае, на рыжего веснушчатого Хаяму с чуть припухшими губами смотреть было куда приятней, чем на морщинистых авреусов.
— Мы будем загадывать друг другу загадки, и победитель получит в качестве приза Землю! — самодовольно объявил главный авреус, втыкая в зубы курительную трубку. На самом деле это наверняка был паропровод, позволяющий контролировать температурный режим внутри скафандра — авреусы видоизменяли свои скафандры, маскируясь под характерные для каждой новой планеты объекты и устройства. Правда, лепреконов они выбрали довольно опрометчиво, это явно нельзя назвать самой удачной идеей…
И только потом до Изуки дошел смысл прозвучавших слов.
А еще один из авреусов дотянулся и с довольным видом похлопал ладонью по телевизору:
— И когда мы выиграем — обязательно транслируем по этой штуке сообщение всем жителям Земли о нашем господстве! С приказом незамедлительно доставить нам все золото!
— Не разбалтывай стратегические планы противникам! — тут же строго окрикнул главный и врезал ему по треуголке своей трубкой.
Хаяма озадаченно потер лоб ладонью и уточнил:
— Мы будем разыгрывать Землю — в загадки?
У Изуки мелькнуло нехорошее подозрение, что идею они почерпнули из одной земной книжки, он даже догадывался, какой именно — авреусы наверняка прочитали ее, когда разыскивали информацию про Землю ,и наткнулись заодно на описания лепреконов…
— В загадки, — бескомпромиссно рявкнул главный, которому явно надоело затянувшееся вступление, и сходу загадал: — Кто утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?!
Очевидно, эту загадку они тоже вычитали в своей базе данных.
— Любое гуманоидное существо, хотя классический ответ — человек, — ответил Изуки, внимательно следя за реакцией авреусов.
Они удивленно застыли, потом главный недоверчиво пролистал электронное табло у себя на запястье и раздраженно буркнул:
— Ну вот, а я посчитал, что, раз она старая, современные земляне ее не знают… Хорошо, ваша очередь!
— Я такой правда не знал, — озадаченно пробормотал себе под нос Хаяма, но, к счастью, авреусы его не услышали.
Изуки задумчиво потер подбородок пальцем. Вообще соглашаться на правила чужой игры с их стороны было очень опрометчиво, космические паразиты никогда никаких правил не придерживались, но… Похоже, особого выбора у них не было.
— Был однажды я в Тибете, там меня встречали дети: отведи нас в зоопарк, увидим деда мы хоть так!
Под радужным занавесом повисло напряженное молчание — Изуки буквально слышал, как ворочаются шестеренки в скафандрах авреусов.
— Я знаю, я понял! — вдруг воскликнул Хаяма, просияв широкой улыбкой — Изуки еле успел зажать ему рот ладонью.
Но главный авреус тоже вдруг просветлел лицом и с притворно небрежным видом сообщил:
— Это лама! Было просто! — и тут же загадал следующую головоломку: — Всемирный разрушитель, чьи шаги тихи, несется в чудодейственной машине, и все уничтожает на своем пути!
Изуки замер, с трудом пытаясь вытеснить из мыслей образ синей полицейской будки. Но ведь не может же ответ правда быть таким…
— Время! — опередил его Хаяма и сел по-другому, скрестив ноги. — Можно, можно теперь я?! Мертвец вершит судьбу живого, держащего его в своих руках! — наклонился к Изуки и шепнул: — Это любимая моего деда!
На сей раз авреусы думали несколько минут, даже шепотом посовещались, прежде чем все-таки ответить «игральные кости».
Они обменивались загадками, как ударами, быстро и хлестко. Авреусы совершенно не давали «землянам» времени спокойно сосредоточиться и подумать, но сами всякий раз долго совещались.
Изуки сидел почти неподвижно, плечом ощущая исходящий от Хаямы живой жар. От напряжения и духоты по вискам щекотно струились капли пота, и он уже сбился со счета, сколько загадок прозвучало — они постепенно становились все более и более странными.
А потом главный авреус вдруг огласил совсем простую детскую загадку:
— Одним круглым золотым очагом весь мир обогревается!
Вот только глазки его сверкнули подозрительно зло и хитро, но заподозривший подвох Изуки не успел вовремя остановить Хаяму, который воскликнул:
— Солнце!
Авреусы все, как один, медленно расплылись в совершенно одинаковых зубастых улыбках.
— А вот и неправильно! — самодовольно объявил главный. — Для нас это Сириус!
— Но… это ведь нелогично… — растерянно пробормотал Хаяма, в поисках поддержки взглянув на Изуки. — Мы же сейчас на Земле и…
Но авреус вскочил на ноги, разъяренно топнув босой ступней и рявкнул:
— Я сказал, что это неправильный ответ — значит, это неправильный ответ!!! Мне надоело!
И Изуки почувствовал, как холодеет все внутри, как цепенеют руки от дурного предчувствия. Ему следовало помнить, что авреусы действительно никогда не играют честно.
Но он ничего, совершенно ничего не успевал и не мог сделать, абсолютно бесполезный, позор и выбраковка всего рода Повелителей Времени — потому что главный авреус наставил на Хаяму свою трубку и злорадно сообщил:
— Ты проиграл, и сейчас у тебя остановится сердце!

продолжение в комментариях

@темы: фанфик, фесты, Хаяма/Изуки, Хьюга/Лео

---

Целая вселенная и чуточку больше

Я не помню точно, почему именно у нас мелькнула эта идея, но в какой-то момент мы с Аттян задумались над тем, что получилось бы, если представить Изуки в роли Доктора, а Хаяму - в роли Мастера. Но при таком раскладе история бы вышла слишком грустной, поэтому мы попробовали повертеть этот кроссовер по-другому... ну и в итоге довертелись.
Как хронический дэдлайнер, я полностью написала этот текст в день выкладки. До сих пор потряхивает, как вспомню свой дикий марафон. Да еще вдобавок, дописав за полтора часа до полуночи, полезла искать информацию по канону «Доктора» - которой не оказалось ни на одном тематическом сайте! Пришлось лихорадочно открывать онлайн-просмотр и на перемотке пересматривать одну из серий (благо я точно помнила, какую именно). А мне всего-то нужно было имя одного мельком упомянутого десятистепенного персонажа!
Каждый раз я говорю себе, что больше никогда, я напишу все заранее или хотя бы вовремя! И каждый раз все повторяется.
Фик в итоге вышел не совсем такой, каким я его себе представляла изначально, и фоновое хьюлео как-то пролезло само, хотя оно тут не планировалось... Но мне было интересно рассказывать эту историю

Название: Целая вселенная и чуточку больше
Автор:  Донна Дункан
Бета:  Аттян
Тема: AU/кроссовер
Категория: слэш
Пейринг/Персонажи: Хаяма Котаро/Изуки Шун, Мибучи Лео, Хьюга Джунпей
Жанр: AU, экшн, романс, драма
Рейтинг: PG-13
Размер: миди, 10 670 слов
Примечание: Кроссовер со вселенной «The Doctor Who».
Саммари: За один-единственный день может произойти и измениться неизмеримо многое, даже если ты сам совсем не хочешь и боишься меняться. В этом Изуки Шун убедился на собственном опыте.
Дисклеймер: Все права принадлежат Фуджимаки Тадатоши и создателям «The Doctor Who».
Предупреждения: AU по отношению к обоим канонам; историческая и прочая достоверность на уровне телесериалов ВВС.

Лететь было очень странно и неуютно. Сама мысль о полете пугала — просто не получалось представить, вообразить себе такую чудовищную оторванность от земли. Ты еще не в космосе — но уже совершенно беспомощен и от тебя ничего не зависит.
На самом деле, конечно, самолет пока даже не выехал на взлетную полосу, ожидая своей очереди. Но Изуки уже изо всех сил вцепился пальцами в подлокотник и крепко зажмурился, чувствуя себя совсем не летательным и очень-очень приземленным.
Он не представлял, как выдержит девятнадцатичасовой перелет от Японии до Ирландии, да еще и с пересадкой в Дубае!
И почему только он вообще согласился на это безумное путешествие?!
Причина, словно ощутив его сомнения, не замедлила напомнить о себе: Лео, привычно довольный и сияющий, отвлекся от иллюминатора и с сочувственным удивлением вздохнул:
— Ты правда настолько боишься? Мы же еще не взлетели!
— Здравый разум и кровь предков подсказывает мне, что сегодня не взлетная погода, — отозвался Изуки, рискнув приоткрыть один глаз.
Лео выразительно посмотрел на ясное, без единого облака небо за мутным стеклом иллюминатора.
Самолет дрогнул и поехал, пейзаж сдвинулся, и Изуки ощутимо замутило. Бессвязный гомон голосов вокруг стал громче, впереди с чисто детской непосредственностью громко смеялись дети, сзади надрывно и уныло орал младенец, его пытался переорать по телефону какой-то бизнесмен, ругаясь финансовыми терминами. Все-таки путешествовать в сезон отпусков — не самая здравомысленная идея.
— Ну ничего, — с преувеличенной бодростью объявил Лео, — послезавтра на фестивале придешь в себя! Великая сила искусства обязательно поставит тебя на ноги!
— Ага, или перевернет с ног на голову, — пробурчал Изуки, сглатывая и борясь с тошнотой.
Вообще-то, обычно он относился к жизни проще, все трудности скорее высмеивал и в целом был оптимистом.
Но самолеты.
И Ирландия.
Все эти годы он тщательно избегал Европы, а теперь летел прямо в Великобританию, туда, где опасность встретиться с ним была сильнее всего.
Но два года назад его угораздило со скуки поступить в Киотский университет на дизайнера, и там вместе с волной остальных однокурсников его сшиб Лео — неотступный, улыбчивый и демонстративно не понимавший слово «нет». А потом Лео случайно узнал, что Изуки умеет играть на сямисэне, хитро прищурился и с невинным видом сообщил, что у него есть своя собственная группа с музыкантами из разных стран, собравшаяся в Интернете, и что совсем скоро они планируют наконец встретиться и сыграть вживую свой первый концерт, и что им совсем не помешает для свежести звучания струнная этническая нотка.
И Изуки опомниться не успел, как его записали в участники музыкального фолк-фестиваля, ежегодно проходящего где-то на севере маленького зеленого острова в Атлантическом океане, за полмира от Японии. А он даже не помнил, как согласился — хотя сам всегда был мастером убалтывать собеседника до полной потери смысла и ориентации в простарнстве.
— Не понимаю, как мы сыграемся, — он снова сглотнул и зажмурился еще сильнее, чувствуя, как ускоряется самолет, а кишки прилипают к позвоночнику. — Я же совершенно не знаю остальных… Да и вы сами друг друга ни разу не видели! Как вы вообще смогли подать заявку на участие и пройти отбор?!
Кажется, в группе помимо клавишника и вокалиста Лео были еще негр-басист из Франции, барабанщик-ирландец, гитарист из Швеции и виолончелист из Израиля. Даже представить жутко, как будет выглядеть вся вместе эта разномастная банда — Изуки видел некоторые их индивидуальные фотографии на Фейсбуке.
Лео протяжно хмыкнул:
— Мы просто записали каждый свою партию отдельно, а потом слили звуковые дорожки воедино. И у нас будет целый день на репетицию, так что не переживай! «Некоронованные» готовы сделать свой первый шаг к славе! Будущее открыто перед нами во всем своем многообразии!
Голос Лео звучал, как у усталого проповедника, который сам не верит в свои слова и относится к ним с иронией, ничуть эту самую иронию не скрывая.
Как такого человека вообще угораздило связаться с подобной авантюрой?
Изуки переборол себя, открыл глаза и, не мигая, уставился на синее пятно неба за иллюминатором. Лео в задумчивости покрутил в ухе странный пирсинг, с которым не расставался — серебряная пластинка, похожая на блютус-гарнитуру, закрывала половину хряща — и принялся рассказывать о том, что после фестиваля планирует на пару дней отправиться паромом в Уэльс, чтобы навестить своего друга Джека. Изуки особо не вслушивался, поэтому невольно вздрогнул, когда Лео вдруг снова сменил тему и вздохнул с тщательно отрепетированной печалью:
— Жаль, мне так и не удалось уговорить Джун-чана немного развеяться и составить нам компанию! Он опять весь погряз в работе…
Хьюга был его давним другом — или не другом? или не совсем другом? или совсем не другом? разобраться в их запутанных отношениях со стороны было совершенно невозможно! — и Лео почему-то очень хотелось, чтобы Изуки с Хьюгой тоже подружились. Но они пересекались раза два, обменялись парой неловких фраз и разошлись каждый своей дорогой — просто у Изуки не получалось смотреть Хьюге в глаза. И он предпочитал не задумываться, почему.
Разговор немного отвлек от взлета, и Изуки даже сумел разжать пальцы на подлокотнике — но потом внезапно началась турбулентность.
Он так щелкнул зубами, что едва не откусил себе язык, и вздрогнул, когда Лео осторожно положил ладонь ему на плечо. Изуки вскинул взгляд на красивое белокожее лицо, при виде которого всегда испытывал смутное чувство дежа вю, попытался втянуть в себя пресный разреженный — или ему так только казалось — воздух.
— Давай, вдох-выдох, спокойнее! — негромко произнес Лео и ободряюще улыбнулся. — Даже Джун-чан не боится летать так сильно! Могу привести какую-нибудь утешительную статистику, доказывающую, что в автокатастрофах люди разбиваются в тысячу раз чаще, чем в самолетах, но это ведь тебя вряд ли сейчас убедит?
Изуки мотнул головой, не отвечая, и отвернулся.
Ну как объяснишь, что до этого за все свои триста двадцать четыре года он летал только с помощью ТАРДИС?
Да и в ТАРДИС толком не летал, потому что так и не успел заслужить свою собственную.

* * *

Он должен был успешно окончить Академию, оставался последний шаг, самый важный. Ему выдали звуковую отвертку, наручные часы с манипулятором временной воронки, запрограммированные на несколько перемещений во времени (но не в пространстве), и передатчик для экстренной связи с Галлифреем в случае, если выпускной экзамен полностью выйдет из-под контроля. Куратор курса лично доставил своего любимого ученика на Землю, в древний Китай, в первый век до нашей эры по местному летоисчислению и огласил задание: необходимо было ассимилироваться в обществе, усвоить культуру данной страны и оставить свой след в истории, в то же время не вмешиваясь ни в какие поворотные события.
И все шло хорошо, он взял себе имя Ян Шун, поступил в ученики к одному из философов-конфуцианцев, еще больше отточил свое мастерство сплетать слова в закрученные изящные узоры — Повелителям Времени был доступен любой язык многообразной вселенной.
Годы шли, он взрослел, сближался с землянами (хотя так и не нашел среди них по-настоящему близких друзей, потому что всегда помнил, что скоро должен будет улететь). Вскоре у него самого появились ученики.
А потом в один спокойный вечер с тревожным алым закатом передатчик надрывно пискнул и перегорел, напоследок успев передать последнее сообщение:
Далеки.
Их дом атаковали далеки.
И Галлифрей пропал.
Бесследно исчез из времени и пространства.
За несостоявшимся выпускником Академии теперь просто некому было вернуться. Некому было принять у него экзамен и официально объявить, что он заслужил право управлять своей собственной ТАРДИС.
И он никак не мог, просто боялся поверить, что это все — это ужасное, невозможное, неестественное — правда. Что он действительно остался совершенно один.
Поэтому ждал. Ждал, ждал, ждал. И с каждым днем все больше привыкал к земной жизни, врастал в нее, терял самого себя… Годы сливались неразличимой однообразной полосой, и каждый день отличался от другого только новыми страницами рукописных книг. Он писал глубокомысленные философские трактаты, зашифровывая в словах бесценные крупицы знаний, полученных в Академии, потому что землянам пока рано было узнавать эти тайны вселенной.
А потом — совершенно непредвиденно и внезапно — наступило время умирать.
Первый раз он реинкарнировал еще в детстве после несчастного случая и никаких подробностей не запомнил. Но теперь… теперь было больно, и страшно, и непонятно, и совсем не хотелось меняться, но умирать вместе с постаревшим телом хотелось еще меньше.
Поэтому он изменился, не узнал самого себя, испугался еще больше. Бросил своих учеников, которые все равно были не в состоянии его опознать, и наконец активировал кнопку на манипуляторе временной воронки, переносясь в будущее.

* * *

Ирландия оказалась совсем не такой, как представлял себе Изуки. Прежде всего — она была очень, просто невозможно зеленой, как Семирамидские сады в галактике Боде. Казалось, что это совсем не Земля, а какая-то другая планета, более юная и загадочная.
Хотя, возможно, он просто слишком привык к бетонным небоскребам и видеть живую нетронутую природу теперь было так странно.
Фестиваль проходил на окраине маленького провинциального городка, название которого Изуки никак не удавалось выговорить. На огромном незасеянном поле раскинулся разноцветный палаточный лагерь, здесь же шумела ярмарка, на которой можно было приобрести все, начиная с домашней выпечки, которую готовили прямо на кострах, и заканчивая коваными украшениями (которые, опять же, кузнец выковывал на маленькой походной жаровне прямо рядом со своей палаткой). У Изуки от такого многообразия разбегались глаза и ноги шли в разные стороны. В любое другое время он бы наверняка заинтересовался таким количеством новых удивительных вещей, обязательно проверил бы, не затерялась ли среди антиквариата без ведома хозяев какая-нибудь инопланетная безделка… Но долгий перелет слишком измотал и оглушил, поэтому Изуки поторопился сбежать из гостиницы с утра пораньше, пока Лео еще спал, и отправился исследовать город.
Узенькие зеленые улочки квохтали кудахтаньем кур, звенели задорным детским смехом и переплетались ветвями яблонь и других, не знакомых ему деревьев. Пахло здесь свежим сеном, не менее свежим элем и почему-то — нафталином. Изуки озадаченно огляделся на пустынном перекрестке и заметил старомодную вывеску обувной мастерской, поскрипывавшую на ветру. Собрался уже идти дальше…
Но не успел.
И, надо сказать, выходя из маленькой тихой гостиницы на поиски каких-нибудь безобидных приключений, он совершенно не предполагал, что эти самые приключения в итоге найдут его сами. Хотя, конечно, стоило бы догадаться.
Сначала он услышал чей-то азартный крик. Потом запах нафталина усилился, резко шибанул в нос, из-за угла вприпрыжку выскочил невысокий человечек в темно-зеленой треуголке и вихрем промчался мимо застывшего Изуки. Тот озадаченно оглянулся ему вслед, пытаясь разглядеть получше…
И вздрогнул, услышав взволнованный оклик:
— Осторожно! Посторонись!!!
Обернулся — медленно, еще не сообразив, что происходит, словно вдруг влипнув в сладкий сироп… и посторониться, разумеется, не успел.
Рыжий парень на скейте врезался в него с разгона, так, что из легких вышибло весь воздух, а в бока больно врезались чужие острые локти, потом мир резко опрокинулся, и в спину ударила утоптанная земля, а потом она же долбанула по затылку, и перед глазами замельтешили самые настоящие звездочки.
К счастью, сознание он не потерял. Незнакомец, тяжелый и горячий, развалился прямо на нем, прижавшись щекой к груди, негромко постанывал и подниматься не торопился. Изуки проморгался, поморщился, на пробу несильно ткнул его куда-то — кажется, в плечо — и сообщил:
— Эй, вообще-то, это было слишком сногсшибательно!
Парень тут же вскинул голову, приподнялся и виновато улыбнулся — так, что его веснушчатое лицо просто просияло, словно из-за тучи выскочило яркое круглое солнце:
— Прости! Привет! Я очень спешил, но не хотел тебя сшибать, не успел затормозить просто! Меня Хаяма Котаро зовут!
Изуки грудью ощущал смутное эхо, которого просто не могло быть, поэтому, чтобы отвлечься, представился в ответ и удивленно спросил:
— Ты японец?
У Хаямы была светлая кожа, явно не крашенные рыжие волосы — но при этом восточный разрез глаз, чуть зеленоватых и каких-то странно кошачьих. Возможно, полукровка?
Хаяма ответил ему не менее пристальным взглядом, так, что это даже смущало, потом улыбнулся еще шире, наконец поднялся с него, за обе руки вздернул на ноги и Изуки тоже и с беспечной непосредственностью признался:
— Я подкидыш, меня подбросили в приют, когда я был таким мелким, что даже имени своего не помнил. Один из волонтеров, японец, придумал мне новое и дал свою фамилию! Он был клевый и умел играть на барабанах, и меня научил тоже!
Изуки, не ожидавший такого внезапного потока непрошеной информации, озадаченно кивнул, с опозданием высвободил свои руки — ладони у Хаямы были мозолистые и горячие, словно нагретые на солнце камни — и уточнил:
— Ты куда-то торопился?
Хаяма словно опомнился, заозирался, подхватил под мышку свой скейт, валявшийся неподалеку, снова наклонился к Изуки, подвижный, как ртуть, и заговорщицки сообщил с неприкрытой гордостью:
— Я охочусь на лепрекона!
Где-то неподалеку громко загорланил петух, в ответ на что тут же залаяли сразу три собаки.
Изуки озадаченно моргнул:
— На кого?..
Хаяма нетерпеливо передернул плечами, переминаясь с ноги на ногу, явно в любую секунду готовый снова сорваться в погоню:
— Ну, это такие человечки из наших ирландских сказок, которые постоянно курят трубку, тачают один и тот же башмак и где-то прячут горшочек с золотом!
Изуки почему-то не смог удержаться от улыбки от этого описания — вернее, того, с таким незамутненным детским восторгом оно прозвучало — и пояснил:
— Нет, в смысле, я знаю про лепреконов. Но это ведь именно сказки?
Кажется, недаром Лео, всю дорогу читавший разнообразные путеводители, предупреждал его, что ирландцы могут быть очень странными…
Хаяма возмущенно фыркнул, после вдруг схватил Изуки за плечи — кажется, никаких представлений о чужом личном пространстве у него не было — и развернул в обратную сторону.
В конце улицы стоял невысокий человечек в треуголке, тот самый, который недавно пробежал мимо, и с подозрением рассматривал витрину булочной, морща большой красный нос.
Он был обряжен в зеленые штаны, кожаный жилет с блестящими пуговицами и один сапог. Второй он держал в руках вместе с молотком и шилом.
Изуки удивленно приоткрыл рот, склонил голову набок и предположил:
— Может, он просто нарядился так в честь фестиваля? Косплей и все такое?
Человечек, словно услышав его слова — хотя их разделяло метров семьдесят, не меньше — бросил на них недобрый колючий взгляд и скрылся за поворотом.
Хаяма снова возмущенно фыркнул, прямо ему в ухо, горячо и щекотно:
— Я тут живу! Что я, не отличу чувака в костюме от настоящего лепрекона?!
Против такого аргумента поспорить было трудно. Изуки и не пытался — даже каламбуры все как-то растерялись и разлетелись.
Он и опомниться не успел, как его крепко схватили за руку и потащили вверх по незнакомой улице.

* * *

Ночь за раздвинутыми фусума дышала нежными лепестками персика и свежим весенним дождем. Шун вглядывался в эту темноту за кругом света от бумажного фонаря, кутал озябшие пальцы в рукава теплого кимоно и пытался понять, где ему теперь искать самого себя. Перед ним на тщательно выскобленных светлых досках лежал набор для каллиграфии и чистый лист тонкой рисовой бумаги. Шун силился вспомнить хоть одно из мудрых изречений своей прошлой реинкарнации — и не мог.
Джунпей сидел напротив, хмурый и с идеально прямой спиной, и с глубоким почтением полировал лезвие своей катаны, с таким видом, будто совершал священнодействие. Отблески фонаря жирно блестели на его выбритом лбу и искрились в длинных черных волосах, завязанных на затылке в причудливый узел.
Шун сразу первым делом объявил, что ни за что не будет стричься так же, а Джунпей только разозлился, больно ударил его боккеном по голове и сообщил, что Шун все равно недостоин и не имеет права на ритуальную прическу истинных самураев.
— Ты еще найдешь свое место, — вдруг серьезно пообещал Джунпей, не отрывая взгляда от работы. — Если не с нами, то потом.
Шун сглотнул и неловко улыбнулся, вертя в пальцах пестро-бурое орлиное перо с острым металлическим наконечником.
Манипулятор временной воронки переместил его — как он потом выяснил — на три века вперед, в Японию, в провинцию Изумо. В густой бамбуковый лес прямо посреди охотничьей процессии местного правителя. И ему очень повезло, что его не казнили сразу же, на месте, хотя мрачный начальник стражи уже успел обнажить катану… Но в следующее мгновение на господина Изумо напала демоница-кицуне, за которой он охотился вместе со своей свитой.
Растрепанная острозубая женщина с лисьим хвостом и стальными зубами, тянувшаяся разорвать горло — и только растерянный Повелитель Времени был в состоянии увидеть сквозь фильтр восприятия, что это на самом деле не демоница из местных легенд, а острозубка-кровососка, разумное хищное полурастение-полумеханизм из галактики Андромеды, из тех, что в поисках добычи путешествовали вместе с астероидами.
Поэтому он, не зная, что еще сделать и чем помочь, метнул в тварь свою звуковую отвертку. Разряд обезвредил механические части, и острозубка осела на землю слизистым клубком мясистых водорослей.
Вот только отвертка не вынесла такого бесцеремонного обращения: устройство маскировки заклинило в режиме орлиного пера, совершенно не подходящего к эпохе и стране, гораздо лучше была бы кисть для туши или хотя бы просто деревянная палочка…
Но зато его самого передумали казнить, напротив, отблагодарили за спасение жизни правителя, приютили, наградили, а начальник стражи и близкий друг детства господина Изумо взял бездомного странника в свою семью и нарек своим братом.
— Ты опять меня не слушаешь! — вдруг раздраженно рявкнул Джунпей.
Шун — он решил оставить себе имя из прошлого рождения, оно было коротким, хлестко-емким и чем-то напоминало его настоящее — вздрогнул и вскинул взгляд, воскликнув:
— Мои уши вслушивательны и покорно готовы…
Джунпей, не дослушав, кинул в него смоченную в полироли шелковую тряпицу и нахмурился:
— Ты знаешь, как переводится имя нашего рода?
Шун отрицательно качнул головой, хотя в груди вдруг больно стиснуло от слова «нашего».
— Изуки — «луна многих талантов», — с достоинством объявил Джунпей, чуть щурясь — в сумерках он видел плохо. — Отныне ты Изуки Шун, и должен носить это имя с достоинством и почтением, и никогда не упускать возможность обучиться новому мастерству или обрести новое знание.
Шун повторил эти два коротких слова одними губами, на выдохе, и медленно кивнул, не в силах выразить, вычерпать из сердца всю глубину своей благодарности.
Кажется, он все-таки нашел себе новый дом.

* * *

Сказочных персонажей на Земле в действительности не существует. В этом Изуки убедился еще в своей первой земной эпохе, в Китае, подтвердил в провинции Изумо после истории с острозубкой-кицуне и несколькими другими инопланетянами, и окончательно закрепил свою веру в этом факт в прошлом году, после истории с каппой в университетском туалете (оказалось, это был малек космической рыбы-иглобрюха, который просто случайно провалился в трещину во времени).
Поэтому теперь, когда новый знакомый, нестерпимо рыжий и нетерпеливый, тащил его по узким пустынным улочкам в погоне за невысоким человечком в треуголке, Изуки лихорадочно вертел в голове разные варианты: кем, в таком случае, мог быть лепрекон? Кто из пришельцев начитался местных книг и решил использовать такую маскировку? Обычно Повелители Времени при столкновении на других планетах с представителями иных инопланетных рас поддерживали вежливый взаимный нейтралитет — но «обычно» совершенно не подходило к жизни после Галлифрея, да и за последние лет тридцать Изуки не раз убеждался на личном опыте, что на Землю инопланетные гости почему-то прилетают исключительно с недобрыми намерениями.
А значит, оставаться в стороне он не имел права.
Он ведь был Изуки, пусть и не по крови.
Хаяма вдруг резко дернул его за руку, вырывая из мыслей, и затащил за угол — очевидно, из опасения, что лепрекон может заметить слежку. Хотя Изуки бы очень удивился, если б вдруг выяснилось, что их до сих пор не вычислили: играть в тайных сыщиков оказалось гораздо сложнее, чем он думал.
К тому же, Хаяма, кажется, просто не умел быть незаметным. Яркий и насыщенный, он завораживал и буквально искрил энергией, так, словно ему было тесно в собственном теле — Изуки очень давно не встречал таких людей.
А еще за те десять минут, что они бежали к окраине города вслед за зеленой треуголкой, Хаяма, кажется, попытался пересказать всю свою жизненную историю разом, и Изуки уже успел узнать, что в приюте у Хаямы было двенадцать братьев и семь сестер, в восемь лет его забрала к себе на воспитание пожилая пара, у которой не было детей, он планировал выиграть музыкальный фестиваль и на полученные деньги поехать в Дублин, чтобы научиться паркуру, а потом нелегально отправиться паромом в Америку и оттуда объездить весь мир, лет через десять слетать на Луну, изобрести лекарство от всех видов гриппа, построить где-нибудь в тропиках огромный дом для всех бездомных детей Ирландии и завести ручную птицу, лучше всего хищную.
И Изуки сам не заметил, когда успел рассказать в ответ, что впервые в Европе, хотя объездил весь Восток, что учится на дизайнера и под псевдонимом пишет статьи в пару газет, умеет имитировать звуки всех животных и боится летать. И, кажется, еще что-то бесполезное и смущающее.
Что с ним такое творится?
Они проследили за лепреконом до большого супермаркета на въезде в город. Остались неподалеку от входа, наблюдая из-за угла, как он деловито выбрал что-то с полки, подошел к кассе и расплатился — кажется — ворохом сухих листьев. И кассир ничуть не удивился ни его странному облику, ни нестандартной валюте! Возможно, лепрекон использовал фильтр восприятия?
Но тогда почему…
Хаяма нетерпеливо выстукивал пальцами на стене немного тревожный ритм, и сосредоточиться не получалось.
Лепрекон вышел из магазина, помедлил на крыльце, тщательно набивая табаком потертую деревянную трубку — она была размером с половину его головы — потом развернулся и вразвалочку зашагал обратно в город.
Хаяма оценивающе прищурился, перестал барабанить пальцами и заявил:
— Кажется, он направляется к пустырям у скал, по этой улице можно выйти только туда… Идем, я знаю короткую дорогу!
С этими словами он снова сжал ладонь Изуки в своей — тот опять невольно вздрогнул, будто его прошило зарядом тока — и потащил куда-то в заросший крапивой двор.
Не без труда продравшись сквозь больно жгущиеся заросли, они выбрались к ржавой пожарной лестнице, и Хаяма тут же вскарабкался по ней с обезьяньей ловкостью на крышу и пропал за ограждением. Изуки с сомнением поскреб ногтем ржавчину, но все же полез следом.
Шифер предостерегающе поскрипывал под ногами. Вокруг раскинулись невысокие бурые крыши, вдали вздымался одинокий серый шпиль церкви с покосившимся крестом. Небо было ясное и синее, очень летнее, хотя только начался май.
— Давай на перегонки?! — вдруг с ухмылкой предложил Хаяма и первым сорвался с места, легко перепрыгивая на соседнюю крышу.
И Изуки понятия не имел, что за безумие им овладело и куда делась его вечная привычная осторожность, потому что сердца гулко стучали в груди, захотелось немного безумия в размеренном ритме будней — хотя куда уж безумней после полета в Ирландию на какой-то дурацкий и совсем ему не нужный фестиваль! — поэтому он на пробу топнул ногой, проверяя прочность шифера, примерился и тоже прыгнул. А потом побежал, щурясь от бьющего в глаза ветра, приносившего откуда-то с окраин нежный аромат цветущих яблонь.
Правда, как выяснилось, Хаяма немного ошибся в расчетах, и лепрекона они из-за этого едва не потеряли: вместо того, чтобы сразу идти на пустыри, тот сначала завернул в единственный на весь городок магазинчик электронной техники.
Преследователи слезли с очередной крыши — Изуки, не задумываясь, просто спрыгнул в подставленные руки — и выскочили на улицу…
Только чтобы вдруг столкнуться нос к носу с двумя сухонькими старушками в одинаковых белых пальто и с одинаковыми туго закрученными седыми кудряшками. Хаяма разом затормозил и, кажется, попытался спрятаться за спиной Изуки — разница в росте его явно ничуть не смущала.
— Котаро, опять ты себя неприлично ведешь, — строго начала одна из старушек, приставляя к носу пенсне.
— Как можно так носиться! — поддержала вторая, неодобрительно поджимая сухие губы.
Они переглянулись и продолжили, так же подхватывая фразы друг друга:
— Ты так всю молодость растратишь на бесполезную беготню!
— И никогда не найдешь себе достойного места в жизни!
Хаяма громко сглотнул и неуверенно переступил с ноги на ногу. Первая из старушек тут же прищурилась, вдруг впившись острым взглядом в Изуки:
— А это кто? Еще и друга совратить решил?
И тут вдруг стало понятно, что больше медлить нельзя. Изуки выпрямился, сам взял за руку Хаяму, сдержанно кивнул и произнес:
— Милые леди, нижайше прошу извинить поспешность нашей неразумной юности. У нас и в мыслях не было ничего совратительно-отвратительного, напротив, мы как раз торопимся занять наиболее выигрышные места в автобусе нашей жизни!
Пару секунд на улице было идеально тихо — только где-то на другом конце города рычал автомобильный мотор. Потом старушки снова переглянулись, вдруг разулыбались и одобрительно протянули, все так же продолжая одна другую:
— Какой миленький…
— И вежливый!
Изуки почувствовал, как у него краснеет шея, отвесил старомодный поклон, приподняв невидимую шляпу — кажется, так раньше было принято в Европе — и решительно потянул Хаяму за собой дальше по улице, добавив:
— И еще раз прошу нас извинить, иначе, боюсь, автобус уедет без нас!
Стоило им завернуть за угол, как Хаяма вдруг восторженно хохотнул, обхватил его за плечи и воскликнул:
— Как ты их! Ух!!! У меня никогда не получалось так ловко отделаться от этих мегер! — он наклонился, на всякий случай огляделся, и громким шепотом сообщил: — Кажется, они живут тут с тех самых пор, как построили город, и совсем не стареют! Словно они обе роботы! Или инопланетянки какие-нибудь…
— Вполне возможно, — задумчиво согласился Изуки, уж слишком одинаковыми и синхронными были старушки.
И только потом сообразил, что, наверное, не стоило этого так в открытую признавать. А верит ли Хаяма вообще в инопланетян? Как показывала практика, для большинства землян это слово означало только нереальных зеленых человечков из кинофильмов…
Наконец они добрались до магазина электроники и уже привычно остановились за углом, разглядывая сквозь запыленное стекло витрины лепрекона, который о чем-то ожесточенно спорил с консультантом. Хаяма снова принялся нетерпеливо выстукивать по стене ритм, прерывистый и какой-то неправильный, и Изуки все-таки не выдержал, спросил:
— Зачем ты это делаешь?
Хотя глупый ведь вопрос, у нервных тиков нет цели…
Но Хаяма вздрогнул, виновато взглянул на него и поспешил сжать руку в кулак, потом неловко пожал плечами:
— Ну… просто… Этот ритм — он у меня в голове постоянно, на грани осознания, стучит и отвлекает… прекращается только тогда, когда я играю на барабанах или куда-то быстро бегу… или на что-то очень-очень сильно отвлекаюсь…
Изуки нахмурился, пытаясь поймать за хвост мелькнувшую мысль — что-то это ему напоминало, что-то похожее он уже однажды слышал…
Но в это мгновение в его кармане вдруг разорался телефон, радостно оповещая улицу: «Pretty woman walking down the street…» Эту песню на свой вызов Лео поставил сам, загрузив запись в исполнении своего друга Джека.
Изуки, раздраженно шипя, торопливо выцарапал телефон и поспешно ответил на звонок.
— Представляешь, как обидно, — тут же с трагическим вздохом протянул в трубку Лео. — Рейс Мако-чана задержали, скорее всего, он не успеет прибыть до начала фестиваля! И с остальными я тоже никак связаться не могу…
Изуки озадаченно моргнул, не сразу сообразив, о чем он — вчерашние разговоры о репетиции и вообще сам фестиваль теперь казались очень далекими и неважными — но все же согласно протянул:
— Да, обидно… жалко, что так получается…
— Но зато мне звонил Джун-чан! — перебил Лео уже совершенно другим, радостным и самодовольным голосом. — И он тебе передает привет! Ну, вернее, прямо он так никогда не скажет, разумеется, но внутренне он желает тебе всяческих благ!
И Изуки, чувствуя, как разом пересохло горло, просто молча закрыл глаза.
Потому что он действительно испытывал постоянно смутное чувство дежа вю при взгляде на лицо Лео — тот был неуловимо похож на правителя провинции Изумо: тот же разрез глаз, знакомый наклон головы, легко скользящий по плечам шелк волос… Словно они были дальними родственниками — а может, род Мибучи и правда терялся своими корнями где-то в тех веках.
Но Хьюга…
Хьюга Джунпей был и внешне, и по характеру точной копией Изуки Джунпея. Даже имена у них совпадали. И это казалось совершенно невозможным — чтобы атомы снова сложились в тот же идентичный узор, чтобы вселенная повторила саму себя… Отличия наверняка были, не могли не быть — но Изуки просто не способен был заставить себя внимательней всмотреться в Хьюгу, чтобы их найти, поговорить с ним, подружиться, как того хотел Лео. Потому что видел на месте серьезного строгого адвоката своего мертвого названого брата, давным-давно развеянного пылью веков.
И такое невозможное, нереальное совпадение…
— Эй, он выходит! — вдруг ворвался в его мысли взволнованный голос Хаямы.
Изуки сглотнул, открыл глаза, коротко бросил в трубку:
— Лео, прости, мне сейчас некогда, я потом перезвоню! — и нажал отбой.
Лепрекон зачем-то купил в магазине телевизор. Большую плоскую панель, под весом которой теперь сгибался, как черепаха. Огляделся по сторонам, поправил на спине громоздкую коробку…
А потом вдруг направился прямо в их сторону.
Изуки растерянно отпрянул, уткнулся спиной в грудь Хаямы, заозирался:
— Надо спрятаться!
— Ага! — тут же поддержал Хаяма, тоже торопливо оглядываясь. — Только, кажется, некуда…
Изуки сам не смог бы объяснить, почему так разволновался, почему вдруг показалось настолько важным, чтобы их нелепую слежку не раскрыли…
И как-то совсем растерялся, совершенно не сообразил, что происходит, когда Хаяма вдруг несильно толкнул его спиной к стене, заслонил собой улицу, как-то смущенно пробормотал:
— В фильмах этот маневр всегда срабатывает… может, и у нас получился…
И поцеловал.
Сначала просто прижался губами, сухими и обветренными, коротко выдохнул — от него пахло желтой солнечной соломой и каким-то сладким сиропом — потом словно на пробу осторожно ткнулся языком.
И Изуки от растерянности поддался — приоткрыл рот, вцепился пальцами в широкие плечи, чтобы не упасть. Едва не захлебнулся от неожиданности коротким стыдным стоном, когда чужой горячий язык неуверенно пощекотал его небо.
Что-то упало на тротуар с негромким стуком — Изуки отстраненно сообразил, что Хаяма выронил из-под мышки скейт.
Кажется, отвлекательный маневр сработал на все сто: Изуки понятия не имел, удалось ли им отвлечь внимание лепрекона… но сами они отвлеклись изрядно.
Он грудью чувствовал странную выпуклость под толстовкой Хаямы — какой-то кулон? — это что-то сквозь ткань больно давило на ребро, но все равно хотелось прижаться еще ближе, еще теснее.
Целовался Хаяма не особо умело, но очень старательно и жадно. Правда, не то чтобы Изуки был таким уже экспертом — отношений с людьми он избегал, прекрасно зная, как больно будет потом, через какую-то пару десятков лет…
Эта мысль больно уколола где-то в груди, и он прервал поцелуй первым, отвернул голову.
Хаяма жарко и хрипло дышал ему в шею, потом ткнулся мокрыми губами в щеку и вдруг шепнул:
— Ты веришь в любовь с первого столкновения?
Изуки, не удержавшись, посмотрел в его глаза — зеленовато-шальные, с огромными расширившимися зрачками и очень честные — и сказал в ответ какую-то глупость:
— Так зарождаются галактики.
Ему никак не удавалось стряхнуть полуреальное ощущение, словно они знают друг друга давным-давно, вместе сбежали из Академии со скучных лекций по теории относительности черных дыр и украли напрокат чью-то ТАРДИС…
И это чувство было очень странное, опасное и неправильное.

* * *

К сожалению, Шун с рождения был очень неправильным Повелителем Времени — он боялся и не искал перемен.
Однако каждый раз они находили его сами.
Шун не хотел оставлять Изумо. Он собирался спокойно дожить в мирной провинции свою третью реинкарнацию, вырастить внуков правителя на диковинных историях, наполовину услышанных в Академии и наполовину выдуманных.
А в итоге он не провел со своей новой семьей и пяти лет: просто гулял в бамбуковой роще перед ужином — и провалился в трещину в пространстве и времени. Слишком поздно ее заметил, попытался ускользнуть, за что-нибудь уцепиться, высвободиться…
Но тщетно.
Его затянуло, засосало, закружило в черном безмолвии, как следует разжевало — и выплюнуло несколько веков спустя в театре дзерури прямо под ноги Такэмото Гидаю. И завода в манипуляторе временной воронки осталось еще всего не два перемещения — и только вперед. Он не мог вернуться обратно в свою провинцию Изумо. Поэтому ему не осталось ничего иного, кроме как вступить в гильдию профессиональных сказителей и сочинять сюжеты постановок.
Именно после этого он начал воспринимать себя как Изуки. Принял это имя в качестве единственной тонкой ниточки-связи с ускользнувшим временем и оставшимися там дорогими ему людьми.
И именно поэтому, когда заметил, что его тело снова начало стареть, хоть и гораздо медленнее, чем человеческое, потратил энергию еще одной регенерации, чтобы вернуть себе молодость, при этом не меняясь. Он слишком боялся потерять себя окончательно, из-за чего отчаянно цеплялся за подаренное ему на Земле имя, изо всех сил стараясь забыть данное в Академии.
После этого он еще раз использовал временную воронку, чтобы перенестись в конец девятнадцатого века. После Изумо он старался ни с кем близко не общаться, со всеми знакомыми поддерживал вежливую дистанцию: люди старились и умирали, и от этого каждый раз становилось больно и одиноко.
Изуки повезло, что в этой реинкарнации у него оказалась обычная для восточного человека внешность, никто не оглядывался на него дважды. Когда становилось слишком очевидно, что он стареет несравнимо медленнее, он переезжал в другую страну: из Японии в Китай, из Китай в Бирму, из Бирмы во Вьетнам. Все войны двадцатого века он трусливо переждал в Тибете, повторяя себе, что не имеет права вмешиваться и кардинально менять Земную историю — но на самом деле ему просто было страшно.
В какой-то момент для поддержания молодости и силы пришлось потратить энергию еще одной реинкарнации — и так жизни хватало на гораздо меньший срок… но Изуки не жалел.
И он продолжал писать — в каждом веке. А потом очень долго смеялся, когда случайно обнаруживал в библиотеках или музеях что-то из своих сочинений, почти неузнаваемо искаженное временем и чужой интерпретацией.
Европу и в особенности Британию Изуки старательно избегал: там слишком велик был шанс случайно столкнуться с Доктором. Последним оставшимся во вселенной Повелителем Времени, если не считать самого Изуки — и Изуки очень не хотел, чтобы его считали: чересчур много пугающих историй слышал он о Докторе, спасителе и уничтожителе. Изуки его уважал и одновременно боялся, особенно когда сталкивался с кем-то из мирных инопланетных гостей, которые рассказывали ему о новых ужасающих подвигах Доктора.
Изуки прекрасно знал, что мир совсем не так стабилен и спокоен, как считало большинство жителей Земли. Он помнил разноцветные планеты в пустеющем небе, тиранию Мастера в год, которого не было, космос без звезд, остановившееся и стирающееся время, черные кубики с смертоносными разрядами тока… сотни других пугающих случаев…
Иногда его посещала мысль, что хватит прятаться, это недостойно славного имени рода Изуки, он должен перебороть свой страх и лично встретиться с Доктором, предложить ему свою помощь…
Но чем реально мог бы помочь в вершении судеб мира недоучившийся в Академии неопытный мальчишка без средств к свободному перемещению во времени и пространстве?
Он не готов был взять на себя ответственность за перемены в мире.
И еще сильнее Изуки в этом убедился, когда однажды столкнулся на окраине Киото с Корсаром. Сначала глазам своим не поверил, увидев полноценно работающую и замаскированную под такси ТАРДИС, совсем не похожую на потрепанную машину времени Доктора…
И только потом сообразил, что Корсар попал на Землю из другой временной линии, еще до падения Галлифрея.
Корсар, шумный и общительный, звал Изуки с собой, предлагал подкинуть до дома или взять с собой путешествовать. Его спутник-сонтаранец, лысый, как лампочка, и морщинистый, как крот, упорно звавший Изуки «девочкой», был совсем не против, потому что давно уже планировал вернуться домой, но не хотел бросать взбалмошного Повелителя Времени в одиночестве.
У Изуки буквально внутри все скрутило до боли, когда он все-таки выдавил из себя короткое, но такое мучительно сложное: «Нет».
Про будущее он Корсару так и не рассказал.
Переживать боль в одиночестве было привычней и проще.

* * *

После внепланового поцелуя Изуки стал чувствовать себя еще более странно — будто на самом деле находился совсем не здесь и вообще провалился в очередную временно-пространственную трещину в параллельную вселенную и даже этого не заметил.
А еще он не заметил, куда успел исчезнуть лепрекон, пока они отвлекались на свой маневр. Судя по тому, как лихорадочно вертел головой по сторонам Хаяма, он его тоже упустил.
Хотя — еще раз: зачем вообще они взялись преследовать этого странного персонажа из местного фольклора?..
— Мы его потеряли!!! — взволнованно воскликнул Хаяма и явно вознамерился бежать куда-то наугад, но Изуки вовремя успел ухватить его за рукав.
— Ничего, сейчас найдем! — пообещал он, доставая из-за пазухи звуковое перо и настраивая его, чтобы выследить сигнал от телевизора — к счастью, так можно было найти любую технику, даже выключенную.
Перо негромко пискнуло, засветилось по краям. А в следующее мгновение в поле зрения Изуки возникла голова любопытного Хаямы, который нагло потянул пальцы пощупать:
— Ух ты, какое классное перо! А оно настоящее?! В холмах за приютом жили орлы, мы один раз ходили искать их гнездо, только так и не нашли! Правда, я нашел кое-что другое, но орлиное гнездо все равно хочу как-нибудь увидеть!
Изуки в последний момент отдернул перо — иначе кого-то точно шибануло бы током — и указал подбородком на боковой проулок:
— Он пошел туда!
Хаяма проводил перо разочарованным взглядом, вздохнул, но быстро оправился, наступил на край скейта, чтобы его перевернуть, и объявил:
— Ничего, мы сейчас ускоримся и быстро его нагоним!
Он вскочил на доску — и вдруг потянул Изуки тоже, вынуждая встать перед ним, обхватил одной рукой за пояс.
— Я не думаю, что на скейте правильно кататься так… — озадаченно отметил Изуки.
— Все, что правильно — слишком скучно! — громко объявил Хаяма, так, что в его голосе просто прощупывалась широченная улыбка.
И сильно оттолкнулся правой ногой.
Скейт тут же сорвался с места, коротко взвизгнул, как автомобиль покрышками, и с совершенно неприличной и невозможной для скейта скоростью понесся в проулок. Изуки потерял равновесие и едва не свалился от неожиданности, но Хаяма удержал его, довольно засмеялся и оттолкнулся снова.
Ветер со свистом бил в лицо, вышибая из-под век слезы, дома проносились мимо бурой смазанной полосой. Колесики подскакивали на выбившихся из кладки камнях, и вибрация дрожью отдавалась прямо в зубы. Дышать выходило через раз, а скейт все разгонялся, и разгонялся, и разгонялся!..
Пока они наконец не вылетели — в буквальном смысле вылетели! — на широкое зеленое поле на окраине города. Дорога резко закончилась, скейт забуксовал, и Хаяма крикнул:
— Прыгай!
Они даже каким-то чудом умудрились не упасть. Удачно спрыгнули на обочину, цепляясь друг за друга.
Скейт влетел в густые заросли лопухов, снова взвыл, перевернулся и упал, отчаянно вращая колесами — было немного похоже на перевернувшегося на спинку жука, дергающего лапками.
Изуки прерывисто выдохнул, не без труда выпутался из рук Хаямы — и решительно направился к подозрительному транспортному устройству. Избегая дотрагиваться до него, провел над доской пером, считывая показатели, и изумленно присвистнул: у скейта оказалось антгравитационное поле! И вообще при его создании явно использовались звуковые технологии, но ядро было заблокировано, и снять маскировку не удалось. Однако скейтом это устройство совершенно точно не было.
— Откуда он у тебя?! — потрясенно выдохнул Изуки.
Он очень, очень давно не видел ничего подобного и совершенно не ожидал встретить здесь!
Хаяма поскреб в затылке и простодушно сообщил:
— Нашел в пещере. А что, с ним что-то не так?
Ответить Изуки не успел — потому что наконец-то поднял голову и посмотрел в поле.
Над которым, в самом центре, завис небольшой летательный аппарат категории В, похожий на плоскую тарелку с светящимся радужным желе.
Под ним в вытоптанной траве сидели вокруг распакованного черного плазменного телевизора целых пять лепреконов и ожесточенно тачали башмаки — стук их молоточков о подошвы был слышен даже отсюда.
Несколько минут Изуки и Хаяма дружно молчали, недоверчиво разглядывая явление. По дорожке вдоль поля неторопливо шел старик с косой и мешком травы за плечами, но он явно ничего необычного не замечал.
Наконец Хаяма отмер первым и восторженно выдохнул:
— Инопланетяне! Настоящие! Как думаешь, это значит, что скоро к нам прилетит Доктор?!
И Изуки, совершенно не ожидавший услышать от него последнее слово, резко развернулся, впился в его лицо потрясенным взглядом и выдохнул:
— Ты знаешь про Доктора?!
Неужели… но почему… то есть, Изуки и здесь тоже опоздал, попытался занять не свое место…
Глаза Хаямы воодушевленно засверкали:
— Конечно! Он же часто бывает в Британии! Правда, обычно у этих зануд англичан, но в Ирландию тоже пару раз заглядывал! Троюродная сестра моей второй бабушки по материнской линии даже лично его видела и рассказывала всякое! Я ей всегда жутко завидовал!
Кажется, он готов был распинаться еще очень долго, но Изуки стиснул зубы, почувствовав, как где-то в груди больно уколола совершенно внезапная и неуместная ревность, потом схватил Хаяму за руку и первым решительно шагнул в поле:
— Пойдем! Нужно узнать, что им тут нужно, пока это не стало слишком натужно!
Совсем не кстати мелькнула мысль, что если б он как Доктор путешествовал на своей собственной ТАРДИС — обязательно пригласил бы Хаяму с собой в качестве спутника.
И тот ведь согласился бы, правда?..
Лепреконы никуда не пытались исчезнуть. На самом деле, они даже не соизволили отвлечься от работы, чтобы посмотреть на гостей — пока те не подошли совсем близко, к границе вытоптанного круга. Тогда самый морщинистый лепрекон, в зеленой треуголке — остальные были в голубых — поднял голову, прищурил маленькие черные глазки и с тщательно отрепетированной торжественностью возгласил:
— Приветствуем вас, земляне. Вы прошли тест, а значит, достойны участвовать в финальном испытании!
И эта фраза была такой стандартной, настолько ожидаемой в этой ситуации, что Изуки она совершенно не понравилась.
Хаяма заметно удивился, на всякий случай огляделся по сторонам, убеждаясь, что обратились именно к ним, и поинтересовался:
— А что за испытание?
И, разумеется, это был неправильный вопрос. Очень-очень неправильный.
Старший лепрекон расплылся в довольной улыбке, демонстрируя острые золотые зубы, и кивнул на траву перед собой — остальные лепреконы покорно расселись по сторонам:
— Присаживайтесь, и да начнется игра за судьбу Земли!
Почему всегда, всегда на кону стояла именно судьба целой Земли и никак иначе?
Но выбора особо не было, поэтому они действительно устроились напротив лидера инопланетян. Изуки, переборов невольное отвращение, внимательней вгляделся в его глазки, потом в сияющие клыки — и наконец понял:
— Вы — зубоскальные авреусы с третьей планеты Сириуса!
Мелкие вредители-падальщики, которые живут в искусственно спроектированных скафандрах. Для создания этих скафандров им необходимо золото, и они странствуют от планеты к планете, заморачивая местное население и высасывая все их ценные ресурсы. Изуки очень хорошо запомнил энциклопедическую статью про них из раздела «космические паразиты».
Главный авреус прищурился еще сильнее, усилив сходство с кротом, и отметил:
— А вы неплохо осведомлены для обитателей такой технически и культурно отсталой планеты. Но это неважно! Мы начинаем игру!
Он хлопнул в ладоши — и вокруг них с тарелки опустился искрящийся радужный занавес силового поля.
— А что за игра-то? — с опозданием уточнил Хаяма, нетерпеливо ерзая на месте.
Похоже, он ничуть не был испуган и вообще воспринимал все происходящее, как веселое приключение!
Изуки наблюдал за ним с искренним изумлением — ну, в любом случае, на рыжего веснушчатого Хаяму с чуть припухшими губами смотреть было куда приятней, чем на морщинистых авреусов.
— Мы будем загадывать друг другу загадки, и победитель получит в качестве приза Землю! — самодовольно объявил главный авреус, втыкая в зубы курительную трубку. На самом деле это наверняка был паропровод, позволяющий контролировать температурный режим внутри скафандра — авреусы видоизменяли свои скафандры, маскируясь под характерные для каждой новой планеты объекты и устройства. Правда, лепреконов они выбрали довольно опрометчиво, это явно нельзя назвать самой удачной идеей…
И только потом до Изуки дошел смысл прозвучавших слов.
А еще один из авреусов дотянулся и с довольным видом похлопал ладонью по телевизору:
— И когда мы выиграем — обязательно транслируем по этой штуке сообщение всем жителям Земли о нашем господстве! С приказом незамедлительно доставить нам все золото!
— Не разбалтывай стратегические планы противникам! — тут же строго окрикнул главный и врезал ему по треуголке своей трубкой.
Хаяма озадаченно потер лоб ладонью и уточнил:
— Мы будем разыгрывать Землю — в загадки?
У Изуки мелькнуло нехорошее подозрение, что идею они почерпнули из одной земной книжки, он даже догадывался, какой именно — авреусы наверняка прочитали ее, когда разыскивали информацию про Землю ,и наткнулись заодно на описания лепреконов…
— В загадки, — бескомпромиссно рявкнул главный, которому явно надоело затянувшееся вступление, и сходу загадал: — Кто утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?!
Очевидно, эту загадку они тоже вычитали в своей базе данных.
— Любое гуманоидное существо, хотя классический ответ — человек, — ответил Изуки, внимательно следя за реакцией авреусов.
Они удивленно застыли, потом главный недоверчиво пролистал электронное табло у себя на запястье и раздраженно буркнул:
— Ну вот, а я посчитал, что, раз она старая, современные земляне ее не знают… Хорошо, ваша очередь!
— Я такой правда не знал, — озадаченно пробормотал себе под нос Хаяма, но, к счастью, авреусы его не услышали.
Изуки задумчиво потер подбородок пальцем. Вообще соглашаться на правила чужой игры с их стороны было очень опрометчиво, космические паразиты никогда никаких правил не придерживались, но… Похоже, особого выбора у них не было.
— Был однажды я в Тибете, там меня встречали дети: отведи нас в зоопарк, увидим деда мы хоть так!
Под радужным занавесом повисло напряженное молчание — Изуки буквально слышал, как ворочаются шестеренки в скафандрах авреусов.
— Я знаю, я понял! — вдруг воскликнул Хаяма, просияв широкой улыбкой — Изуки еле успел зажать ему рот ладонью.
Но главный авреус тоже вдруг просветлел лицом и с притворно небрежным видом сообщил:
— Это лама! Было просто! — и тут же загадал следующую головоломку: — Всемирный разрушитель, чьи шаги тихи, несется в чудодейственной машине, и все уничтожает на своем пути!
Изуки замер, с трудом пытаясь вытеснить из мыслей образ синей полицейской будки. Но ведь не может же ответ правда быть таким…
— Время! — опередил его Хаяма и сел по-другому, скрестив ноги. — Можно, можно теперь я?! Мертвец вершит судьбу живого, держащего его в своих руках! — наклонился к Изуки и шепнул: — Это любимая моего деда!
На сей раз авреусы думали несколько минут, даже шепотом посовещались, прежде чем все-таки ответить «игральные кости».
Они обменивались загадками, как ударами, быстро и хлестко. Авреусы совершенно не давали «землянам» времени спокойно сосредоточиться и подумать, но сами всякий раз долго совещались.
Изуки сидел почти неподвижно, плечом ощущая исходящий от Хаямы живой жар. От напряжения и духоты по вискам щекотно струились капли пота, и он уже сбился со счета, сколько загадок прозвучало — они постепенно становились все более и более странными.
А потом главный авреус вдруг огласил совсем простую детскую загадку:
— Одним круглым золотым очагом весь мир обогревается!
Вот только глазки его сверкнули подозрительно зло и хитро, но заподозривший подвох Изуки не успел вовремя остановить Хаяму, который воскликнул:
— Солнце!
Авреусы все, как один, медленно расплылись в совершенно одинаковых зубастых улыбках.
— А вот и неправильно! — самодовольно объявил главный. — Для нас это Сириус!
— Но… это ведь нелогично… — растерянно пробормотал Хаяма, в поисках поддержки взглянув на Изуки. — Мы же сейчас на Земле и…
Но авреус вскочил на ноги, разъяренно топнув босой ступней и рявкнул:
— Я сказал, что это неправильный ответ — значит, это неправильный ответ!!! Мне надоело!
И Изуки почувствовал, как холодеет все внутри, как цепенеют руки от дурного предчувствия. Ему следовало помнить, что авреусы действительно никогда не играют честно.
Но он ничего, совершенно ничего не успевал и не мог сделать, абсолютно бесполезный, позор и выбраковка всего рода Повелителей Времени — потому что главный авреус наставил на Хаяму свою трубку и злорадно сообщил:
— Ты проиграл, и сейчас у тебя остановится сердце!

продолжение в комментариях

---

Повесть о Шуне Каламбурном, Котаро Молниеносном, венчальной гусенице и т.д.

Давно уже пора новые тексты дописывать и выкладывать, а я все никак старые к себе не перетащу
Ладно, день изуямы (07/05) я благополучно пропустила - но окей, сегодня тоже знаменательная дата: ровно год назад коварная Аттян показала мне KnB и бесповоротно сломала мою жизнь. С тяжелыми последствиями. Да, именно так. Ничто и никогда уже не будет прежним. Особенно баскетбол.

Собственно, о том, как именно мы сочиняли эту эпопею про птичек, уже писала Аттян. Хотя иллюстрации - это тоже отдельная куллстори. На самом деле, придумано было гораздо больше, чем в итоге вошло в текст, но, надеюсь, мы все же напишем другие истории из этого цикла (не только про Изуки с Хаямой). Возможно, даже в обозримом будущем!

Название: Повесть о Шуне Каламбурном, Котаро Молниеносном, венчальной гусенице и других обитателях Птичьего царства
Авторы:  Аттян,  Донна Дункан
Иллюстрации:  Донна Дункан
Тема: юмор/стеб
Категория: слэш
Пейринг/Персонажи: Хаяма Котаро/Изуки Шун, Сейрин, Ракузан
Жанр: юмор, романс, экшн
Рейтинг: PG-13
Размер: миди, 7 996 слов
Примечание: Птички!AU.
Саммари: Все-таки хорошо, что Радужный Лес был таким заблудительным и располагающим к случайным судьбоносным встречам.
Дисклеймер: Все права принадлежат Фуджимаки Тадатоши.
Предупреждения: Крэк! В тексте присутствуют разнообразные насекомые, некоторые даже — на почетных третьестепенных ролях.
Было написано на OTPW 2.0 за команду Izuki x Hayama team.

В глубь Радужного Леса птички обычно не летали: там было темно, сыро, невозможно как следует расправить крылья из-за густого переплетения лиан и лишайников, но самое мерзкое — паутина, густая, липкая и вонючая. Она опасно свисала цепкими ловушками, слегка колыхаясь на ветру, и при виде нее сразу вспоминались страшные истории, которые взрослые рассказывали птенцам, чтобы те не сидели на краю гнезда.
Поэтому Шун осторожно перепархивал с ветки на ветку, внимательно оглядываясь по сторонам, и озадаченно размышлял, как вообще его угораздило так неудачно залететь. Все-таки их Лес был слишком большим и заблудительным…
На самом деле, Шун собирался попасть на болота. Стайка Сейрин с треском и писком проиграла прошлогодний Зимний Клубок Червей и вынуждена была теперь гнездиться на самой окраине Леса. Пропитания для всех там было недостаточно, и Теппей, считая себя главным виновником проигрыша, отправился отшельничать и лечить травмированную лапку целебными грязями. Обычно его проведывал только Джунпей, заявляя, что это обязанность вожака стайки, от всех остальных Теппей почему-то прятался, даже от Рико… но Шун последнее время, с приближением нового Клубка, все сильнее убеждался, что без их главного защищателя им не победить, несмотря на помощь талантливых новых игроков. А значит — нужно обязательно уговорить Теппея вернуться! Джунпей слишком гордый и тоже себя виноватит, сам не попросит… А Шун даже сочинил специальный и очень убеждательный каламбур!
Теперь только осталось разобраться, в какой же стороне болота.
Он приземлился на очередную ветку, скользкую от мокрого мха, и взъерошил перышки, хотя защититься от холода это особо не помогло. Внимательно осмотрелся, выискивая хоть один знакомый ориентир, но кругом были только черные стволы деревьев, широкие листья, плохо пропускавшие солнечный свет, грязная паутина и редкие ядовито-рыжие цветы лиан. Шун вздохнул и уже почти решился лететь обратно и попробовать еще раз, например, завтра… как его внимание вдруг привлек серо-белый шар, похожий на большое уродливое яйцо, который свисал с одной из веток чуть впереди.
Ветра не было, но шар беспокойно покачивался из стороны в сторону.
Любопытство пересилило воспитанную с детства осторожность, и Шун перепорхнул поближе, в последний момент успев увернуться от липкой нити, упавшей откуда-то сверху, и опустился на толстую ветку под шаром.
Это оказался плотный паутиновый кокон. Снизу из него торчало нечто, подозрительно напоминавшее рыжеватый кончик крыла. А сверху — тонкая черная лапка, похожая на сухой хворост.
Но прежде, чем Шун успел весьма уместно ужаснуться, лапка вдруг возмущенно дернулась, и кокон снова покачнулся.
Неудачливый влетун был жив, пауки еще не успели добраться до него и высосать.

Шун склонил голову набок, разглядывая кокон с другой стороны. Он искренне не понимал, как вообще можно было не заметить такой большой кусок паутины, влететь в него и так безнадежно запутаться!
Эта сцена просто требовала соответствующего каламбура, искрометного и запоминающегося!
Поэтому Шун приосанился, хотя единственный зритель все равно не мог его видеть, ненадолго задумался и начал:
— Однажды мне пчела сказала: «Напролом лететь не надо!» — обнажила поучительно жало…
Однако договорить последнюю строку ему не дали: кокон дернулся так резко и сильно, что едва не стукнул его по клюву, и громко выкрикнул с боевой решимостью:
— Кто здесь?! Ты паук???
Шун на всякий случай благоразумно отскочил подальше, удивленно хмыкнул и резонно отметил — как раз кстати пришлась давняя заготовка:
— Страшно и представить, начался б какой бедлам, если б дар разумной речи стал доступен паукам…
Налетел внезапный порыв ветра, и где-то наверху очень кстати заскрипели и захлопали ветки — получились почти аплодисменты.
— О, — глубокомысленно откликнулся кокон, но на всякий случай уточнил: — Значит, нет?!
— Нет, — успокоил Шун, не удержавшись от улыбки. Загадочный влетун почему-то не демонстрировал ни капли страха, даже когда был уверен, что разговаривает с пауком. — Но как ты умудрился влипнуть, — довольный выбранным словом, он выразительно подергал за свисавшую нитку паутины, отчего весь кокон колыхнулся, — в такую ситуацию?
Влетун душераздирающе вздохнул, словно за короткий срок познал все страдания мира, прежде чем признаться:
— Да я за бронзожуком гнался! Очень хотел поймать, поэтому даже не посмотрел, куда лечу… сестренка всегда меня за такое ругает… Но тут очень скучно висеть!!! Так что здорово, что ты меня нашел!
Бронзожуки были исключительно редкими и ценными, сам Шун их ни разу не видел, но поговаривали, что они не только приносят удачу, но и способны предсказывать погоду! А это в условиях джунглей было немаловажно. Неудивительно, что в погоне за таким трофеем влетун забыл обо всем остальном…
Шун снова приблизился и потянул на пробу за другую нитку, проверяя, не удастся ли ее размотать. Липкая прочная паутина держала крепко, такую в одиночку не разорвешь…
Но нельзя же бросать других в беде?
— Ты, наверное, бегун? — спросил Шун, оглядывая узорчатые паутинные сплетения над ними. Кокон свисал на толстой плетеной нити, как необычный древесный плод.
— Ага! И жутко быстрый! — радостно подтвердил влетун и закачался на ветке, словно пытаясь наглядно продемонстрировать свою быстроту. — А как ты догадался?!
— Ты очень… набегательный, мне кажется, — пробормотал Шун, почему-то смутившись. На самом деле, ему неоткуда было знать, как именно бегает собеседник, но от разговора оставалось странное ощущение, что тот правда очень стремительный и неотступный.
Влетун довольно чирикнул и вдруг поинтересовался:
— А ты тоже из отряда собирателей?! А на какой позиции? А из какой стайки?
Шун замялся, неуверенный, что ему хочется отвечать на эти вопросы, отвел взгляд… и заметил справа, чуть выше по стволу, неторопливую бурую тень. Резко повернулся в ту сторону и застыл, инстинктивно, чтобы не привлекать к себе внимания: к ним спускался крупный, мохнатый паук, с тошнотворными цепкими лапами и десятком мелких злых глазок. В такие моменты Шун очень жалел, что у него настолько острое зрение — да, оно позволяло метко высматривать добычу на турнирах… но из-за него Шун всегда замечал и видел гораздо больше, чем хотел.
— Ты только, пожалуйста, не пугайся… — прошептал он, невольно подрагивая всем телом, — но на нас сейчас наползают неприятности… и довольно большие…
Паук действительно был огромный и очень толстый, словно уже сожрал сегодня минимум трех птичек. Очевидно, его заинтересовало настойчивое дерганье паутины, и он решил лично проверить ловушку… что, разумеется, было очень некстати…
Пауки-птицеловы в Лесу являлись главными врагами птичек, самыми опасными хищниками во всей экосистеме! Их боялись даже собиратели из стайки Кирисаки Дайчи, которые держали обычных мелких пауков вместо гнездовых питомцев…
Влетун замер, перестал раскачиваться и ненадолго замолчал. А потом спросил, серьезно и неожиданно спокойно:
— Сможешь меня вытащить?
И это прозвучало так, словно он совсем не настаивал на помощи и ничего не требовал…
Шун решительно встряхнулся, отчего с крыльев сорвалась пара мелких перышек, и перелетел на верхнюю ветку, ту, к которой крепился кокон. И, ничего не ответив, принялся расклевывать горькую и противную на вкус нить, стараясь не коситься на подползавшего паука. Сердце колотилось быстро-быстро.
Нить поддавалась плохо — но все-таки поддавалась. Шун ненадолго остановился, оценивающе оглядел кокон — тот был больше него самого в полтора раза — и на всякий случай предупредил:
— Извини, сейчас у тебя будет небольшой свободнопадательный опыт…
Паук на мгновение замер, а потом вдруг угрожающе ускорился, словно почуяв, что добыча может ускользнуть. Шун последний раз сильно щелкнул клювом, перерезая волокна, а потом камнем ринулся вниз, плотно прижав крылья к бокам — и почти у самой земли, но все-таки успел подхватить упавший кокон.
Лапки больно дернуло и оттянуло, крылья заныли от натуги. Шун никогда раньше не пытался перетаскивать такие тяжелые грузы…
Птички вообще не очень хорошо летали из-за маленьких крыльев, больше бегали и прыгали или парили в струях теплого воздуха. Зыркачи, которыми обычно становились самые мелкие и легкие, летать умели лучше и дольше…
Но Шун все равно был уверен, что утащил кокон на одном адреналине. И то несколько раз случайно зацепился своей ношей за низкие ветки, очень понадеявшись, что ударил влетуна хотя бы не головой.
Он не знал, как долго летел, страх нерассуждающе гнал вперед, быстрее-быстрее-быстрее, прочь из опасного места, пока не подоспели другие пауки!..
Но наконец впереди показалась светлая, залитая ярким солнцем поляна, и Шун, вдруг ощутив, что сейчас просто рухнет от изнеможения, из последних сил устремился туда.
На поляне весело журчал ручей, сладко пахло медом от последних осенних цветов и стрекотали кузнечики, которые, впрочем, быстро затихли при виде птичек. Шун уронил кокон на траву и упал рядом сам, тихонько постанывая от боли в лапках. Как он в таком состоянии выйдет на турнир на следующей неделе?..
Хотя о своем без сомнений героическом поступке Шун не жалел. Пусть даже Джунпей и утверждает всегда, что Теппей на них всех плохо влияет и учит неправильным вещам!
Небо было очень ясным и звонко-синим — такое оно над Лесом становилось только к зиме. Шун устало шевельнулся, перевернулся со спины на живот, потом поднялся на подгибающиеся лапки и извинился:
— Прости, это получился не совсем полет, а скорее пролет… но хотя бы не недолет…
Он сам не очень понял, что имел ввиду — крылья до сих пор подрагивали от напряжения, и сердце все еще испуганно колотилось. Он никогда прежде не попадался паукам так близко: мудрый ведун Кагетора, прежний вожак стайки, очень бдительно следил за остальными и не пускал в глубь Леса.
Но как удачно, что на этой поляне оказался ручей — теперь паутину можно размочить, смывая липкий клей, и распутать…
Кокон дернулся, перекатился поближе и вдруг захихикал, объявив:
— Ты так интересно разговариваешь!
Шун вздрогнул от неожиданности, удивленно посмотрел на него, подозревая подвох, но голос необычного влетуна звучал очень искренне… Черная лапка помахала в воздухе и случайно скользнула по его боку, рядом с животом, отчего сразу стало щекотно и странно, так что Шун отодвинулся, а потом расправил крылья и с гордостью начал:
— Я почетный каламбурист нашей стайки, это очень редкое искусство и…
И прервался на середине фразы. Потому что вдруг заметил на лианах чуть впереди крупные алые цветы с желтыми сердцевинами, похожие на внимательные хищные глаза. Такие росли только в одном-единственном месте, и как Шун мог не заметить, не сообразить сразу…
Влетун завозился, явно не в силах долго сохранять неподвижность, уточнил:
— А мы сейчас где?
Шун сглотнул, борясь с инстинктивным желанием спрятать клюв под крыло, и все же ответил:
— Кажется, неподалеку от Зимних Пещер…
Пещер, в которых сейчас гнездились Ракузан — победители прошлого Клубка, самая сильная и влиятельная стайка Леса. Они очень жестко защищали границы своей территории, и с ними лучше было не пересекаться, если не хочешь попасть на не самую приятную аудиенцию к их вожаку, которого все звали Императором…
— О, значит, мои скоро прилетят, сегодня сестренка в патруле! — вдруг радостно сообщил влетун. — Я вас как раз познакомлю! — он замолчал, помедлил и озадаченно воскликнул: — Эй, а почему мы сами до сих пор не познакомились?!
Но у Шуна уже не было времени отвечать — он расслышал сквозь шум листвы хлопанье крыльев и недовольный стрекот, увидел мелькание разноцветных перьев сквозь ветки. Медлить больше нельзя!
Поэтому он наклонился, с некоторым сожалением тронул клювом кончик торчавшего из паутины крыла, попросил:
— Когда в следующий раз полетишь за бронзожуком, постарайся не влететь снова во что-нибудь не то, хорошо?
А потом вспорхнул и устремился прочь, не вслушиваясь в протестующие крики за спиной.

* * *

Котаро вил гнездо. Третье. Первое вышло какое-то косоватое, с широкими дырками там, где Котаро не хватило терпения правильно сплести ветки. Гнездо пришлось расплести и взяться за следующее. Тут уже форма была правильная, но, увлекшись, Котаро притащил слишком много веточек.
В гнезде могли бы разместиться птичек десять, не мешая друг другу. Конечно, это было хорошо — Котаро никак не мог решить, сколько нужно птенцов для полного счастья — но на первое время, пожалуй, многовато.
Котаро оставил гнездо про запас и взялся за третье. Только-только сплел основу, как за спиной раздался шорох: кто-то пробирался через заросли травы.
Котаро обернулся в прыжке, убедился, что это Лео, и продолжил работу.
Лео мелодично присвистнул — наверное, от вида второго гнезда, и, оттолкнувшись от земли, взлетел на него.
— Потрясающе, Котаро, — отметил он, поудобнее устраиваясь. — Тебе еще не надоело?
— Конечно, нет! — Котаро уложил еще одну ветку и отступил, полюбовавшись гнездом. И не выдержал, кинулся к Лео: — Красивое же получилось?! Правда-правда? Тебе нравится? А ему понравится?!
Стенка гнезда угрожающе прогнулась и зашаталась, когда Котаро на нее заскочил, он замахал крыльями, чтобы сохранить равновесие, стараясь только не задеть случайно Лео. Но тот только придвинулся ближе, а потом ловко подгреб Котаро крылом к себе под бок.
— Откуда же мне знать, это ведь твой избранник, — рассудительно заметил Лео. — Ты все-таки рано затеял гнездование. Во-первых, ты можешь его и не найти. Во-вторых, а если мы переберемся из Зимних пещер куда-нибудь?
— Найду! — упрямо возразил Котаро. От чужого тепла совсем рядом ему был хорошо и уютно, так и тянуло расслабиться и покурлыкать, подремать, но нельзя! Гнездо еще не готово до конца, а до полуфинальных и финальных игр Зимнего Клубка осталось совсем немного! — Он ведь будет на состязании, просто не может не быть! И гнездо мы просто перенесем!
Котаро вырвался из-под крыла Лео, одним прыжком доскочил до своего гнезда и замер, вспоминая, что еще нужно. Точно!
Ведомый озарением, Котаро зарылся клювом в перья у себя на груди и выщипнул немного пуха.
Не хватило даже дно гнезда закрыть.
— Вот это точно совсем рано! — Лео, оказывается, тоже успел подойти ближе. — Гнездо с пухом переносить не так удобно, как пустое. И потом, разве пух не должен принадлежать вам обоим?
Это было разумно, но Котаро не очень хотелось слушаться. Он переступил с лапки на лапку, потом попрыгал немного, но желание закончить гнездо никуда не делось.
— Потом добавим, — заявил он и решительно выщипал еще одну охапку пуха. — Если у нас будет время!
— Это еще если он не сбежит от тебя снова, — невозмутимо напомнил Лео.
— Это вы его напугали! — немедленно возмутился в ответ Котаро. От слов Лео его снова кольнуло холодным страшным чувством — а если и правда не получится найти своего Каламбуриста-спасителя? А ведь Котаро уже столько всего придумал и запланировал! — От меня он не сбежит! Особенно когда у нас будут дети!

— Какие еще дети? Ты сам из гнезда не так давно вылез! — Лео всплеснул крыльями. — Вернее, выпал, я думаю, в тот момент родителям просто надоело искать тебя и поднимать обратно!
И правда, Котаро в детстве слишком интересовал мир за пределами гнезда, чтобы он мог думать о каких-то там глупых правилах безопасности.
Выпадал из гнезда он регулярно. Сначала старшие братья и сестры — в основном, конечно, Лео — или родители сразу же подхватывали его, не давая рассмотреть как следует все интересное, что творилось вокруг! А потом на Котаро махнули крылом, и он смог бегать, где хотелось, целыми днями.
Только кто-то из старших все время был неподалеку.
Зато бегать, прыгать и парить Котаро научился не хуже своих братьев и сестер по гнезду, которые были на целых полгода его старше!
— Как какие дети? — удивился Котаро — неужели он еще не успел рассказать Лео об этом? — Десяток наших с ним птенцов! Или лучше два десятка, чтобы никому не было обидно!
Лео посмотрел на него во все глаза, прижав одно крыло к клюву.
— Я бы никогда не поверил, если бы мне сказали, что ты можешь так быстро заняться своей семейной жизнью, — проговорил он. — Я понял, два десятка птенцов и огромное гнездо. А как ты будешь искать?
Его голос выдавал, что Лео не очень-то доволен таким выбором Котаро. Интересно, а почему?
— Посмотреть финал ведь придут все-все птички, — Котаро встряхнулся, посмотрел на свою грудь, выпятив ее. Несколько проплешин смотрелись очень-очень круто и мужественно. — Я просто позову, а когда он откликнется!..
Котаро задумался, потому что не мог решить, что именно ему хочется сделать первым делом. Наверное, познакомиться нормально? Или сразу в гнездо? Нужно будет перенести его поближе к Зимнему полю!
Лео несколько мгновений пристально на него смотрел, и даже сказал, что это удивительно логично. Котаро гордо выпрямился.
На тренировку — на них опаздывать было нельзя, вожак очень не любил такое поведение, считал безответственным и подлежащим наказанию — они с Лео побежали вместе. Котаро успевал наматывать вокруг него круги, снова пересказывая свое приключение с пауком и восхваляя смелость своего спасителя. Ведь тот оказался таким храбрым, и сильным, и цвет у него был очень красивый — Котаро нашел потом прилипшее к паутине мягкое серо-голубое перышко. Раньше он считал, что птички с подобным неярким оперением скучные и общаться с ними даже не стоит, но теперь мнение изменилось. И цвет нравился Котаро все сильнее. Он долго рассматривал перо, и, чтобы оно всегда было под рукой, когда ему захочется посмотреть еще, пристроил его у себя за ухом.
Выходило как настоящий маяк, на свет которого и должен был прилететь спаситель. Если узнает. А если не узнает — то Котаро собирался сам пролететь по всем-всем стайкам в Лесу и разыскать своего избранника. И привести его в Ракузан. Правда, Котаро еще не спрашивал у вожака разрешение на свадьбу, но тот же не будет против взять в стайку еще одного собирателя?
Конечно, у них и так самая лучшая команда — но, например, Чихиро уже второй турнир говорил, что это его последние соревнования… и будет нужна замена!
Котаро даже курлыкнул от удовольствия — так складно выходило.
Думать про то, что нужно смотреть за тем, куда бежишь, он снова забыл, и потому дерево на его пути оказалось полнейшей неожиданностью. Котаро уперся в него лбом и замер, встопорщив перья — в первое мгновение дерево показалось ему страшным и опасным врагом.
За спиной устало и обреченно чирикнул Лео.
Котаро сделал вид, что все идет, как должно идти, обошел дерево и вышел на залитую светом поляну, которая служила собирателям Ракузана для тренировок.
Сначала ему показалось, что еще никого нет — и солнце еще было слишком высоко, мешало и било в глаза — но потом на ярком цветочном кусте слева шевельнулась серая тень.
Серая.
Котаро подскочил к кусту, вскочил на ветку — Чихиро от него шарахнулся и смотрел с молчаливым неодобрением — и внимательно присмотрелся к чужому окрасу.
Даже перо снял, чтобы сравнить.
— И что ты делаешь? — тихо спросил его Чихиро. Он зачем-то начал раскачивать ветку, так что Котаро пришлось вцепиться в нее сильнее.
— Сравниваю! — немедленно ответил Котаро. — Слушай, ты не знаешь других таких же серых…
Ветка раскачалась слишком сильно, и он с нее все-таки упал.
А когда повернулся обратно, Чихиро уже не было видно.
Котаро открыл рот, чтобы возмутиться, но не успел — в густых и непроходимых зарослях неподалеку раздался громкий треск — и это точно был Эйкичи, защищатель их стайки, которому слово «непроходимое» ни о чем не говорило.
Котаро обычно тоже не обращал внимания на такие слова. Нельзя пройти — можно перепрыгнуть, или оббежать, или придумать еще что-нибудь.
Когда Эйкичи выбрался наконец из веток на поляну — весь взъерошенный и в мелкой трухе с листьями — от раскидистого куста алой травы отделился почти незаметный на ее фоне вожак.
— Наконец вы все пришли, — строго сказал он и посмотрел на солнце, сощурив разноцветные глаза.
И смотрел так долго, что Котаро надоело молчать, и он уже собирался поведать о своем гнезде всем — как до этого рассказывал всем желающим (и не только желающим) про чудесное спасение и прекрасного спасителя-каламбурщика, но Лео зажал ему клюв крылом.
— Не мешай Сейджуро, — строго велел Лео.
Котаро возмущенно чирикнул, завозился, готовясь отпрыгнуть в сторону, но в этот момент Сейджуро наконец перестал смотреть на солнце и посмотрел на них с Лео.
И прыгать Котаро сразу же расхотелось.

* * *

В сыром тяжелом воздухе уже ощущалось приближение зимы, особенно по утрам, а вместе с ним — и сезона дождей, бесконечного, уныло-утомительного и обычно голодательного. В зимние дни пух на груди слипался и тяжелел, холодные капли прибивали к земле… Шун встряхнулся и устало вздохнул. Самая главная проблема, даже более серьезная, чем необходимость добыть и запасти достаточно пропитания, заключалась в том, что их стайке срочно требовалось новое убежище: старый баобаб на окраине Леса, в дуплах которого они гнездились, за лето окончательно засох и теперь опасно раскачивался при каждом порыве ветра и грозил рухнуть в любой момент.
Поэтому им обязательно нужно было выиграть право на более удачное место для гнездования! Тем более если в стайке появятся новые птенцы, а все явно шло именно к этому…
Шун покосился на заботливо чистивших друг другу перышки Ринноске и Шинджи, снова вздохнул и отвернулся, выглядывая из дупла в пасмурные сумерки.
Он сам не был уверен, почему вдруг вспомнил случайно спасенного влетуна, то, как неожиданно легко и весело было с ним разговаривать… Жаль, что Шун не успел узнать его имени. Но, впрочем, он ведь из стайки Ракузан, а с ними лучше по возможности не связываться. К тому же, тосковать об упущенных возможностях было просто некогда: сначала Сейрин упорно тренировались, потом ввязались в стычку с Кирисаки Дайчи, когда те попытались разграбить их и без того скудные запасы… а потом наконец вернулся Теппей, поправившийся и готовый к реваншу.
И пришло время отборочных турниров Зимнего Клубка.
И, как ни странно, пока им исключительно везло. Они выиграли уже несколько серьезных матчей и, по правилам, смогли забрать себе всю добычу — и свою, и противников.
— Даже не верится! — вдруг громко воскликнул Шинджи, словно откликаясь на мысли Шуна, и подкатил себе клювом большой орех. — Я и не помню, когда у нас последний раз было столько еды!
— Не переусердствуйте только с празднованием, а то ее очень быстро не останется, — строго предупредил Джунпей.
Теппей добродушно хохотнул и обхватил его крылом, притискивая поближе:
— Да ладно тебе, не будь таким занудой! Помню, когда мы сидели в одном гнезде, ты тоже постоянно следил, чтобы мы четко соблюдали рацион…
Но Джунпей тут же возмущенно встопорщил перья, вырвался и зашипел:
— Прекрати! Это звучит так, будто мы с тобой свили общее гнедо! Мне надоели твои двусмысленности!!! Это неприлично!
Иногда отдельные семьи птичек, особенно в маленьких слабых стайках, объединяли гнезда, чтобы воспитывать своих птенцов вместе. Теппей и Джунпей были как раз такими «братьями по гнезду», поэтому и имена им дали похожие. Вот только первый последнее время, после возвращения, действительно все чаще стал делать подозрительно простодушные намеки…
Рико подняла взгляд от схемы собирательной поляны, которую чертила на изнанке баобабового листа, и недовольно хмыкнула:
— Вы оба, отложите предтоптательные танцы на после Клубка, нам нужно бросить все силы на турнир! — ее глаза сверкнули опасным азартом. — И потом, будто я не знаю, что каждый из вас уже начал тайком вить гнездо…
Оба спорщика дружно смутились, отводя взгляды, и Шун, не удержавшись, негромко хихикнул. За исключением него, почти все в стайке уже разбились на пары, и только у этой троицы отношения были весьма запутанные и неоднозначные.
В груди больно укололо стыдной завистью, и он поспешил сказать, чтобы отвлечься:
— Издавна Клубок порождает клубни новой жизни, ибо еще наши предки…
Но договорить ему не дали.
— Шун, заткнись!!! — невежливо, хотя привычно рявкнул Джунпей.
Ринноске, игнорируя шум, забрал у Шинджи орех и расклевал для него скорлупу. Потом, видимо, услышал тихий писк в дальнем углу дупла, потому что встал и направился туда.
Шун проводил его взглядом, посмотрел на любимые кофе-бобы у своих лапок и внезапно с новой силой захотел, чтобы о нем тоже кто-нибудь заботился. Пусть даже изредка…
Да что это такое?! Неужели на него так странно влияет приближающийся период гнездования и размножения?..
Тайга громко кашлянул — кажется, в этот момент он был красным не только из-за оперения, но и под ним — и торопливо перевел разговор на другую тему:
— Вот увидите, мы в этом году обязательно будем гнездиться в Зимних Пещерах!
Он был новичком не только в стайке, но и в Лесу, прилетел с братом из каких-то чужеземных краев, но уже успел очень достойно себя проявить. И шанс на победу наконец-то стал для Сейрин именно шансом, а не днемечтательной мечтой.
Зимние Пещеры, самое уютное и безопасное место для гнездовья во всем Лесу, каждый год сменяли хозяина и переходили к новому победителю Зимнего Клубка. Вернее, так оно должно было происходить в идеале — но в реальности в пещерах вот уже два года подряд гнездились Ракузан и передавать их никому явно не собирались.
— Существует три равно вероятных варианта исхода событий, — вдруг заговорил Тецуя, заставив всех вздрогнуть, потому что о его незаметном присутствии традиционно все забыли.
Тецуя был очень тихим, скрытным, а еще — таким светло-переливчато-голубым, что в полете он просто сливался цветом с небом и превращался в абсолютного невидимку. Впрочем, все выходцы из его родной стайки отличались неправдоподобно яркой и странной расцветкой, не в пример остальным птичкам, обычно серым, коричневым и рыжим.
— Мы победим. Мы проиграем, — продолжал тем временем Тецуя, по очереди расправляя жесткие надкрылья Ниго. — Либо на нас всех упадет метеорит.
Его ручной жук-нюхач, в голодное время помогавший всей стайке выслеживать термитов под древесной корой, согласно зажужжал.
В дупле повисло озадаченное молчание.
Первым не выдержал Тайга, возмущенно взмахнул крыльями и воскликнул:
— Откуда у тебя такая одержимость этим дурацким метеоритом, что ты его постоянно вспоминаешь?! Зачем ты вообще взялся читать ту странную человеческую книжку, которую мы нашли на окраине Леса?!
Тецуя уставился на него в ответ немигающим бесстрастным взглядом и объявил:
— Мы должны знать, в каком мире живем. Потому что если мы это поймем, то сможем объединиться все вместе и помогать друг другу вместо того, чтобы эгоистично соревноваться.
Джунпей громко фыркнул и проворчал что-то про наивных идеалистов.
Шун озадаченно покачал головой. Понять Тецую иногда было очень сложно — впрочем, и неудивительно: он ведь был родом из легендарной и очень сильной стайки Тейко, еще год назад безраздельно властвовавшей над восточной окраиной Леса. Собиратели этой стайки прославились исключительным талантом и не менее исключительным заносчивым индивидуализмом. Когда их гнездовье было разрушено людьми при вырубке Леса, Тейко распались и разлетелись по другим стайкам, каждый в свою собственную.
Но никто и предположить не мог, что один из них выберет своим новым домом самую слабую стайку всего Леса. На самом деле, Сейрин изначально даже не были полноценной стайкой — просто союзом нескольких отдельных семей беженцев и отщепенцев…
Но Шун искренне любил свою семью, бестолковую и пеструю, и был полон решимости сделать все, что будет в его силах, чтобы не повторить прошлогоднего провала на турнирах.
Именно с такой мыслью он выходил каждый раз на поле, старательно гоня прочь мысли, а нет ли случайно среди зрителей его набегательного влетуна, и сам толком не заметил, как, каким образом, каким невероятным чудом они сумели добраться до полуфинала. Казалось, что это все просто сказочно-обманчивый сон, от которого будет невыносимо обидно проснуться.
Выбранная для игры поляна была просторной, с множеством естественных препятствий, которые должны были сделать матч интересней. Шун глубоко вдохнул, успокаивая быстро-быстро колотившееся в груди сердце, и внимательно оглядел все кочки, коряги, невысокие кусты и камни, прикидывая, где может скрываться добыча. Нужно выбрать что-нибудь покрупнее и сразу отправить туда бегуна Тайгу, пока Тецуя будет незаметно выхватывать червяков, жуков и семена прямо из-под клюва у противников. Джунпей хорошо умел высматривать добычу сам и, как и положено хорошему бросуну, не тратил времени на то, чтобы донести ее в корзину, а забрасывал издалека. Саму корзину, сшитую травинками из большого листа лопуха, традиционно сторожил защищатель Теппей, спокойный и несдвижимый.
На ветках окружавших поляну деревьев разноцветными гроздьями расселись зрители, возбужденно чирикая.
Шун снова вдохнул, улавливая запахи цветочной пыльцы и пытаясь определить направление, в котором, кажется, росли плоды шиповника, после перевел взгляд на их соперников — стайку Кайджо. Те выглядели такими же решительными и готовыми не сдаваться до конца. Их не смущало даже то, что у их главного бегуна, Реты, тоже выходца из Тейко, была очень странная фобия — он панически боялся земляных червей. Поэтому Кайджо на матчах просто сосредотачивали основное свое внимание на жуках и растительной пище.
Шун сосредоточился, приготовился к сигналу о начале турнира… и невольно вздрогнул, когда прямо над их головами громко прохлопали крылья. Вскинул взгляд — и едва не забыл дышать, ведь это оказались Ракузан, очевидно, спешившие на свой собственный полуфинал на соседнюю поляну. Часть зрителей воодушевленно загомонила и сорвалась за ними следом, предчувствуя более увлекательный матч — кажется, противниками прошлогодних чемпионов должны были стать Шутоку.
Шун не сумел разглядеть в общей мешанине цветов рыжее пятно, вздохнул и прикрыл глаза, ругая самого себя за неуместные эмоции и желания. Даже если чудеса вдруг продолжатся и стайке Сейрин снова невероятно повезет — и Шун снова встретится с влетуном, на сей раз клювом к клюву во время турнира…
Главное будет — ничем себя не выдать.
Потому что это ведь слишком глупо и стыдно — влюбиться в бестолковую храбрость, молниеносность вопросов и трогательно подергивавшуюся лапку полного незнакомца.

* * *

У Зимних Пещер всегда было много еды, и напрягаться собирателям особо не приходилось. А в период Зимнего Клубка основной состав стайки и вовсе освобождали от многих обязанностей — пропитание они в этот период добывали во время матчей.
Поэтому Котаро решил, что стайка отлично справится и без него, и после очередной тренировки он, сделав вид, что пошел купаться к ручью, на самом деле перепорхнул через него и залетел в лес. Поляна у ручья навевала воспоминания. Котаро даже покружил по ней — в который раз — пытаясь найти еще какой-нибудь пропущенный им знак, что он был тут не один, но снова потерпел неудачу.
А ведь он был бы рад даже еще одному перышку! Хотя бы самому маленькому! Котаро вытащил бережно сохраненное серое перо, еще раз внимательно его рассмотрел. На солнечном свету оно оказалось еще более красивым: стал виден голубовато-сиреневый отлив.
Перемешанные с рыжими перьями Котаро, эти серые тоже должны были заиграть новыми красками. И на птенцах тоже получится красивый узор, в этом Котаро был просто уверен.
В его воображении птенцов было много — они заваливали собой и Котаро, и его партнера… хотя Котаро никак не мог его нормально представить. Почему-то хотелось, чтобы его Каламбурист был меньше его самого. Хотя маленькая птичка вряд ли смогла бы протащить тяжелого Котаро так далеко… да еще и лететь при этом!
А раз он так долго летел, то наверняка зыркач, только они могли столько держаться в воздухе.
Сейджуро вообще за весь матч не опускался — бдил, отдавая собирателям точные приказы. Не все так умели. Например, зыркач Шутоку, следующего противника Ракузана, летал редко, предпочитая сидеть на головах у своих сокомандников. Интересно, не мог или не хотел? Скоро Котаро это выяснит.
Котаро подумал, что был бы неплохо, окажись его таинственным спасителем кто-то из тех, с кем предстояло играть. Это было бы проще всего. Но зыркач Шутоку был темно-серым, и ему найденное перо точно не принадлежало, и зыркач из Кайджо тоже не подходил по цвету… Похоже, придется все-таки придерживаться первоначального плана и искать на трибунах.
Четвертую команду, прошедшую в полуфинал, Котаро вспомнить не смог. Наверное, ничего интересного, какие-нибудь везучие новички.
Котаро выкинул из головы ненужных чужих птичек и поудобнее устроился на ветке. Потом перевернулся, повиснув на ней вниз головой — он недавно обнаружил, что так ему лучше думается.
Он понимал, что нужно сразу привлечь к себе внимание — лучше еще до матча, потому что потом Котаро забегается и может подзабыть какие-нибудь важные детали своего плана.
Он начал раскачиваться на ветке, задумчиво насвистывая — а через секунду разжал пальцы и упал вниз.
Ощущение свободнопадения ему нравилось.
— Придумал! — оповестил Котаро Лес. Лес промолчал — ему, видимо, было не очень интересно.
Котаро подпрыгнул, сорвался с места и побежал. Он не был уверен, что бежит правильно — нужно было в сторону Болот — но чутье редко подводило Котаро. Уже вскоре он прыгал по кочкам и внимательно смотрел по сторонам.
Именно на Болотах, как гласили легенды, обитали венчальные червяки. Радужные. Котаро таких только несколько раз видел — в его поколении давно уже не было заключения брачного союза по всем правилам. И зря, ведь, если верить старикам, съеденный влюбленными радужный червяк гарантировал им долгую семейную жизнь. И много-много птенцов.
Котаро задумался, решил, что ему подойдет далеко не всякий червяк. Нужно было выбирать потолще и подлиннее, для усиления эффекта!
Наверное, после поимки можно будет червяка немного подержать у себя и откормить хорошенько!
Котаро представил себе момент вручения червяка серо-голубому небольшому пятну с лапками, довольно курлыкнул и запрыгал с удвоенной энергией. Он переворачивал кочки и закапывался в вязкую землю, но не попадались даже обычные червяки. Охота, даже пока безрезультатная, все равно увлекала его — да так, что Котаро совсем забыл следить за солнцем.
Только когда ему стало слишком холодно, а вокруг опустилась темнота, Котаро понял, что потратил весь день. Он устал, а еще очень хотел есть. К счастью, найти кусты с ягодами Котаро удалось быстро — это ведь было Болото, ничейные земли. Хотя кусты выглядели так, будто с них кто-то уже ел… или просто урожай ягод в этом году был не особенно хорошим.
Закончив с ужином, Котаро побрел обратно, в сторону дома, но довольно быстро сбился с пути. Он прыгал, шел и бежал, и снова шел, и даже пролетел немного — но дома все еще не было. Лес как будто стал чужим, словно Котаро не прожил здесь всю свою жизнь.
Пришлось искать ночлег. Котаро надеялся, что не забрался на чужую территорию — а вдруг там обращаются с нарушителями так же, как они? Нет, лучше было не попадаться!
Он проверил пару подходящих деревьев, нашел подходящее дупло и забрался в него, думая, что поспать нормально в таком месте не выйдет. Однако заснул Котаро как убитый, и проснулся уже поздним утром. Солнце медленно поднималось — мгновение Котаро настороженно смотрел на него, а потом с ужасом понял, что у него совсем мало времени, матч с Шутоку вот-вот начнется, а он даже не знает, где находится!
Сейджуро же изгонит его за такое!
Котаро спешно забрался на верхушку своего дерева и старательно огляделся по сторонам. Ему повезло, что не было утреннего тумана, и получилось разглядеть, что, оказывается, Котаро не дошел до дома совсем немного.
Он оказался чуть в стороне от Зимних Пещер — и поля Зимнего Клубка — но был недалеко. Котаро довольно закричал и спрыгнул с дерева, распахивая крылья. Парить ему нравилось, хотя долго не всегда получалось — все зависело от ветра. Котаро несся, лавируя между деревьев, иногда отталкиваясь от стволов или от веток, или взбегая на вершины и прыгая с них.
Сменить направление в таком состоянии у него получалось очень плохо, поэтому когда на очередной ветке, от которой Котаро собирался оттолкнуться, обнаружилась еще одна птичка, он только закричал:
— С дороги, сейчас я в тебя врежусь!
Незнакомая красная птичка была крупнее его, и облететь не было никакой возможности — но от оклика Котаро она втянула голову, и он смог проскочить сверху.
— Спасибо! — проорал Котаро, уносясь дальше.
Кажется, ему что-то кричали в спину, но у него совсем не было времени. Он уже видел впереди огромную поляну, специально расчищенную для состязаний.
В груди уже разгоралось пламя неудержимого нетерпения.
Раньше перед играми Котаро всегда надеялся на то, что они будут интересными. Но сейчас его так же глодало безумно сильное желание найти своего партнера. Каким бы он ни оказался — хотя Котаро был уверен, что окажется он самым лучшим.

* * *

Шун ощущал себя так, словно в последнюю пару недель вся его жизнь превратилась в один непрерывный, изматывающий силы и нервы турнир, в котором только сменялись тенями противники.
Эйфория от череды невероятных побед пьянила, как сок перебродивших фруктов, и все в стайке чувствовали себя так, словно они взлетали все выше и выше над Лесом, к тяжелым серым облакам, за которыми — безграничное солнце…
Он даже осознать не успел, как и когда настал день финальной битвы, заключительного сражения, самого важного и поворотножизнерешительного.
Но Шун до этого момента просто запрещал себе задумываться, насколько жизнеповоротным этот турнир может оказаться не только для стайки в целом, но и лично для него.
Потому что они все-таки встретились с Ракузан, сильнейшими собирателями Леса, на поле неподалеку от Зимних Пещер, обширном и пугающем, потому что для обострения игры сюда специально притащили змей и ядовитых жуков. И у Шуна все тревожно обмирало внутри — но не от страха перед реальной опасностью.
Нет, просто он заметил среди противников одного со светло-рыжими перьями знакомого оттенка. Шун очень старался не смотреть в его сторону, сосредоточиться на своих обязанностях зыркача, прочувствовать всю важность игры…
Но все равно никак не мог успокоиться, решить для себя: он — или не он?..
А потом они оказались ближе друг к другу, когда Джунпей вступил в противостояние с бросуном Ракузана, и Шун бросился ему на помощь — и в итоге ни капли не помог, наоборот, непозволительно отвлекся, застыл, бесполезно замер.
Потому что увидел повязанную на манер шарфа радужную венчальную гусеницу, толстую, переливчато поблескивавшую в лучах солнца яркими разноцветными ворсинками. И сразу нестерпимо захотелось ошибиться, обознаться — чтобы это все-таки был не его влетун, кто-то другой, неважный… Ведь если у него на шее венчальная гусеница — значит, он уже нашел своего избранника, уже приготовился заключить с ним союз, и получается, что Шуну в этом уравнении нет места, он ведь неместный, он… Но логично, как у такого исключительного собирателя может не быть избранника? И от осознания этой логичности делалось еще обидней. И Шун в очередной раз не порадовался своей зоркости — потому что заметил: на гордо выпяченной груди местами явно был выщипан пух. Значит, они уже начали готовиться к гнездованью…
Шун только чудом и благодаря врожденному упрямству сумел собраться и снова сосредоточиться на игре. Вслушавшись внимательней в чужие разговоры, хотя бы наконец узнал имя — Котаро… и тут же попытался забыть, выпихнуть из головы.
Игра была быстрой, жесткой, изматывающей. Тецуя уже задыхался, но совершенно не собирался сдаваться, и остальные тоже упорно рвались к победе. Тайга в запале один раз едва не наступил на дремлющую змею, но Шун успел вовремя ее заметить и предупредить.
Он не знал, какой счет, не следил, сколько добычи им удалось собрать. Заметил высунувшегося из травы гладкого толстого червяка и быстро кинулся к нему, хотя лапки уже ныли от перенапряжения… Но ему наперерез успел Котаро, гордо выхватил червяка, зажал в клюве и устремил на Шуна победный взгляд, гордо объявив:
— Такому, как ты, меня никогда не одолеть! Как тебе моя особая техника, молниеносный дриблинг?! Я могу вырывать червей из земли со скоростью до пяти штук в секунду!
И в этот момент он был такой забавный и самую чуточку нелепый в своей простодушной хвастливости, что Шун невольно улыбнулся и негромко повторил:
— Однажды мне пчела сказала…
Он даже не собирался договаривать каламбур, уверенный, что его искусное словоплетение опять никто не оценит — и совершенно не ожидал, что Котаро вздрогнет, уставится на него огромными изумленными глазами… а потом вдруг издаст громкий победный клекот, выронив червяка на землю, крепко схватит за крылья, не позволяя вырваться, и воскликнет:
— Это ты!!! Ты, тот самый каламбурист!!! Я тебя искал, я все это время очень-очень хотел тебя найти!!! И я знал, что обязательно отыщу!!!
Он говорил так быстро и взволнованно, словно захлебывался от эмоций, и Шун ошеломленно молчал, не в силах раскрыть клюв и вставить хотя бы слово. Сердце гулко колотилось в груди, голова немного кружилась, и он никак не мог понять, что вообще происходит… почему, как…
А потом заметил в рыжей макушке одиноко торчащее светло-серое перышке, подозрительно знакомое на вид.
И едва не задохнулся от внезапной жаркой волны недоверчивого смущения.

А Котаро тем временем продолжал вещать, напрочь забыв про турнир:
— Я так долго искал эту вредительскую гусеницу, но зато теперь мы можем сразу же провести ритуал! Обещаю, я обязательно добуду тебе в подарок бронзожука, а еще поделюсь половиной добычи после нашей победы!
Шун наконец сбросил оцепенение, и, не в силах перестать улыбаться, все же слегка обиженно спросил:
— Подожди, почему ты так уверен, что победите именно вы?
— Потому что мы лучшие!!! — без малейшей доли сомнения объявил Котаро. — Но не волнуйся, когда мы заключим союз, ты тоже перейдешь к нам в стайку, и мы будем участвовать в турнирах вместе!
Шун не успел ничего ответить на это шокирующее и немного возмущательное заявление — рядом вдруг приземлился Джунпей, сурово растопорщил крылья и рявкнул:
— А ну отпусти нашего зыркача и не смей решать за него! И что за невиданная наглость — приписывать себе победу раньше срока?!
За ним подтянулись и остальные, и Шун лишь теперь заметил, что игра прервалась, все смотрят только на них двоих, в том числе зрители на ветках, молча и изумленно. Он смутился еще сильнее, попытался высвободить крылья, но Котаро не пустил. Однако совсем не хотелось, чтобы из-за него начинали драку, а Джунпей в таком состоянии вполне мог, если его не успеет перехватить в полете Теппей… поэтому Шун вздохнул и попросил:
— Может, сделаем перерыв и попробуем решить все обсуждательно и решительно?
И, разумеется, в ответ на свою попытку миротворчества услышал вполне закономерное:
— А ты вообще заткнись!!!
Вот только Котаро отреагировал совершенно неожиданно — вдруг толкнул Шуна себе за спину, весь гневно раздулся, вздыбив перья, и потребовал:
— Эй, не смей так с ним разговаривать!!!
И стало ясно, что драки все-таки не избежать…
А потом что-то вдруг оглушительно засвистело-загрохотало, в небе вспыхнула яркая огненная точка, стремительно понеслась косой полосой прямо к ним, увеличиваясь и разбухая в размерах — так быстро, что никто не успел ничего сказать, все только беспомощно задрали головы, растерянно хлопая глазами.
И огромный огненный шар обрушился чуть дальше в Лесу — ровно в том месте, где находились Зимние Пещеры.
Поляну обдало нестерпимым душным жаром, Шуна едва не смело порывов пыльного горячего ветра, но Котаро его перехватил и уронил на землю, цепко обхватив и закрыв собой. Под его весом было немного сложно дышать, зато тепло и надежно.
Шун не знал, как долго пришлось ждать, прежде чем пыль осела и все стихло. Натужно скрипели деревья, постепенно начали испуганно чирикать остальные птички.
Откуда-то из-за леса на поляну прилетел блестящий каменный осколок и вонзился в землю, только чудом никого не задев.
Котаро помог сесть, суетливо ощупал, обеспокоено и серьезно. Шун постарался его заверить, что все в порядке, хотя от такого заботливого внимания становилось как-то странно и очень горячо внутри, и торопливо огляделся, высматривая своих.
Вся стайка Сейрин успела собраться неподалеку и теперь внимательно смотрела на прилетевший черный камень. Шун взял Котаро за кончик крыла и повел за собой.
— Кажется, мы закончили на ничьей, — с неловкой улыбкой отметил Теппей, так, словно кому-то сейчас было дело до результатов турнира.
А Куроко отодвинулся от взъерошенного Тайги и бесстрастно объявил:
— Я предупреждал про метеорит. Кажется, теперь у нас больше нет Зимних Пещер.
Все озадаченно переглянулись. Понять, как следует реагировать в столь исключительной ситуации на подобное замечание, не получалось.
— Это совсем не шутки, — вдруг вмешался в разговор неизвестно когда успевший приблизиться Шинтаро из Шутоку, поправляя висевший на шее странный талисман из сушеных ягод и крыльев жуков. — Напротив, это все невероятно серьезно. Падение метеорита означает не только локальные физические разрушения, но и неизбежные изменения в экосистеме!
Поговаривали, что Шинтаро как-то раз нашел на окраине Леса человеческий учебник астрономии и с тех пор очень серьезно относился ко всему, что творилось в небе.
Шун открыл рот, собираясь огласить какой-нибудь подходящий случаю каламбур, но тут Шинтаро вздрогнул, всполошился, выкрикнул:
— Казунари, не клюй его!!! — и поспешил к своему напарнику, явно вознамерившемуся изучить черный камень вблизи.
Шун удивленно моргнул, потом внимательно оглядел каждого из своей стайки — и вдруг обеспокоено заметил пропажу:
— А где Ринноске?!
Но непривычно серьезный Шинджи только дернул крылом, пояснив:
— Все в порядке, он просто полетел к нашим птенцам…
— У вас есть птенцы?! — в шоке воскликнул Тайга, широко распахнув клюв.
Остальные уставились на него в не меньшем изумлении.
— Как можно было не заметить? — наконец громко фыркнула Рико.
Шун ненадолго отвлекся от разговора, пытаясь понять, чем вызвано странное тревожное предчувствие, свернувшееся в животе холодным комком. Да, их всех, без сомнения, напугал внезапный метеорит, и теперь неизвестно, как долго придется разбираться с последствиями… но было что-то еще, что-то более сиюминутноопасное — а он привык в этом всегда доверять своему чутью и инстинктам…
Тайга вжал голову в плечи и явно снова покраснел под оперением, пробормотав:
— Ну… они слишком тихие для птенцов… когда вы успели вообще?!
Тецуя сочувственно похлопал его по боку.
Шиджи улыбнулся, грустно и одновременно мечтательно:
— После прошлого Зимнего Клубка. Сначала мы утешали друг друга после проигрыша… ну и оно как-то само получилось… а потом решили, что одному птенцу будет скучно, других же в стайке нет, и решили сразу сделать второго тоже…
Шун вдруг осознал, что до сих пор держит странно молчаливого Котаро за крыло. Повернулся к нему…
И замер, взглянув через его плечо в сторону кромки Леса.
И все сразу получило логичное объяснение — и непонятное предчувствие, и ощущение мелкой вибрации земли под лапками, и начинающаяся паника на другом конце поляны.
Прямо на них из-под сени деревьев густой черно-бурой волной ползли пауки.

* * *

Котаро несся, не разбирая дороги, изредка оборачиваясь в прыжке. Паук не отставал — уродливая угрожающая восьмилапая фигура, от которой кровь стыла в жилах.
Кажется, он даже приближался. Котаро снова развернулся, чтобы проверить — точно, паук был совсем рядом. Раньше Котаро еще никогда не встречал хищника, который двигался бы с такой скоростью, но эти, переполошенные шумом пауки, как будто сошли с ума. И от этого стали еще сильнее.
Паук тоже не смотрел под лапы, когда бежал. Одна из них была сломана метко кинутым Шуном камнем, но паука это не остановило, только подстегнуло.
Котаро встряхнулся и побежал дальше. За спиной раздался свист и плюх — как будто что-то упало на паука. Он хотел было обернуться, но над головой пронесся знакомо светло-голубой Шун, крикнув:
— Не сработало, беги!
И Котаро послушно побежал дальше.
Когда они рванули с разрушенного поля — многие собиратели вызвались отвлекать пауков на себя, чтобы другие смогли увести мирных птичек — преследователей было двое. Одного Шун достаточно быстро и метко закидал камнями, пока паук бегал за петлявшим и уклоняющимся от паутины Котаро. А потом они отбежали в ту часть Леса, где камни попадались уже совсем редко, и теперь прежняя тактика не работала.
Котаро перепрыгнул поваленной дерево, и понял, что уже устал — он давно так не носился, тем более сразу после матча!
— Может, повернем обратно? — спросил Шун сверху. Котаро по его тени видел, что Шун прыгает с ветки на ветку, почти не взмахивая крыльями — наверное, тоже устал. Нужно было что-то придумать, иначе им с пауком точно не справиться! Да еще с таким бешеным!
Котаро пожалел, что не может сейчас повисеть вверх тормашками — вдруг бы испытанный способ помог?
— А где мы сейчас вообще? — спросил Котаро, спиной ощутив, как в него летит липкая паутина, и рванул в сторону, уворачиваясь от нее.
— Оббегаем вашу территорию! — Шун замахал крыльями и опустился ниже, и теперь летел перед Котаро, показывая путь. — Надо увести его дальше.
Котаро задумался. Споткнулся о какую-то корягу, взмахнул крыльями, оставаясь на лапках, и вдруг понял, что он тут совсем недавно бегал — когда наконец неожиданно для себя самого наткнулся на радужного червяка.
Тот тоже сообразил, где они, и задергался. Отличный экземляр попался, очень стойкий!
— А здесь я нашел червя! — гордо заявил Котаро. Шун впереди него запнулся, и Котаро едва успел поймать его и не дать упасть. — Во-о-о-он под той скалой… о…
Скалы не было — а ведь Котаро собирался на нее вскарабкаться, надеясь, что паук не сможет забраться следом.
— Ты про ту дыру? — уточнил Шун. — Она не слишком скалоподобна! И надежна ли?
Конечно, дыра могла быть очень ненадежной. Но за спиной копошился паук, и попадаться ему ни в коем случае не хотелось. Они же еще не съели своего червя! И гнездо не довили! И птенцов не вывели!
Размышлять не было времени, поэтому Котаро затолкал пискнувшего Шуна в пещеру и забрался в нее сам, готовый, если что, прикрыть его своим телом.
В пещере было темно и гулко. А еще освежающе и вкусно пахло мятой, но в такой темноте было не разглядеть, где она растет. Вообще ничего не было видно, кроме светящихся глаз паука.
— Тише! — взволнованно чирикнул Шун. — Мята для них остолбенительна!
Паук в самом деле как будто не понимал, что он здесь забыл. Он не торопился бросаться и хватать птичек, вместо этого забегал от одной стенки пещеры к другой. Пройти мимо тоже бы не получилось — движения паука становились все быстрее и быстрее.
А потом он вдруг замер — и Котаро вдруг понял, что сейчас он кинется. Может быть, наугад, но точно кинется. Он решительно шагнул вперед, грозно въерошив перья, и в этот момент пещеру затрясло. Совсем несильно — Шун и Котаро удержались на лапках — но все равно раздался грохот.
И противный, очень резкий, визг.
Вдруг стало очень светло — солнечный свет наполнял пещеру, и теперь было видно, что на паука упала часть потолка.
— Повезло, что не на нас, — сглотнул Котаро и на всякий случай прикрыл Шуна крылом. А через секунду ощутил, как его прикрывают тоже.
— Это очень… паукительный пример, — добавил Шун.

Предупреждение: смерть персонажа!

Потолок обвалился не только над входом — теперь и в глубине пещеры было светло.
Пол пещеры оказался земляным, и на нем, покрывая его зеленым ковром, росла мята. Теперь ее запах только усилился.
— Тут можно было бы жить, — заметил Шун. — Тут столько места!
И правда — конца зеленому ковру было не видать.
Как Зимние Пещеры, только больше — да, тут точно можно будет жить. И не только их стайкам!
— Нужно вернуться и рассказать остальным, — решил Котаро. — Это же…
— Не нужно будет соревноваться за еду, и птенцы у всех будут расти в нормальных условиях! — вдохновлено произнес Шун и взмахнул крыльями. — И все стайки могут тут опещериться!
Он как будто сиял — и от своих каламбуров, и от падающих на него солнечных лучей, и Котаро вдруг почувствовал себя неуютно — он-то был весь запыленный, да еще и в паутине и прочем лесном мусоре… А еще сил не было даже почиститься, а им ведь еще в обратный путь.
Шун потянулся к нему и вытащил из перьев прилипший листок.
— Передохнем немного? — предложил он.
Котаро снял у него с головы кусочек мха и решительно согласился.

Эпилог

Шун проснулся от громкого довольного курлыканья прямо над ухом и от чего-то холодного, капнувшего ему прямо на клюв. Вздрогнул, сонно приоткрыл один глаз — в гнезде, в ворохе их общего пуха, было тепло и уютно и вылезать никуда не хотелось.
Котаро стоял перед ним, мокрый насквозь, со слипшимися от воды перьями, но жутко довольный на вид и улыбавшийся так, что в неровном свете казалось, будто у него из клюва торчит хитрый клык.
— Шун, Шун, я его все-таки поймал!!! И в этот раз я ни во что не влетел! — радостно объявил он. — Теперь у нас будут два питомца!!!
Шун приподнялся, привычно бросил взгляд в угол гнезда — радужная гусеница, которую они после пережитых совместно приключений так и не смогли съесть, несмотря на то, что этого требовал ритуал, мирно дремала, свернувшись клубком.
Котаро протягивал ему что-то, Шун подставил крылья — и удивленно ахнул, когда разглядел гладкие зеленовато-бронзовые крылья, прочный квадратный панцирь, искрившийся слюдяными переливами, и щекотные длинные усики, с любопытством шевелившие по сторонам.
Бронзожук оказался тяжелым и прохладным, но Шуну при виде этого маленького неожиданного подарка вдруг стало очень жарко и тесно в самом себе от распиравшей изнутри нежности. Не зная, как выразить благодарность и все остальные свои беспорядочные чувства, он выпрямился, потянулся и прижался щекой к мокрой щеке Котаро, счастливо выдохнул и замер, закрывая глаза.
Все-таки хорошо, что Радужный Лес был таким заблудительным и располагающим к случайным судьбоносным встречам.

@темы: фанфик, фесты, Хаяма/Изуки

---

Белые стрелы

Название: Белые стрелы
Автор: Донна Дункан
Бета: Аттян
Пейринг/персонажи: Касамацу, Имаеши
Тип: джен
Рейтинг: PG
Жанр: мистика
Размер: 3 558 слов
Саммари: И как только его угораздило оказаться в настолько неподходящее время в таком неподходящем месте?
Дисклеймер: Канон принадлежит Фуджимаки Тадатоши.
Предупреждения: небольшое АУ-шное допущение, что матчи Зимнего кубка закончились примерно за неделю до Нового года; беспорядочная мешанина традиций.
Было написано на Декабрьский фестиваль.

На самом деле, Касамацу еще с утра был уверен, что выходить из дома в это воскресенье не стоит. Предчувствие подсказало. Особой суеверностью он никогда не отличался, но на всякий случай отменил все встречи и даже перенес баскетбольную тренировку — официально свои полномочия капитана он пока никому не передал, поэтому продолжал бдительно следить, чтобы команда не расслаблялась и после Зимнего кубка.
Но уже ближе к вечеру ему позвонил Кисе и долго ныл, упрашивая сходить вместе с ним в новый торговый центр за музыкальными дисками. И Касамацу, должно быть, душевно размяк к Новому году, потому что согласился — в основном из-за того, что сам хотел приобрести пару редких записей.
Вот только дальше все пошло совсем не по плану.
Кусты справа вдруг затрещали, нарушая непривычную для ночного города тишину, и Касамацу поспешил спрятаться за ближайшим деревом.
Выложенная белыми камнями тропа в лунном свете казалась серебряной. Ритуальные красные арки над ней пульсировали, словно живые, как будто в них текла кровь.
Кусты еще немного потрещали, а потом сквозь них прорвался паук. Гигантский, размером с микроавтобус, в красном хитиновом панцире, как у краба, и в оскаленной маске театра кабуки. Он поводил головой по сторонам, задумчиво пощелкал жвалами, а потом поспешил вверх по тропе. За ним следом хлынул поток пауков поменьше. Замыкал шествие одноглазый бурый медведь, который шел на задних лапах и тащил на плече декоративную сосну, обильно украшенную мандаринами, папоротником и сушеными водорослями. За ветви цеплялась крупная розовая креветка и задумчиво шевелила усами.
Касамацу проводил их настороженным взглядом, на всякий случай не дыша, а потом устало привалился спиной к древесному стволу и потер глаза.
Он никогда не думал, что парк на холме неподалеку от буддийского храма такой огромный и густо заросший, словно лабиринт. Белые тропки извивались змеями и сплетались в беспорядочный клубок, и Касамацу был уверен, что в поисках выхода уже минимум час бродит кругами.
Он замерз так, что почти не чувствовал кончиков ушей, сильно проголодался и уже просто устал бояться. Поначалу ему казалось, что он то ли сошел с ума, то ли стал жертвой какого-то масштабного розыгрыша, но в рамки привычной реальности происходящее точно не укладывалось. Сердце несколько раз едва не выскочило из груди, особенно когда он натыкался на очередную странную тварь… Но довольно быстро Касамацу понял, что на него эти твари не реагируют, словно не видят, и страх понемногу отступил. Его место заняло рациональное желание как можно скорее выбраться, доехать домой и все забыть, как жуткий бредовый сон (которым, возможно, все и было).
Кусты снова затрещали, к этому шуму примешался возбужденный гул голосов, и на тропу ступила целая процессия фигур, разряженных в разноцветные праздничные кимоно. Впрочем, приглядевшись, Касамацу быстро убедился, что людей среди них не было: только лисы и кошки. И, кажется, еще несколько сияющих, мохнатых и желеобразных существ, которым он затруднялся подобрать название. Все они что-то шумно обсуждали, но слова сливались в неразборчивый лай и свист. Касамацу слегка нахмурился, когда понял, что некоторые «дамы» вместо традиционных бамбуковых зонтиков несли пластмассовые европейские — на них даже болтались бирки и ценники! — а минимум две из них разговаривали по мобильным телефонам. Почему-то именно это удивляло больше всего остального.
Касамацу снова спрятался за дерево, нетерпеливо дожидаясь, пока очередная процессия поднимется вверх по тропе, к храму. И едва не поперхнулся, заметив в самом хвосте, сразу за ушастым мохнатым шаром лазурно-голубого цвета, кое-кого подозрительно знакомого. Очки этого кое-кого многозначительно блеснули в лунном сиянии, когда он наклонился, чтобы с вежливой улыбкой — совершенно лисьей — выслушать сухонькую старушку-обезьяну, которая шла рядом и что-то ворчливо ему рассказывала.
Касамацу на всякий случай потер глаза и мотнул головой. Да нет, не может быть, просто померещилось. Одной галлюцинацией меньше, одной больше — какая уже теперь разница?
Он помедлил, решая, как поступить дальше. Уши по-прежнему мерзли, да и есть хотелось все сильнее. К тому же, Касамацу терпеть не мог бездарно тратить время, независимо от обстоятельств. Можно было бы пойти в другую сторону, прочь от странных существ — но наверняка в тенях парка их скрывалось еще больше. А вот если осторожно двинуться следом за процессией — вдруг она выведет его прочь из этого осточертевшего лабиринта?
Быстро приняв решение, Касамацу на всякий случай огляделся по сторонам, ссутулил плечи и зашагал по обочине белой тропы, прячась в тенях деревьев. Впереди среди ветвей мерцали красные бумажные фонарики, которые несли возглавлявшие процессию люди с рыбьими головами. Хотя, возможно — Касамацу очень на это надеялся — на них просто были надеты маски.
И как только его угораздило оказаться в настолько неподходящее время в таком неподходящем месте?
А ведь виной всему был Кисе, который опаздывал на встречу минут на сорок и успел за это время прислать десятка два пространных сообщений с извинениями. Касамацу быстро надоело ждать на морозе, и он заинтересовался большой праздничной ярмаркой, которая раскинулась неподалеку от торгового центра. Казалось, там были собраны товары со всех провинций, некоторые вещи и вовсе выглядели так, словно сошли со страниц учебников истории. Касамацу купил подарки младшим братьям, попытался найти какие-нибудь талисманы на удачу команде, отошел чуть подальше — и вдруг понял, что вокруг опустилась непривычная тишина, а красочные палатки и лотки торговцев необъяснимым образом сменились деревьями и густым кустарником. А потом он увидел первую тварь — чешуйчатую нагую женщину с щупальцами вместо рук — тут же ломанулся в панике прочь… и заблудился окончательно.
В часах, кажется, села батарейка, телефон разрядился, и Касамацу на самом деле понятия не имел, как долго уже бродит в этом ночном лабиринте. Страх окончательно сменился досадой и раздражением.
Касамацу скрипнул зубами, примерился пнуть попавшийся на обочине камешек… и едва не врезался в целое стадо выскочивших ему наперерез зеленых лохматых зверей, оглушительно стучавших копытами. Голова закружилась, он инстинктивно отшатнулся, и сквозь грохот с трудом различил окрик: «Осторожно!»
Кто-то ухватил его за воротник куртки и резко рванул назад, оттаскивая с пути бешеных копытных. После чего неизвестный спаситель решительно втащил его за очередное дерево, и Касамацу высвободился и уперся ладонями в колени, пытаясь отдышаться — сердце колотилось, как бешеное. Потом выпрямился и обернулся, собираясь поблагодарить…
И нахмурился.
Потому что перед ним стоял Имаеши, обряженный вместо привычной баскетбольной или школьной формы в теплое темно-фиолетовое кимоно с рисунком из стеблей бамбука, и выглядел так, будто ненадолго вышел в сад возле своего дома, а не оказался посреди ночи в храмовом парке, кишащем всякой нечистью.
— Здравствуй, Касамацу-кун, — протянул он, раздвинув губы в улыбке и пряча ладони в широких рукавах. — Не ожидал встретить здесь тебя.
— А кого ожидал? — хмуро уточнил Касамацу и, не удержавшись, еще раз скользнул быстрым взглядом по праздничному кимоно. В своих потрепанных джинсах и куртке он внезапно ощутил себя странно и неуместно. Хотя, справедливости ради, некоторые из попавшихся ему этой ночью тварей были облачены не в традиционную одежду, а в джинсы и деловые костюмы.
Внезапное стадо странных зверей умчалось вверх по тропе, и земля мелко вибрировала от гула их копыт.
— Нуу, даже опасаюсь уточнить, в чем именно ты сразу меня подозреваешь, — сокрушенно покачал головой Имаеши.
Он явно собирался сказать что-то еще, но Касамацу не выдержал и невежливо перебил:
— Ты знаешь, что здесь происходит? И почему?
Имаеши поправил очки, посмотрел на него как-то очень внимательно и вздохнул:
— Как верно отмечал Сократ: я знаю только то, что ничего не знаю. Я был на ярмарке, отец просил кое-что докупить к празднику, — он выразительно помахал извлеченной из рукава бамбуковой кумадэ. — А в следующее мгновение вместо милой старушки по ту сторону прилавка вдруг оказалась… ну… пожалуй, столь же милая мартышка. Во всяком случае, манеры у нее остались идеальные, несмотря на некоторую ворчливость.
Касамацу недоверчиво уставился на него, потом потер лицо ладонями, собираясь с мыслями. Он был совсем не в восторге от неожиданной встречи… но при этом не имело смысла врать себе: в компании знакомого человека он теперь чувствовал себя гораздо уверенней. Даже несмотря на то, что этим человеком оказался Имаеши Шоичи. Который прищурился еще сильнее и протянул:
— Но, признаться, я в самом деле не рассчитывал на такую судьбоносную встречу в канун Нового года…
От необходимости отвечать Касамацу спасло то, что на тропе появились новые фигуры, и они оба поспешили спрятаться за деревом — пришлось потесниться. Плечо Имаеши даже сквозь несколько слоев ткани казалось горячим. Новая процессия торжественно несла крупную деревянную ладью, доверху нагруженную белым рисом. Отдельные зернышки просыпались на землю и превращались в серебристые искры. На корме ладьи с важным видом восседали семь маленьких человечков, державших уже знакомые красные фонарики.
Касамацу подергали за рукав, и он резко повернул голову, собираясь раздраженно зашипеть на Имаеши…
И сообразил, что тот стоит с другой стороны. Медленно опустил взгляд…
И увидел, что у него на рукаве повис, уцепившись зубами, круглый белый шарик моти. Который насупился и, не выпуская ткань из пасти, сварливо приказал:
— Пасуй, пасуй быстрее!!! Чего ждешь, пень лупоглазый?!
Имаеши каким-то чудом не растерялся, осторожно отцепил моти и послушно спасовал его в соломенную корзину, которая висела на спине замыкавшего процессию слизнеподобного существа. Моти метко влетел в нее с визгливым хихиканьем — а следом за ним под ноги хлынула целая волна болтливых белых шариков. Касамацу заставил себя встрепенуться и сосредоточиться, но все равно с трудом успевал забрасывать в корзину многочисленных моти, которые сами запрыгивали ему в руки и клейко липли к пальцам. Кто бы мог подумать, что им этой ночью пригодятся баскетбольные приемы…
Вслед за моти шустро прошмыгнула стайка мандаринов на ножках, но, к счастью, их никуда забрасывать не пришлось. Касамацу собрался уже было облегченно вздохнуть…
…как вдруг у его левого локтя с достойной сейриновского Куроко внезапностью возникло маленькое серое существо, сморщенное и мокрое, с черепашьим панцирем на спине, похожим на походный рюкзак.
Существо уставилось на него огромными водянистыми глазами и одобрительно цокнуло языком:
— Вы двое так отлично замаскировались! Совсем от людей не отличишь!
— Спасибо, — ничуть не удивившийся Имаеши еще шире растянул губы в улыбке, так, что по всем законам физики они просто обязаны были лопнуть.
Касамацу, не мигая, уставился на заполненную водой выемку в лысине у существа, нервно сглотнул и на всякий случай ничего не стал говорить.
Ему и не потребовалось — каппа все равно схватил их обоих за руки и решительно вытащил из прикрытия теней в хвост процессии, приговаривая на ходу:
— Поспешим, поспешим, скоро начнется самое интересное!
— А что именно должно начаться, осмелюсь спросить в надежде, что вы простите мне мое невежество? — уточнил Имаеши, по-прежнему не выказывая ни малейшего беспокойства.
Каппа удивленно посмотрел на него и снова зацокал языком:
— Ооо, так вы первый раз участвуете?! Уууу, я вам тогда такое сейчас покажу! Мы спешим к храму, и там нас уже ждет главное представление! Надеюсь, у вас обоих есть пропуска?!
Касамацу с трудом высвободился из когтистых холодных пальцев и мрачно уставился на Имаеши, которого, кажется, наконец все-таки пробрало, потому что он нервно сглотнул и поспешил заверить, что конечно-конечно, они подготовили пропуска заранее.
Касамацу хотел выбраться отсюда, а не идти в кишащий нечистью храм!
К счастью, от поучительной лекции в исполнении каппы спасла нагнавшая их молодая лисица с внушительным бюстом, как у модели из неприличного журнала. Касамацу вспыхнул от ужаса и смущения и поспешил отвести взгляд, но краем глаза заметил, как тут же приосанился каппа.
К сожалению, удрать и снова спрятаться в тенях на обочине не получилось — им приказали идти вперед.
— Касамацу-кун, не сердись, — вполголоса попросил Имаеши, по-прежнему улыбаясь. — Я не ожидал, что все получится… так.
Касамацу скрестил руки на груди и громко фыркнул, глядя вперед, на красные огоньки фонариков:
— Я вообще не до конца уверен, что это все — не твоих рук дело.
Имаеши удивленно заткнулся и молчал целую минуту — Касамацу специально считал — прежде чем озадаченно уточнить:
— Ты считаешь меня настолько… инфернальным?
Касамацу раздраженно поджал губы, нахмурился еще сильнее и ничего не ответил. К сожалению, Имаеши понял это нежелание разговаривать как-то неправильно и на всякий случай счел нужным пояснить:
— Инфернальный — это…
— Я знаю значение слова! — огрызнулся Касамацу, потом сделал глубокий вдох, заставляя себя успокоиться, и проворчал: — Надеюсь, наверху хотя бы есть выход. Мне уже надоело тут бродить.
Он буквально затылком ощущал задумчивый, почти оценивающий взгляд.
— Ты воспринимаешь происходящее на удивление спокойно, — вдруг серьезно отметил Имаеши.
Это не было вопросом, но Касамацу все равно устало вздохнул, уже в который раз за эту ночь, и признался:
— Я более чем уверен, что это все — просто масштабная галлюцинация.
— Злоупотребляешь допингом, Касамацу-кун? — насмешливо протянул Имаеши, но уже в следующее мгновение примирительно поднял руки. — Ладно-ладно, признаю, неудачная шутка!
Касамацу очень постарался его игнорировать.
Тропа сменилась широкими белыми ступенями, и ноги уже начали гудеть от постоянного подъема. Небо полностью скрылось за густым переплетением черных ветвей, и только красные арки все так же пульсировали приглушенным красным светом, немного разгоняя темноту.
Разумеется, Имаеши так просто отставать не пожелал. Догнал его, заинтересованно вскинул брови и поинтересовался:
— И часто в твоих галлюцинациях бываю я?
Огни фонариков становились все ближе.
Усилием воли Касамацу все же не поддался на провокацию. К сожалению, от чужого дотошного внимания это не спасло.
Имаеши снова спрятал ладони в рукавах, вышагивая с таким видом, словно находился на обыденной вечерней прогулке, но за притворной легкостью в его голосе крылся задумчивый интерес, словно он уже прикидывал, как можно извлечь пользу из полученной информации:
— В прошлом году ты был более раздражительным. Неужели пост капитана подействовал на тебя умиротворяюще?
Касамацу всерьез задумался, не сбежать ли назад, к каппе, как к более желанному собеседнику. Потом вспомнил обнаженную выше пояса — если не считать мех — женщину-лисицу, скрипнул зубами и лаконично пояснил:
— В моей команде Кисе. Это хорошо закаляет нервы.
И, только произнеся эти слова, внезапно впервые в полной мере осознал, что он больше не капитан. И Кайджо — отныне не его команда и не его забота. Тренер пока все не мог определиться, кого сделать новым капитаном, Хаякаву или Накамуру, но в то же время никто не сомневался, что на третий год капитаном станет Кисе, набравшийся опыта и ответственности.
Но к Касамацу это уже не будет иметь никакого отношения.
И от этой мысли вдруг стало как-то… пусто и неуютно.
К счастью, именно в этот момент бесконечный подъем наконец завершился: они вышли на круглую широкую площадку, выложенную уже знакомыми белыми камнями — которых, впрочем, почти не было видно за беспорядочным копошением диковинных тел. Каппа снова оказался рядом, подцепил их за руки и потащил за собой:
— Пойдем-пойдем, нечего копошиться! Самое интересное пропустим, отсюда не видно!
Его спутница, негромко посмеиваясь, последовала за ними: похоже, ситуация ее весьма забавляла.
Они оказались в возбужденно гомонящей очереди, растянувшейся перед очередной красной аркой. Существа толкались и пихались, но без злости, просто от нетерпения. Касамацу вовремя сориентировался и чуть сместился, поэтому толпой его прижало к Имаеши, а не к лисице. Меньшее из зол.
Несмотря на беспорядочность, очередь продвигалась довольно быстро, и стало возможно разглядеть, что перед аркой существа отдавали привратнику с гонгом ритуальные стрелы с белым оперением. Неужели это и есть загадочные пропуска? Но зачем нечисти такое количество амулетов, призванных защищать от этой самой нечисти?..
Имаеши вытянул шею, вглядываясь вперед, и предложил:
— Может быть, я лучше подожду в сторонке? Уверен, мне и отсюда будет неплохо видно…
И впервые стало заметно, что, несмотря на несходящую улыбку, ему все-таки явно не по себе.
Касамацу раздраженно вздохнул, дождался, пока их перестанет так плотно притискивать друг к другу, извлек из-за пазухи две короткие белые стрелы с затупленными наконечниками и решительно пихнул одну Имаеши:
— Держи. Я купил их в подарок братьям, но время еще есть, успею найти им другие.
Кажется, Имаеши удивился — впрочем, Касамацу не испытывал особого желания пристально вглядываться в его лицо.
На входе в арку он неохотно отдал свою стрелу и вместе с толпой, смирившись и подчинившись ее потоку, приблизился к крыльцу храма. Здесь хотя бы не было холодно… впрочем, существовало другое заметное неудобство — жуткая мешанина самых разных запахов, в большинстве своем не самых приятных: болотная тина, паленая шерсть, почему-то нафталин, имбирь, что-то приторно сладкое…
Толпа вдруг снова возбужденно загалдела, заколыхалась, Касамацу тоже встрепенулся, против воли заинтересовавшись — и увидел, как привратник, закинув на спину огромный колчан белых стрел, с обезьяньей ловкостью карабкается по стене храма, на крышу, к странному воздушному шару на ней…
Касамацу, несмотря на то, что уже навидался за эту ночь всякого самого разного, все равно приоткрыл рот от удивления, когда понял, что это был не воздушный шар, а гигантский осьминог! Который сжимал в щупальцах сразу четыре боевых лука!
— Предлагаю на всякий случай спрятаться вооон за тем медведем, — вдруг щекотно прошептал ему прямо в ухо позабытый Имаеши. — Ну, вернее, я не уверен, что это именно медведь, но он хотя бы большой. Если нас сейчас расстреляют таким количеством стрел, сколь угодно затупленных, выжить будет затруднительно!
Касамацу с трудом задавил в горле нервный смех и не успел ничего ответить, потому что осьминог вдруг вскинул все луки к небу, торжественно замер — на площадь перед храмом разом опустилась абсолютная тишина — и послал вверх первый залп стрел. А потом, сразу же вслед за ним, еще один. И еще. И еще. И еще.
И стрелы не падали обратно на землю — нет, они продолжали лететь вверх, все выше и выше, длинными белыми всполохами, наискосок, быстро и целеустремленно, пока не растворялись без следа в густой синеве. И казалось, что вместе с этими стрелами в небо улетают все лишние мысли, пока голова не остается блаженно пустой и спокойной.
Это было похоже на оборотный звездопад.
И у Касамацу перехватило дыхание он совершенно неожиданной, чарующей красоты. Настолько, что он совершенно позабыл, в каком странном месте и с какой еще более странной компанией находится. Минуты утекали, улетали вместе со стрелами.
Касамацу совершенно забыл, что это такое — полноценное ощущение праздника. Он третий год жил в школьном общежитии, чтобы не так тесно было дома, и уже почти не помнил, как радостно и торжественно они отмечали всегда Новый год, когда он был ребенком… а в этом году он и вовсе собирался наказать себя за проигрыш на Зимнем кубке и не ехать домой на праздники… но…
А потом стрелопад-стрелолет иссяк, и внезапно начал бить храмовый колокол, медленно, гулко и протяжно, скупо отсчитывая каждый удар, как бой гигантского сердца.
И это показалось так неожиданно, так неуместно, что Касамацу вздрогнул, по привычке бросил взгляд на бесполезные часы и с искренним возмущением воскликнул:
— Но почему?! До Нового года ведь еще целых три дня!!!
Каппа удивленно посмотрел на него снизу вверх и выразительно пожал плечами:
— Так ведь репетиция же! Нам нужно так натренироваться, чтобы в праздник смешаться в толпе с людьми и чтобы они при этом ничего не заметили!
Касамацу от удивления замолк. И даже не пнул хихикнувшего Имаеши, хотя хотелось.
Колокол ударил ровно сто восемь раз, как и положено, — Касамацу специально начал считать, чтобы отвлечься от собственных беспорядочных мыслей. А на последнем ударе голова внезапно закружилась, все вокруг куда-то поплыло…
Касамацу все же сумел удержать равновесие, на несколько мгновений зажмурился — а когда вновь открыл глаза, обнаружил, что все пропало, словно и не было никогда.
Каппа со своей бесстыдной спутницей. Беспорядочная толпа странных существ. Осьминог на крыше храма. Сам храм. Холм с парком-лабиринтом.
Они с Имаеши стояли на пустынной улице, слегка припорошенной снегом, и внимательно и молча смотрели друг на друга. Справа чуть в стороне переливался разноцветными огнями и вывесками новый торговый центр.
Имаеши, одежда которого не изменилась, хотя Касамацу почти ожидал очередной чудесной метаморфозы, зябко потер ладони и с коротким смешком отметил:
— Кажется, нам на что-то намекнули…
— Нужно будет завтра заглянуть с подношениями в ближайший храм, — согласно кивнул Касамацу, ощущая себя выбитым из колеи. Глаза болели и чесались от усталости, но спать совершенно не хотелось, несмотря на позднее время. — Если все это действительно произошло на самом деле, они… — он неопределенно махнул рукой куда-то в сторону, — они хотели нам что-то сказать!
Имаеши поправил очки и предложил, вскинув брови:
— Ну, если тебе так будет спокойней — давай просто считать, что мы надышались дымом благовоний на ярмарке.
Касамацу не стал удостаивать это замечание ответом и продолжил, задумчиво хмурясь:
— Какой в этом был смысл? Что мы должны были сделать, чтобы выбраться?
Его не покидало смутное и почти тревожное ощущение, что он должен был что-то понять, что-то очень важное — но не понял.
Однако Имаеши явно не испытывал желания поддерживать серьезный разговор:
— А ты уверен, что мы точно выбрались? До конца? — он состроил ужасно подозрительную физиономию, но быстро пошел на попятный: — Шучу, шучу, не смотри на меня так грозно, у меня прямо мурашки по коже! Можно даже подумать, что ты тоже какая-нибудь нечисть, просто сам не знаешь об этом…
Касамацу хотел шумно возмутиться — но неожиданно его так придавило усталостью, что он просто со вздохом махнул рукой:
— Не говори глупостей.
А потом сунул руки в карманы крутки, коротко попрощался, развернулся и решительно двинулся прочь в надежде, что еще ходит хотя бы один автобус. И нет, он вовсе не сбегал, ничего подобного!
— Касамацу-кун, — вдруг окликнул его Имаеши таким непривычно серьезным тоном, что Касамацу невольно замер на середине шага. — Я думаю, ты хороший старший брат — и хороший капитан, — и, не давая времени отреагировать, признался, хотя его никто не просил: — На самом деле, я очутился там, потому что пошел за женщиной, которая со спины показалась мне похожей на мою мать. Она всегда любила новогодние процессии и ярмарки.
Касамацу сглотнул, не оборачиваясь, кивнул, благодаря за доверенную информацию, в которой прочитывалось гораздо больше, чем прозвучало в словах.
Через пару мгновений послышался звук чужих шагов…
Но далеко Имаеши не ушел, остановился и вновь окликнул:
— Ах да, чуть не забыл! Ты уже разослал все открытки? Я отправил тебе, так что, надеюсь, первого января ты ответишь мне взаимностью!
Касамацу нахмурился и сделал вид, что не заметил, насколько двусмысленно это прозвучало. Ничего не ответил и наконец поспешил к своей автобусной остановке.

* * *

Утром первого января мать вручила Касамацу целую стопку пустых поздравительных открыток и вместо завтрака отправила обратно в комнату, «чтить традиции». К счастью, открыток Касамацу каждый год получал не так уж много, в основном от товарищей по команде, друзей из средней школы и некоторых родственников. Большинство из них он сам первым поздравлял заранее, так что формально проявлять ответную вежливость требовалось не так уж часто.
Касамацу приятно удивился, обнаружив среди полученных открыток коллективную от баскетбольного клуба школы Сейрин. С улыбкой отложил ее в сторону, перевел взгляд на следующую… и нахмурился.
На ней была изображена праздничная ярмарка в Киото. Имени с обратной стороны не значилось, только два адреса и короткая фраза: «Сыграем снова в наступившем году?»
И Касамацу буквально слышал, с какой протяжно-насмешливой интонацией эта фраза должна была прозвучать вслух.
Он фыркнул, заклеил свой адрес, сделал пометку «вернуть отправителю».
И приписал снизу короткий ответ.

@темы: фанфик, фесты, Имаеши|Касамацу

---

Сын драконов

Название: Сын драконов
Автор: Донна Дункан
Бета: Аттян
Персонажи/Пейринг: Кагами Тайга/Куроко Тецуя, Киеши Теппей/Хьюга Джунпей/Айда Рико, Коганей Шинджи, Митобе Ринноске, Цучида Сатоши, Фурихата Коки, Ниго, Александра Гарсия, Химуро Тацуя, Аомине Дайки/Момои Сацки
Жанр: сказка, экшен, романс, юмор
Рейтинг: PG
Саммари: Своему главному жизненному кредо: «Подвигов, связанных с драконами, следует избегать любой ценой!» — сэр Тайга следовал точно и нерушимо… до тех пор, пока не исчез его оруженосец.
Предупреждения: сказочное AU, элементы стимпанка, неожиданные родственные связи
Примечание: История относится к тому же драконьему циклу, что и фики «Рыцарь орущего образа» и «Похитить принцессу», но можно читать отдельно.
Количество слов: ~19500 слов
Дисклеймер: Канон принадлежит Фуджимаки Тадатоши.
Было написано на Kuroko no Big Bang.

Таверна «Крадущийся рыцарь, затаившийся дракон» была небольшой, но благодаря удачному расположению на границе сразу трех королевств, Сейрина, Кайджо и Тоо, здесь никогда не было недостатка в посетителях — в этом Тайга убедился, еще когда они проезжали этой дорогой в прошлом месяце. Указатель с очень реалистично нарисованными рыцарем и драконом стоял прямо на перекрестке, рядом с доской объявлений для путников, на которой была пришпилена целая стопка листовок: наиболее выгодные торговые предложения, расписание ярмарок, адреса постоялых дворов во всех трех королевствах, карты городов, но самое главное — информация о рабочих местах и, специально для рыцарей, заявления на вызов героя для свершения подвига. Некоторые листовки были написаны от руки, другие оттиснуты на печатном станке и снабжены красочными иллюстрациями, чтобы привлечь внимание. Тайга затормозил двухколесник у доски, дождался, пока Тецуя соберет все интересующие их объявления, и устремился к таверне. В животе начинало нетерпеливо бурчать от голода.
К счастью, им повезло — один свободный столик еще оставался, возле западного окна, за которым на горизонте вырисовывалась далекая голубоватая полоса Пепельных гор. Изнутри таверна была причудливо расписана под пещеру, а на дальней стене за барной стойкой виднелись густые зеленые заросли и небольшой водопад, которые Тайга в первый визит принял за настоящие. Слуг почему-то по-прежнему не было, так что принимал заказы и разносил тарелки один из хозяев, суровый на вид и очень громкий широкоплечий блондин. Зато, как ни удивительно, готовили здесь потрясающе вкусно и очень быстро, хотя Тайга привык относиться к еде весьма критически и угодить ему было сложно. На самом деле, в этой таверне ему нравилось все — кроме, пожалуй, названия.
Тайга устало вздохнул и водрузил на стол перед собой металлический цилиндр с пристежным забралом. Он считал, что закрытые шлемы гораздо практичней, но мода диктовала свои условия, и кузнецы отказывались принимать заказ на иной дизайн. Да и вместо полноценных доспехов последние лет десять изготавливали только довольно бесполезные кожаные куртки с металлическими пластинами и чешуйками — якобы имитация драконьей шкуры.
Тецуя бесшумно устроился напротив, разложил перед собой листовки, как игральные карты, и перевел задумчивый взгляд за окно. Вместо еды он попросил себе только молока, так что Тайге опять пришлось заказывать за него.
Среди листовок особенно выделялась одна, со скандальным красным заголовком «Дерзновенное преступное похищение!!!». Заинтересовавшись, Тайга вытащил ее из общей кучи, только чтоб убедиться в своих подозрениях: в объявлении экспрессивно рассказывалось о трагическом исчезновении Лео Волоокой, наследной принцессы северного королевства Ракузан, якобы похищенной коварным чудовищем. Означенное чудовище, зеленое и лупоглазое, было изображено на листовке сбоку, для наглядности, рядом с традиционным призывом «спасти прекрасную деву, награда — четверть королевской казны».
Тайга глотнул сидра из принесенной хозяином кружки и громко фыркнул, презрительно скривившись:
— Драконы последнее время совсем оборзели, каждый месяц принцесс похищают! Откуда их вообще столько?!
Тецуя, обхватив ладонями свою собственную кружку с молоком, перевел взгляд на него, медленно моргнул и уточнил:
— Драконов или принцесс?
— И тех, и других! — снова фыркнул Тайга и решительно отложил листовку в сторону.
Его жизненное кредо гласило: подвигов, связанных с драконами, следует избегать любой ценой! От них было слишком много проблем. Да и, к тому же, здорово раздражала странная мода на драконов, появившаяся в последнее время: их видели в каждом кусте, хотя еще пару лет назад «чешуйчатых тварей» было принято считать просто пустыми детскими сказками. Даже и сейчас многие не верили в их существование — но все равно заказывали себе сапоги или сумочки из «драконьей кожи».
Тайга хмуро подгреб себе остальные листовки, быстро просмотрел все с пометками «Требуется рыцарь» или «Разыскиваются вольнонаемные герои», хотя гомон вокруг мешал сосредоточиться как следует.
В противоположном углу пьяно и весело шумела большая компания крестьян из Кайджо: судя по выкрикам и пошлым тостам, они праздновали свадьбу своего наследного принца, сокрушаясь, что не попали на торжества в столицу и не увидели водные фейерверки и разные технические чудеса, специально заказанные в Шутоку.
За столом в центре зала собрались и ожесточенно спорили купцы из Тоо, весьма недовольные тем, что придворный колдун опять придумал новую дорожную пошлину для пополнения казны (дороги в Тоо были хорошие, но дорогие, так что Тайга во время своих визитов в это королевство предпочитал ездить полем).
А у соседнего окна, где устроились несколько небритых и откровенно подозрительных на вид наемников, вдруг разгорелась беспричинная драка: один без предупреждения разбил кружку о голову другого, и все вскочили на ноги, грозно потрясая кулаками. Тайга уже собрался было вмешаться, сокрушаясь, что почему-то ни одна таверна не обходится без пьяной драки.
Но его опередил хозяин: подскочил к дебоширам, яростно заорал, перекрывая общий шум: «Крылорога вам в печенки, а ну угомонились живо!!!» — и уложил всех несколькими меткими ударами. Удовлетворенно отряхнул ладони и напоследок пнул зачинщика по ребрам, после чего поспешил к барной стойке.
Остальные посетители вернулись к своим разговорам, словно ничего не произошло. Тайга криво усмехнулся, проводив блондина одобрительным взглядом: хватка бывалого рыцаря чувствовалась сразу.
Второй хозяин, тонкий и тихий русоволосый паренек, чем-то неуловимо похожий на Тецую, вынес с кухни очередной густо заставленный тарелками тяжелый поднос. Блондин поспешил перехватить ношу одной рукой, а вторую вдруг протянул к лицу своего партнера и осторожно вытер большим пальцем пятно сажи с раскрасневшейся щеки.
Тайга сам по необъяснимой причине покраснел и поспешил отвести взгляд, не зная, почему вдруг обратил внимание на этот бытовой жест. Посмотрел на Тецую — тот наконец допил молоко и теперь без особой охоты ковырял вилкой в тарелке с овощным рагу. Ел он всегда очень аккуратно и неторопливо, так, что на бледных щеках не оставалось ни крошки и ни капельки соуса.
Тайга поперхнулся куском хлеба, поспешно глотнул сидра и снова уставился на листовки, чтобы отвлечься. К сожалению, выбор не радовал.
— Вариантов у нас немного: либо строить эту новомодную «дорогу из железа» в Тоо, либо ехать в Сейрин, в столицу, там набирают охранников в честь торжеств на Празднике посева, — наконец подытожил Тайга, с досадой потирая шею ладонью. — Можно, конечно, еще наняться на сбор болотных рыгалок в Кайджо, но я ненавижу этих тварей — после их кислотных плевков приходится менять половину доспехов!
Что неудивительно, учитывая бесполезное строение самих доспехов. Но на новые денег все равно не было.
Тецуя внимательно посмотрел на него, едва заметно пожал плечами и негромко заявил:
— Я бы не хотел ехать в Сейрин.
Тайга озадаченно моргнул и нахмурился:
— Да ладно, почему?!
Тецуя снова перевел взгляд за окно, словно надеялся — или опасался — разглядеть там что-то в небе и неожиданно признался:
— У меня предчувствие, что тебе там не понравится.
К словам и предчувствиям своего оруженосца Тайга привык прислушиваться — за последний год это помогло им избежать немало проблем. Но… Из Тоо они только приехали, помогали бороться с лесными пожарами на востоке страны. А за работу в Сейрине оплата предлагалась более высокая: Праздник посева, он же День весеннего возрождения почвы, в этой стране всегда отмечался очень масштабно, с народными гуляниями и большими пожертвованиями от королевской четы. Тайга был на нем один раз, еще в детстве, когда отец приезжал продавать товар и взял наследника с собой, надеясь заинтересовать торговым делом. В результате никаких поучений и купеческих премудростей Тайга не запомнил, в памяти остались только радужные воздушные змеи, бумажные цветы и яблоки, удивительно свежие и сочные для весны.
На самом деле, весьма завлекательной казалась еще одна листовка: о ежегодном рыцарском турнире в Шутоку, победители которого получали уникальный шанс вступить в легендарный Орден Парового Ананаса. Но на то, чтобы туда добраться, им сейчас просто не хватит денег — значит, нужно сначала найти какой-то быстрый заработок.
Тайга вздохнул и нащупал в кармане изрядно отощавший кошелек. Монет почти не осталось, а ему требовалось прокормить не только себя, но и своего оруженосца, поэтому следовало выбрать более прибыльную работу. Значит, придется рискнуть и все же поехать в Сейрин. И потом, предчувствие Тецуи было в этот раз какое-то странное: что значит — Тайге там не понравится?! Ничего, можно и потерпеть, недолго же!
Самое досадное, что среди заказов и объявлений не было ничего подвигообразного. Тайга извлек из-за пазухи небольшую потрепанную книжечку в кожаной обложке, пролистал список и досадливо щелкнул языком, убедившись, что последний сколько-либо приличный подвиг — а именно освобождение маленькой деревушки от банды разбойников — он совершил полтора месяца назад, еще в марте.
Тецуя разглядывал его очень внимательно и ничего не говорил, но Тайга все равно смущенно вспыхнул и поспешил захлопнуть книжечку, проворчав:
— Не смотри на меня так! Я же уже рассказывал! Закончив обучение, мы с названым братом поклялись встретиться через три года и сравнить количество совершенных подвигов!
И пока лично ему, по справедливости говоря, хвастаться было особо нечем…
Тецуя осторожно отложил вилку и серьезно сказал:
— Я не понимаю, почему тушение пожаров считается менее подвигом, чем победа над каким-нибудь ужасающим чудовищем, — и без перехода, не давая вставить ни слова, взял со стола листовку с заказом из Ракузана и спросил: — Но если нужен именно подвиг, то почему не этот? Сэр Тайга боится драконов?
Опрометчиво решивший отхлебнуть сидра Тайга снова поперхнулся и закашлялся, привлекая внимание соседей. Прямолинейность Тецуи его до сих пор порой шокировала. И возмущала тоже!
— Никого я не боюсь, — недовольно буркнул он, отводя взгляд и ожесточенно вгрызаясь в ломоть ароматного теплого хлеба.
Просто заказ на дракона обычно означал, что у заказчика разыгралось воображение и он ловит придуманных чудовищ. Не говоря уж о том, что принцессы гораздо чаще убегали из дома сами навстречу приключениям или прочь от нежеланного замужества, а не были кем-либо коварно похищены.
— Сэр Тайга не верит в драконов? — вдруг без какой-либо причины задал Тецуя следующий вопрос, аккуратно складывая листовки в стопку.
Тайга нахмурился, привычно подавляя желание ударить своего невыносимого оруженосца кулаком в плечо (сломается же еще!), и раздраженно объявил:
— Сэр Тайга предпочитает не иметь с драконами ничего общего! Вообще ничего!
И уткнулся обратно в еду, наконец приканчивая пятую тарелку.
Его раздражало и, пожалуй, даже немного обижало, что Тецуя до сих пор всегда обращался к нему так официально, только «сэр Тайга», никогда просто по имени, а иногда и вовсе говорил о нем в третьем лице, следуя каким-то непонятным и дурацким канонам этикета. Хотя бы перестал наконец каждый раз оглашать еще и прозвание… Но все равно, из-за этого казалось, будто Тецуя настойчиво возводит между ними невидимый, но очень ощутимый барьер.
Тайга прикончил сидр, жестом попросил хозяина принести еще кружку, приказал себе не задумываться о всяких глупостях и решительно объявил:
— Мы отправляемся в Сейрин!
Тецуя, который успел достать свою собственную книжечку, куда записывал собранные по деревням баллады и легенды, внимательно посмотрел на Тайгу и ничего не сказал.

В столицу Сейрина они прибыли только к вечеру: верный двухколесник в какой-то момент забарахлил, пришлось чинить прямо на обочине — к счастью, паровая турбина была в порядке, просто отвинтилась одна гайка, из-за чего механизм разболтался.
Мимо в клубах пыли с грохотом проносились украшенные разноцветными праздничными лентами парэкипажи, блестя начищенными медными трубами. Дважды проехали старомодные кареты, запряженные лошадьми — такой способ передвижения безвозвратно отходил в прошлое.
Бесконечные свежезасеянные поля медленно затягивало сизым вечерним туманом. Небо было не хмуро-пасмурным, как в Тоо, а непривычно ясным, без смога. И почти совсем не попадались по дороге фабричные трубы из красного кирпича: Сейрин считался сельскохозяйственным государством, на продажу в другие страны здесь в основном производили зерно, овощи, а также ткани и шерсть.
Столица располагалась на севере страны, на высокой одинокой скале: вросший в горную породу замок из черного камня, окруженный небольшим городом за крепостной стеной. Поля вокруг, несколько деревень и отдельных ферм — вот и все королевство. Карта мира, если б кто-то взялся ее нарисовать, наверняка была бы похожа на лоскутное одеяло из множества разрозненных государств. Впрочем, Тайга в политику предпочитал не лезть, войн давно не было, так что лично его все устраивало.
Вес Тецуи за спиной почти не ощущался, как и его руки, обхватившие Тайгу за пояс. Но Тайга уже давно отучил себя постоянно оглядываться, чтобы проверить, на месте ли его оруженосец, не свалился ли случайно где-то по дороге. В конце концов, они путешествуют вместе уже год. За такое время несложно привыкнуть к разным особенностям и странностям своего спутника.
Столица была залита множеством желтых, рыжих и синих огней: вдоль улиц вереницами тянулись газовые фонари. Над крышами реяли разноцветные флаги, каждое окно украсили бумажные цветы. Пахло сырой землей и свежей зеленью. Магазины, лавки и таверны приветливо распахнули двери, в оживленной толпе сновали уличные продавцы, громко расхваливая свой товар. Ощущение праздника буквально звенело в чистом весеннем воздухе. Только королевский замок, темный и тихий, казался чуждым в этой ликующей атмосфере — как молчаливый отстраненный страж. Тайга невольно поежился, припомнив услышанные в какой-то таверне россказни, что этот замок стоит на живой земле и якобы дышит и двигается по ночам.
Подходящий постоялый двор нашелся довольно быстро, неподалеку от рыночной площади, рядом с лавкой торговца рыбой — поэтому плату за комнату взяли не такую уж большую. Тайга плотно закрыл окно, спасая их от характерной соленой вони, и упал на свою кровать, даже не снимая сапог. С утра нужно будет отыскать начальника городской полиции, уточнить у него, где именно нужно записываться в охрану и какие заверительные бумаги нужны…
Привычно молчаливый Тецуя, кажется, наконец что-то ему сказал впервые за вечер — возможно, пожелал спокойной ночи — но сознание уже заволокло мутной дымкой сна.

Проснулся Тайга без сапог и без оруженосца. Сапоги нашлись довольно быстро — аккуратно стояли возле двери. А вот с поисками оруженосца оказалось сложнее: вторая кровать была тщательно застелена и даже не примята, словно в ней никто не спал. Сквозь ставни сочился яркий солнечный свет и был слышен оживленный гомон голосов.
Тайга озадаченно нахмурился, поскреб в затылке, умылся в позеленевшем медном тазу, прихватил на всякий случай свою паровую булаву, служившую ему верой и правдой вот уже пятый год, и спустился по узкой шаткой лесенке в общий зал.
Там было считай пусто — только за столиком в углу завтракали два каких-то парня, судя по ярким красочным костюмам, уличные фокусники, да хозяин за стойкой протирал стаканы удивительно чистым белым полотенцем. Тайга сразу решительно двинулся к нему, бряцнул булавой о стойку и хмуро спросил:
— Как давно ушел мой спутник?
И чего этому придурку стоило просто дождаться, пока Тайга проснется… или хотя бы разбудить его и предупредить...
Хозяин уставился на него в некотором удивлении, хлопая водянистыми рыбьими глазами, с опаской покосился на булаву, потом почему-то — на фокусников за его спиной, и наконец осторожно ответил, таким тоном, словно боялся разозлить опасное животное:
— Сэр рыцарь, не было у вас никакого спутника. Один вы приехали.
Тайга в шоке уставился на него, пытаясь уложить эти слова в голове… а потом с трудом удержался, чтобы не хлопнуть себя ладонью по лбу. Внезапно стало понятно, почему плата за комнату была такой низкой: ее просто взяли за одного человека! Или, скорее, за одного человека с надбавкой за комнату с двумя кроватями (очевидно, других на постоялом дворе не было).
Тецую просто не заметили — такое иногда бывало: некоторые люди его почему-то не видели в упор, словно он был призраком или тенью. Да что там говорить, даже сам Тайга не сразу научился ощущать его присутствие и поначалу пару раз терял-забывал своего оруженосца в деревнях, приходилось возвращаться.
Тайга шумно вздохнул, потребовал себе завтрак и, поспешно его заглотив, решил пока сходить все выяснить по поводу работы. Возможно, Тецуя как раз уже отправился к начальнику полиции сам с утра пораньше, ведь обычно деловые переговоры с заказчиками вел именно он и договаривался о более выгодной оплате. Тайга всегда слишком быстро раздражался и начинал драку, из-за чего они раза три вынуждены были выполнять работу бесплатно, чтобы возместить ущерб.
Ощущение праздника на улице по сравнению с вечером только усилилось. Откуда-то доносилась музыка — играли трубы или какие-то другие духовые инструменты, Тайга в них не особо разбирался — торговцы зазывали посетителей с еще большим энтузиазмом, в ясное голубое небо над городом запустили первых воздушных змеев. Тайга вышел на рыночную площадь, посмотрел на кишащие людьми торговые ряды и подумал, что Тецуя вполне мог отправиться на ярмарку. Или даже, скорее, в городскую библиотеку — читать он очень любил и мог потратить на какую-нибудь книгу целый день, перечитав ее за это время раза четыре.
Прохожие, веселые и улыбчивые, расступались на пути у Тайги, но без страха, иногда даже здоровались с ним и желали доброго дня. В толпе не было видно ни одного карманника или ребенка-беспризорника, нищие тоже не попадались, вообще город казался удивительно чистым и процветающим. Пожалуй, Тайге здесь нравилось.
Правда, после визита к начальнику полиции его настроение изрядно померкло: во-первых, Тецуи там не оказалось, а во-вторых, выяснилось, что охранников набралось уже слишком много и прием желающих был закрыт. Тайга мрачно покосился на парочку встреченных по дороге рыцарей, перехвативших у него работу, и решил вернуться на постоялый двор, в надежде, что Тецуя тоже мог уже быть там. Подавлять невольное беспокойство становилось все труднее. В конце концов, так бесследно и так надолго пропадать было совсем не в привычках Тецуи: он всегда предупреждал, если куда-то уходил, и обычно быстро возвращался, предпочитая держаться поближе к Тайге.
К сожалению, эти надежды тоже не оправдались. Тайга догадался проверить оставленный в пристройке двухколесник — и недоверчиво замер на пороге, чувствуя, как сердце сжимает внезапная острая тревога. Потому что вещей Тецуи не было. Вообще, никаких, пропал и его шарф, которым они замотали разболтавшийся руль. И в комнате тоже не осталось ни малейшего признака его присутствия — Тайга специально поднялся и тщательно все проверил, на всякий случай даже заглянул под кровать.
Мелькнула мысль пойти поискать на улице — но как отыщешь в такой толпе человека, которого можно не заметить даже в пустой комнате?
Тайга снова медленно спустился в общий зал, тщетно борясь с беспокойством. По крайней мере, пропавшие вещи означали, что Тецуя хотя бы ушел сам, а не был похищен… Хотя откуда вообще взялась эта дурацкая мысль про «похищен»?! Кажется, Тайга за последнее время перечитал слишком много листовок про пропавших принцесс.
Фокусники все еще сидели в углу и о чем-то шептались — вернее, шептался один из них, экспрессивно размахивая руками, а второй просто согласно кивал. Тайга собирался молча пройти мимо них, как вдруг более болтливый — взъерошенный, в желто-зеленом трико — торопливо его окликнул:
— Эй, эй, друг! Я вижу, ты что-то ищешь! — он довольно кивнул сам себе, заговорщически огляделся по сторонам и громким шепотом добавил: — Вернее, кого-то!
Тайга настороженно замер, стиснул кулаки и медленно повернулся к нему, с угрозой процедив:
— А ты что, пророк?
Второй фокусник, в красно-синем трико, более высокий и широкоплечий, тут же выпрямился, молча подняв руки ладонями вверх в умиротворяющем жесте. А его товарищ словно даже не заметил опасности и беспечно помотал головой:
— Нет, конечно! Я просто слышал, как ты спрашивал хозяина… Садись к нам! Может, мы чего подскажем!
Тайга недоуменно уставился на него, но прислушался к своим инстинктам и все-таки решил принять внезапное приглашение. Подтащил себе шаткий скрипучий стул, сел и выжидающе нахмурился.
— Меня Шинджи зовут! — объявил тем временем болтливый. — А это мой друг Ринноске! Он немножко всегда молчит, не обращай внимания!
Ринноске в ответ на эти слова слегка улыбнулся и пожал плечами.
Тайга неохотно представился в ответ, недоумевая, что вообще забыл в этой компании и зачем тратит здесь время. А Шинджи радостно хлопнул в ладоши и продолжил тараторить, опасно раскачиваясь на стуле:
— Так вот! У нас хороший город, спокойный — но иногда и у нас приключается всякое! Особенно в Праздник! — он многозначительно сделал большие глаза и чуть не грохнулся на пол, отклонившись слишком далеко — Ринноске едва успел схватить его стул за спинку.
Тайга нахмурился еще сильнее, пробурчав:
— И что же такое «всякое» у вас приключается?
Этот Шинджи был чем-то неуловимо похож на шебутного кота. В какой-то момент даже показалось, что сквозь взъерошенную шевелюру торчат пушистые кошачьи уши… но, разумеется, только показалось.
О чем Тайга вообще думает?! Ему нужно оруженосца своего искать, а не городские легенды слушать!
Шинджи тем временем благодарно улыбнулся товарищу и воодушевленно продолжил:
— Люди пропадают! Были-были — и вдруг нет их! Потом находятся, конечно… но не сразу. И не всегда.
Как ни странно, на этом месте молчаливый Ринноске серьезно кивнул.
— А еще слухи ходят, что в Северной башне дворца обитает Лазурный фантом! Призрак, самый настоящий! — при этих словах Шинджи опять округлил глаза и схватился за руку товарища, словно действительно боялся. — Его очень давно никто не видел… а минувшей ночью, говорят, он снова появился!
В призраков практичный Тайга никогда не верил, даже в детстве, но сейчас почему-то против воли по спине пробежался тревожный холодок. Да нет, глупости, не может быть…
— Правда, про замок и другие слухи ходят! — объявил Шинджи, непоседливо постукивая ногой. — Например — что в подземельях живет дракон! Такой огромный, что, когда он сонно ворочается, все вокруг думают, что началось землетрясение!
Тайга, не удержавшись, закатил глаза и пренебрежительно фыркнул:
— Да ладно, так я и поверю в подобную ерунду! — а потом объявил со знанием дела: — Драконы не живут в подземельях.
Шинджи застыл с раскрытым ртом на пару секунд, потом обиженно надулся, опустив плечи. Ринноске сочувственно погладил его по голове и бросил на Тайгу укоряющий взгляд. В сочетании с густыми и довольно-таки грозными бровями взгляд смотрелся весьма выразительно, так что уже Тайга поспешил примиряющее вскинуть ладони. Все-таки разворот плеч у молчаливого фокусника был довольно впечатляющим.
Шинджи тем временем стащил у товарища кружку, опустошил, задумался… и вдруг снова воодушевился. Заблестел глазами и с решительным видом кивнул, сообщив:
— У нас в труппе колдун есть! Самый настоящий! И он своей магией что угодно найти может! И кого угодно тоже, конечно! — он сияюще разулыбался и вскочил на ноги: — Обратись к нему, он обязательно поможет, подскажет, где искать твоего пропавшего спутника! Давай, мы тебя проводим!
Тайга тоже поднялся с места, досадливо поморщился и резко отказался:
— Нет уж, спасибо.
Все понятно — эта парочка просто заманивала к себе потенциального клиента, надеясь обдурить. Проклятье, только зря потратил время на бесполезную болтовню!
Он хотел сказать что-то еще, как-то выразить вслух свое недовольство, но случайно заглянул в растерянные желто-карие глаза Шинджи — и невольно вздрогнул, поспешил отвести взгляд, надеясь, что собеседник не заметит его реакцию, не придаст ей значения. Да нет, не может такого быть, просто померещилось…
Тайга развернулся и, не попрощавшись, быстро зашагал к выходу.

Он сам не понял, как и почему все-таки очутился у балаганного колдуна. Просто пошел искать Тецую по городу, забрел снова на рыночную площадь… и ноги сами собой привели к броскому желто-фиолетовому шатру, на котором был намалеван огромный и довольно-таки пугающий «всевидящий» глаз.
Тайга какое-то время нерешительно мялся перед входом, игнорируя воодушевленный гомон зевак, жаждавших узреть немного магии. Потом из шатра вдруг бесшумно выплыла девушка в бордовом платье с кринолином и туго затянутым жестким корсетом — Тайга понятия не имел, как в таком вообще возможно дышать. Она была высокая, с длинными черными волосами, и глаза ее прикрывала вуаль от бархатного капора, но Тайге все равно показалось, что черты ее лица чем-то немного похожи на Ринноске. Девушка молча и грациозно взмахнула рукой, приглашая его войти без очереди.
Колдун оказался подозрительно молодым и простодушно улыбчивым. Он сидел с закрытыми глазами прямо на ковре в центре шатра, скрестив ноги и сжав в ладонях прозрачный хрустальный шар, и всю его фигуру струями обвивал густой ароматный дым благовоний. Тайга закашлялся, с трудом подавил желание чихнуть и мрачно уселся напротив. Колдун не открыл глаз, словно погруженный в свои мысли и видения, но приветственно кивнул:
— Мое имя Сатоши. Это моя супруга и ассистентка.
Девушка так же молча присела в реверансе, поправила шелковый шарф, прикрывавший ключицы, и выжидающе встала у стены.
Колдун улыбнулся шире куда-то в ее сторону и продолжил:
— Я вижу, сэр рыцарь, ты в большой нужде и тебе действительно требуется помощь, а не развлечение, в отличие от большинства людей снаружи. Расскажи, что тебя тревожит?
Тайга досадливо поморщился, все еще сомневаясь в разумности своего решения, но потом подумал, что, раз уж все равно пришел, нужно доводить дело до конца, и со вздохом признался:
— Мой спутник пропал. Сегодня утром или, возможно, еще ночью. Мы уже довольно давно путешествуем вместе и привыкли держаться рядом друг с другом. Я пытался его найти, но… Мне сказали, ты можешь помочь?
Тайга нахмурился и пристально уставился на колдуна. Улыбка того слегка дрогнула, но он поднял хрустальный шар к лицу и медленно выдохнул на него.
В первую пару секунд ничего не происходило — а потом дым словно пробрался внутрь шара, заклубился в нем, быстро сплетаясь в какие-то загадочные фигуры. Тайга невольно сглотнул, не в силах отвести взгляда: к магии он всегда относился настороженно и с подозрением.
Колдун, по-прежнему не открывая глаз, тревожно нахмурился, осторожно поставил шар на пол, и жена вложила ему в протянутую руку странную конструкцию из медных трубок и горящей свечи, которой Сатоши начал медленно водить в воздухе над шаром, словно волшебной палочкой.
В магические махинации Тайга старался особо не вглядываться, смотрел в другую сторону, поэтому обратил внимание, что девушка двигалась немного скованно, словно этот наряд был ей непривычен и неудобен.
— У тебя есть что-нибудь из вещей твоего пропавшего спутника? — вдруг спросил колдун.
Тайга удивленно вздрогнул от неожиданности, пошарил по карманам, потом вспомнил, что все вещи Тецуи исчезли вместе с ним. Со вздохом поскреб в затылке, посмотрел на свою грудь и признался:
— Только это.
И выразительно оттянул рукав своего довольно безобразного и очень небрежно связанного, но невероятно теплого свитера из черно-бурой шерсти с редкими розовыми нитями, который он носил под курткой. Свитер этот Тецуя подарил своему новому спутнику еще в самом начале их знакомства, аргументировав, что ему самому он слишком велик, а Тайге как раз придется впору.
Колдун даже приоткрыл глаза и, кажется, слегка побледнел, изумленно уставившись на свитер. Осторожно протянул руку, коснулся колючей шерсти пальцами… тут же отдернул их и неуверенно проговорил:
— Я могу провести особый ритуал, но он очень сложный и потребует много времени…
Весьма озадаченный его необъяснимой реакцией Тайга тут же напрягся и решительно потребовал:
— Сколько? В смысле, сколько я должен буду заплатить?
Потому что если нет никакого иного способа отыскать Тецую… Вот только в кошельке осталось всего два запасных камня для булавы, и тратить их не хотелось — в конце концов, это был подарок.
Колдун почему-то замялся с ответом, и Тайга схватился за возможность предложить:
— Я могу исполнить какую-нибудь работу в обмен. Что-нибудь принести или… не знаю… да хоть крапивы на кладбище нарвать или что вам там бывает нужно для ваших магуйских штучек!
Жена колдуна негромко хихикнула. А сам колдун посерьезнел еще сильнее, окончательно перестал улыбаться, словно пристально разглядывая Тайгу сквозь прикрытые веки. И вдруг потребовал:
— Принеси мне камень из груди дракона. Того, который живет в королевском замке.
Тайга от шока поперхнулся собственной слюной, недоверчиво вытаращившись. Да они все сговорились, что ли, с этими драконами?!
Но колдун явно не шутил и молча положил ладони на все еще клубящийся дымом шар, ожидая ответа. Тайга инстинктивно стиснул рукоять булавы, потому что сложившаяся ситуация с каждой секундой нравилась ему все меньше и меньше, и наконец мрачно уточнил:
— И как я попаду во дворец? Просто постучу?!
Колдун снова улыбнулся, немного покровительственно, и покачал головой:
— Сегодня Праздник. Для торговцев, рабочих и простого люда вход в приемный зал свободный, любой желающий может лично оставить письмо с прошением королевской чете. Думаю, сэр рыцарь легко найдет способ тайно пробраться оттуда в подземелье.
Тайга нахмурился, пристально разглядывая его лицо и прикидывая варианты. Особого выбора у него не было… не после того, что он здесь услышал.
От сладковатого дыма противно кружилась голова, и не терпелось оказаться снова на свежем воздухе. Тайга решительно поднялся на ноги, с трудом подавляя внезапную и неуместную сейчас вспышку ярости, глухо прорычал:
— Найди его!
А потом развернулся и резко откинул со своего пути цветастый полог шатра, щурясь от больно ударившего по глазам яркого солнца.
Похоже, в этот раз ему все же придется взяться за подвиг с драконом.

Пробраться в замок действительно не составило особого труда. Возможно, в том числе потому, что Тайга больше не выглядел, как неприкаянный бродячий рыцарь: он специально вернулся на постоялый двор, чтобы переодеться и оставить доспех вместе с двухколесником и остальными вещами. К счастью, булава была складной, поэтому не составило особого труда замаскировать ее под свитером. Свои слишком броские красные волосы Тайга предусмотрительно спрятал под клетчатым кепом, размазал по лицу немного сажи из очага и понадеялся, что в таком виде сойдет за чернорабочего.
И только приблизившись к гостеприимно распахнутым воротам и заглянув за ограждение, на обрывающуюся отвесным склоном скалу, Тайга вдруг понял, что то, что виднелось над городом — это была только верхушка замка с одинокой башней. Сам замок уходил далеко вниз, уступами спускаясь в ущелье. Кому вообще пришло в голову построить такую махину, тем более в таком маленьком мирном королевстве?!
Внутри оказалось прохладно и на удивление тихо, несмотря на довольно большое количество просителей — все передвигались молча, в благоговении оглядываясь по сторонам. Охранники в парадной форме, в число которых не попал Тайга, неподвижно замерли вдоль стен. Сквозь высокие витражные окна струился разноцветный солнечный свет, раскрашивая мраморный пол причудливыми узорами.
В дальнем конце просторного овального зала на возвышении тяжелым бронзовым зверем притаился трон, почему-то трехместный. Над ним на стене висел огромный шестиугольный щит, подсвеченный газовыми рожками, на котором был изображен герб Сейрина: трехлучевая звезда на фоне трехлепесткового цветка. По краю ажурной надписью вился девиз: «Гордость и …» — второе слово Тайге разобрать не удалось.
Он встал так, чтобы ближайшему охраннику было видно только его левый бок, притворился, будто внимательно разглядывает герб, а сам в это время правой рукой ловко метнул прихваченный с собой камень в медную урну у противоположной стены. Разумеется, попал — урна низко загудела, переполошив просителей и завладев вниманием всех охранников в зале, так что Тайга проскользнул к ближайшей двери (когда было нужно, он тоже умел передвигаться совершенно бесшумно, что бы ни утверждал скептически настроенный Тецуя!) и скрылся за ней. Перевел дыхание и внимательно огляделся по сторонам, решая, куда свернуть — ему ведь требуется попасть вниз… значит, осталось только отыскать ближайшую лестницу!
Спустя три темных и очень похожих друг на друга коридора Тайга начал подозревать, что все не так просто, как хотелось бы. Вокруг было так тихо, что его осторожные шаги эхом метались где-то под потолком, и подозрительно пустынно — очевидно, все слуги и местные обитатели собрались в другой части замка. И зачем только им тут столько комнат?! Бесконечные спальни, гостиные, столовые и кабинеты прятались за совершенно одинаковыми дверями. Воздух пах пылью и почему-то хвоей, а еще сырой землей — вдоль коридоров были расставлены глиняные горшки с разнообразными растениями. В пятый раз вздрогнув из-за собственной тени, Тайга устало вздохнул: в таком месте действительно несложно было поверить в призраков — неудивительно, что про северную башню ходят всякие слухи… Ему уже даже начало хотеться, чтобы хоть кто-нибудь нарушил его непредвиденное одиночество. И, в идеале, указал бы, в какой стороне находится лестница.
Вот только когда первое желание Тайги вдруг сбылось, он оказался совсем не рад.
Потому что в коридор впереди внезапно выскочил довольно крупный черно-белый пес, уселся на ковер, с явным наслаждением почесал за ухом задней лапой… а потом заметил замершего человека. И медленно поднялся, уже не отводя взгляда.
«Только не лай, только не лай!..» — лихорадочно билась в голове одинокая мысль. Пес облизнулся, припал на передние лапы… и, вместо того, чтобы залиться противным оглушительным лаем или хотя бы просто угрожающе гавкнуть, как обычно поступали в присутствии Тайги все собаки, вдруг сорвался с места и молча понесся прямо на него, воодушевленно вывалив язык. Тело действовало само, проигнорировав впавший в ступор разум, и Тайга через секунду очнулся в какой-то из комнат, прижимаясь спиной к двери, обратную сторону которой ожесточенно скребли острые когти. Он медленно выдохнул, пытаясь прийти в себя и осматриваясь по сторонам. Что ж, теперь хотя бы понятно, откуда в замке столько шерсти: отдельные черные, белые и бурые волоски покрывали всю встретившуюся ему по дороге мебель, а кое-где в коридоре шерсть и вовсе прокатывалась небольшими комьями.
А собака ведь тут наверняка не одна…
Что-то в ней показалось очень странным, но Тайга решил не задумываться над неважными вещами, вместо этого следовало решить более насущную проблему: как теперь отсюда выбраться? Он ведь сам себя запер в чьей-то спальне — к счастью, пустой…
Тайга опустил на двери засов и только после этого рискнул от нее отойти. Устало прислонился к соседней стене… и резко отскочил в сторону, когда за его спиной что-то зловеще заскрежетало. Да что такое с этим проклятым замком?!
Стена надсадно хрипела и кряхтела, словно в ее недрах неохотно проворачивались гигантские мельничные жернова, а потом вдруг треснула и раскрылась, как скорлупа ореха. Из раззявленного темного проема пахнуло сыростью и холодом, и Тайга недоверчиво уставился на обманчиво неподвижную с виду каменную кладку. Тайный ход? Серьезно?!
Вообще он был не настолько идиотом, чтобы опрометчиво соваться во все попавшиеся подозрительные коридоры… Но, во-первых, за дверью поджидал излишне настойчивый и очень общительный пес. А, во-вторых, в открывшемся проходе виднелась уводившая вниз винтовая лестница, слабо освещенная редкими газовыми рожками.
Тайга скрестил руки на груди и задумался. Как бы на его месте поступил другой здравомыслящий герой? Кто-нибудь из вошедших в историю фигур, прославившихся себя великими подвигами? Например, сэр Железное Сердце?
Этот рыцарь был весьма популярен в народе лет двадцать назад, настолько, что про него даже сочинили несколько легенд и баллад разной степени неправдоподобности. Тайга вырос на историях о его подвигах и привык во всем ориентироваться на его пример.
Одна такая история-легенда утверждала, что жену рыцаря похитил коварный дракон, и сэр Железное Сердце вынужден был отправиться на ее поиски и преодолеть на своем пути пугающий зачарованный лабиринт, полный всевозможных ловушек и чудовищ.
Тайга очень надеялся, что ему никакого лабиринта не попадется — он всегда с трудом разрешал логические загадки, да и «право» с «лево» до сих пор периодически путал, что тщательно скрывал. Тецуя обычно просто молча дергал его за рукав в нужную сторону, когда требовалось повернуть
Наконец решившись, он расправил плечи, поправил сползший на лоб кеп и шагнул в тайный ход. В конце концов, свое первое чудовище он уже встретил!
Лестница вилась вниз бесконечной лентой, и у Тайги довольно быстро начала кружиться голова, а еще он сбился со счета на сто двадцать какой-то ступеньке. Газовые рожки бросали на сырые и холодные каменные стены зловещий голубоватый отсвет, от которого становилось не по себе. И время здесь словно замерло, вскоре начало казаться, будто Тайга спускается уже целую бесконечность — он даже специально извлек карманные часы на цепочке, подарок отца, и около минуты следил за секундной стрелкой, чтобы привести нервы в порядок. Потом продолжил спускаться, осторожно ощупывая каждую ступеньку — похоже, лестницей давно не пользовались, и многие камни расшатались.
Он так увлекся и погрузился в собственные мысли, что не заметил, как спуск закончился, и буквально врезался лбом в тяжелую деревянную дверь, обитую металлическими заклепками. Подергал несколько раз ручку — и только тогда заметил причудливый замок-головоломку из слегка проржавевших шестеренок.
Кажется, он сам себя сглазил логическими загадками.
Но отчаиваться Тайга не привык, а долго находиться в темных замкнутых помещениях не любил, поэтому принялся ожесточенно крутить шестеренки, пытаясь подобрать шифр. Спустя пару минут понял, что так добиться успеха получится вряд ли, поэтому извлек из-под свитера булаву, раздвинул рукоять и, запустив паровой ускоритель на маленький заряд, просто сбил замок сбоку.
Дверь тут же сама собой бесшумно отъехала в сторону вместе с куском стены, и Тайга буквально вывалился в широкий просторный коридор, полный запахов горячего масла, жареного мяса и чего-то горелого. Желудок тут же заинтересованным урчанием напомнил, что уже давно наступило время обеда, а Тайга сегодня даже как следует не позавтракал.
Вероятно, тайным ходом раньше пользовались слуги, чтобы быстрее доставлять господам еду с кухонь: оживленный грохот кастрюль раздавался где-то совсем неподалеку.
Тайга повернулся — и буквально нос к носу (или, скорее, грудь к носу) столкнулся с невысоким щуплым подростком лет шестнадцати, который тащил огромную корзину яблок. Очевидно, кто-то из прислуги, возможно, поваренок… его взъерошенные волосы стояли дыбом, почти как у Тецуи поутру, а глаза были большими и испуганными.
Пока Тайга соображал, что теперь делать и как выкручиваться — бить подростка совсем не хотелось, тот и так выглядел предельно зашуганным и хлипким, и пялился на внезапно вышедшего из стены рыцаря так, словно воочию увидел пещерного кракозубра — как этот самый подросток вдруг отмер и дрожащим голосом робко спросил:
— Извините, вы, случайно, не дракон?.. — и, явно прочитав откровенный шок на лице Тайги, поспешно затараторил, поясняя: — Просто родители всегда говорили мне, что, если я буду плохо себя вести и не стану должным образом исполнять свои обязанности, за мной прилетит чужой дракон и похитит!
Тайга пристально уставился на него, а потом осторожно ухватил за плечо и подтолкнул вперед себя, потребовав:
— Веди к ближайшей лестнице. Мне нужно в подземелья.
Подросток изумленно заморгал, попытался было возразить:
— Но… вы уверены, что вы уверены… — однако под тяжелым взглядом начавшего терять терпение Тайги поспешно воскликнул: — Да, конечно! Сюда, нам дальше по коридору и налево!
Запахи готовящейся еды с каждым шагом становились все сильнее. Тайга буквально скрипел зубами, тщетно борясь с больно сосущим чувством голода. Его невольный проводник несколько раз нервно оглядывался, словно желая что-то сказать или спросить, но так ни разу и не решился. А еще он шел очень медленно, с заметным трудом переставляя ноги, так что Тайга в итоге просто отобрал у него тяжелую корзину и понес сам.
Он уже разглядел невдалеке обещанную лестницу, как откуда-то справа вдруг донесся громогласный и очень грозный женский голос, выдававший привычку его обладательницы к тому, что все ее приказы мгновенно исполняются:
— Коки, немедленно иди сюда!!! Сколько можно возиться?!
Подросток задрожал, как осенний лист на ветке, уставился на Тайгу полными слез огромными глазами, одними губами произнес:
— Простите, мне очень-очень жаль! — и стремительно бросился прочь, с места развив неожиданно впечатляющую скорость.
И Тайга, слишком озадаченный, чтобы реагировать быстро, опрометчиво промедлил… а потом бежать стало поздно.
Потому что двустворчатые двери в стене справа с грохотом распахнулись, и сквозь них хлынули клубы пара и дыма вперемешку с нестерпимо резкими запахами еды. На пороге воздвиглась невысокая стройная женщина в парчовом темно-зеленом платье с корсетом, очевидно, некогда дорогом и роскошном, но теперь угадать в нем бальный наряд оказалось затруднительно: длинные пышные рукава были небрежно подвязаны на локтях, юбка подоткнута за пояс, вдобавок ткань покрывали беспорядочные пятна муки, похожие на плесень.
Но гораздо более важным Тайга счел тот факт, что в одной руке женщина сжимала стальной боевой веер, а в другой — окровавленный тесак, зловеще поблескивавший в свете ламп.
Тайга безотчетно сглотнул и опустил взгляд, опасаясь смотреть ей в глаза. Декольте не впечатляло, зато чуть ниже ключиц завлекательно блестел ажурный узор татуировки, словно выписанный серебром, с незнакомым многоцветным камнем в центре. Хотя, конечно, наверняка это была никакая не татуировка, а просто причудливое украшение…
Женщина строго поджала губы, окинула его критическим взглядом, задержав внимание на свитере, убрала за ухо прядь растрепавшихся русо-рыжих волос и вдруг рявкнула:
— Яблоки на кухню! Живо! Пироги давно пора в печь ставить, а они до сих пор без начинки!
Тайга облегченно выдохнул — кажется, его приняли за слугу. За годы ученичества он убедился, что ни при каких обстоятельствах не стоит спорить с женщинами, поэтому покорно буркнул:
— Да, мэм! — и проскользнул мимо нее на кухню.
И потрясенно замер, опасаясь поверить своим глазам. Потому что вместо светлого просторного помещения с очагами и кастрюлями и множеством деликатесов на стенах — именно так он представлял себе кухни в королевских замках — он оказался в зловещем пещеорообразном зале, освещенном множеством свечей. На столах были рассыпаны пучки сушеных трав, возлежали распотрошенные туши и куриные лапы, а напротив входа угрожающе побулькивали три огромных черных котла. И вонь стояла такая резкая и густая, что у Тайги буквально глаза заслезились, а живот болезненно скрутило.
Все понятно. Его угораздило угодить в логово самой настоящей ведьмы. Рыжей ведьмы!
— Чего стоишь на проходе?! — прорычала за его спиной означенная ведьма и шлепнула веером между лопаток. — Яблоки почистить надо! И мясо порубить!
Тайга собрал все свое мужество в кулак — и подчинился.
Он не знал, сколько точно времени провел в плену. Но успел перечистить все яблоки и разделать одну из туш, в то время как ведьма, недовольно что-то бормоча — очевидно, заклинания — месила тесто. И как только он мог принять ее поначалу за повариху?! В таком-то наряде!
Подозрительное варево в котлах продолжало зловеще булькать, намекая на страшные сказки, которых Тайга наслушался в детстве. Но самое жуткое началось, когда ведьма вдруг схватила его за ухо — и как только дотянулась?! — подтащила к котлу поменьше и сунула ему под нос длинную деревянную ложку, приказав:
— Пробуй!
Тайга мысленно простился с жизнью, зажмурился, но покорился, задавив все ругательства — потому что каждый знает, что грубить ведьмам нельзя.
И заставил себя проглотить. И даже сумел сохранить каменное лицо, хоть и почувствовал, как зеленеет.
— Очень… неплохо, — прохрипел он, ощущая себя так, будто в его рту сдохла целая стая енотов.
Ведьма довольно улыбнулась, одобрительно похлопала его по плечу и отошла, что-то весело напевая себе под нос.
Тайга дрожащей рукой вытер холодный пот со лба и понял, что второй дегустации просто не выдержит. Нужно спасаться, и как можно скорее!
Как ни удивительно, уже спустя пару минут ему улыбнулась невероятная удача. Ведьма отвернулась и вдруг отвлеклась на что-то, не видное Тайге за столами. Наклонилась и ласково заворковала:
— Малыш, ты что тут делаешь? Я думала, ты наверху! Ну вот, опять весь испачкался… и за что мне такое наказание… Ну ладно, ладно, иди к мамочке!
Тайга, чувствуя, как инстинктивно встают дыбом волосы на затылке — потому что он догадывался, что именно может там быть! — по стеночке пополз к выходу, очень надеясь, что при необходимости у него получится притвориться посудным шкафом. Свобода была уже так близко!
А потом за спиной раздался воодушевленно-вопросительный скулеж, и Тайга, наплевав на мысли о скрытности, со всех ног метнулся вперед, выскочил в коридор и бросился к лестнице, на которую указал слуга. Кровь стучала в ушах так громко, что он не слышал больше ничего. Только стремительно несся вниз, перепрыгивая через пять ступенек за раз и не оглядываясь по сторонам.
В какой-то момент лестница закончилась, что было вполне закономерно. Тайга упал на колени у стены, и его мучительно вывернуло, избавляя от отравляющего варева. Зато он снова ощутил себя живым человеком. Или, по крайней мере, хотя бы просто человеком.
Тайга отполз, уселся на последнюю ступеньку и прислушался. Кажется, погони не было… Он позволил себе медленно выдохнуть, ссутулил плечи и наконец задумался — что он вообще здесь делает и, главное, зачем.
Он должен тратить время не на блуждания по этому странному замку и встречи с его не менее странными обитателями, а на поиски Тецуи! Тайга еще раз достал карманные часы и мрачно уставился на стрелки. Он не может провести здесь весь день!
Тревога, которую он старательно гнал прочь с самого утра, холодной лапой крепко стиснула сердце.
Похоже, все-таки не стоило им приезжать в Сейрин…
Может, Тецуя намекал именно на это, когда говорил о своем предчувствии? Заранее знал, что может исчезнуть?
Или просто собирался исчезнуть?
Почему с ним никогда и ни в чем нельзя быть уверенным до конца?!
Тайга закрыл лицо ладонями и скрипнул зубами. Потом издал короткий невеселый смешок. Вот ведь… Нашел себе оруженосца — теперь корми его, одевай, защищай, ищи, подвиги в его честь совершай… Хлопот больше, чем от любой жены!
Тайга потер глаза пальцами и устало откинулся затылком на стену. Он уже запутался, кого именно ищет в этом замке: вроде бы пришел за драконом (в существование которого до сих пор до конца не верил), а ощущение такое, будто пытается отыскать Тецую, безотчетно надеясь, что тот призраком мелькнет за следующим поворотом…
Тихий вежливый голос, внимательный нечитаемый взгляд… мерный гул турбины двухколесника, теплое дыхание в затылок и бледные руки у него на поясе, и бесконечно проносящиеся мимо поля и леса…
Куда Тецуя пропал? И почему?
Его действительно кто-то похитил? Заманил льстивыми уговорами и обманул, захватил в плен? Да нет, что за глупости, Тецую так не проведешь, он слишком умен и обладает пугающей привычкой видеть людей насквозь…
Значит, в таком случае, он действительно ушел сам? Но что его не устроило? Что Тайга сделал не так?
И почему самому Тайге так важно его вернуть?

Изначально Тайга не собирался заводить оруженосца. Оружие свое он мог носить сам, а путешествовать в одиночку было удобней — ни за кого не нужно отвечать и никого не нужно ждать, и все решения он принимал лично! Правда, разумеется, иногда становилось скучно, особенно после шумных и бестолковых лет ученичества… но он уже почти год странствовал один и привык!
А потом заехал в середине марта — еще снег кругом лежал — в небольшой городок на окраине королевства Сейхо. Он даже не искал там работу, просто оказался проездом по дороге в Кайджо, где собирали команду на корабль для охоты за морскими белыми толстолобами, беспокоившими побережье.
Тайга оставил двухколесник на постоялом дворе и отправился искать таверну, а вместо этого нашел чужую драку. Ну как драку… В грязном темном переулке четверо не менее грязных типов в потрепанных доспехах окружили кого-то полукругом и ждали, весело пересмеиваясь. Тайгу подобные сцены всегда чудовищно раздражали и вызывали желание сломать пару челюстей, так что он временно позабыл о чувстве голода, сжал в пальцах рукоять верной булавы и угрожающе двинулся в переулок. Где наконец разглядел поверх плеча одного из типов жертву: это был невысокий паренек, бледный и почти бесцветный, такой, что его можно было потерять на снегу. Но вместо того, чтобы дрожать от страха, что было бы вполне логично в его положении, он просто внимательно смотрел на своих обидчиков и спокойно им объяснял:
— Прошу прощения, но у меня действительно нет денег. Все, что оставалось, я отдал за кувшин молока сегодня утром.
Ответом ему стал громкий издевательский смех:
— Ха, да конечно, так мы тебе и поверили! Ты за кого нас принимаешь, за полных идиотов?!!
Тайга нахмурился и перехватил булаву поудобней, собираясь громко кашлянуть, чтобы привлечь к себе внимание — бить в спину рыцарский кодекс не позволял. Но паренек снова его опередил — задумчиво моргнул, чуть склонил голову набок, оценивающе разглядывая всех четверых, и вдруг выдал:
— Я бы сказал, за тощих идиотов: судя по всему, дела у вас последнее время идут не очень хорошо. Еще раз приношу извинения, но попытка ограбить меня вам не поможет.
Бандиты на мгновение ошеломленно замерли, а потом кинулись вперед с полными ярости воплями. Тайга отмер, схватил двоих за шиворот и стукнул головами, краем глаза заметив, как паренек легко увернулся от остальных, словно тень.
Вырубить идиотов особого труда не составило — они действительно оказались довольно тощими и Тайге полноценного сопротивления оказать не могли. Он брезгливо отряхнул ладони, посмотрел на паренька, который с некоторым удивлением утирал пальцами кровь из-под разбитого носа, и прорычал:
— У тебя что, вообще инстинкта самосохранения нет?!
Тот окинул Тайгу таким же оценивающим взглядом и слегка пожал плечами:
— Я привык всегда говорить правду. Спасибо.
Тайга набрал в грудь побольше воздуха, чтобы продолжить гневную тираду, но за спиной у него вдруг взревели моторы, а в следующую минуту переулок наполнился блестящими новенькими двухколесниками патрульной стражи. Хмурый человек с нашивками капитана на куртке спешился, вышел вперед и громко спросил:
— И что здесь происходит?
И Тайга только в это мгновение вспомнил суровые законы Сейхо и почему он в этом королевстве старался особо не высовываться и вести себя потише: за порядком здесь следили с педантичной строгостью, и за драки на улицах в темницы сметали всех участников без разбора и выяснения причин. Проклятье, надо же так по-глупому попасться!
Он открыл рот, лихорадочно ища хоть одну лазейку и отчаянно жалея, что оставил свой собственный двухколесник на постоялом дворе и не может просто скрыться с места преступления…
Как вдруг паренек, о котором он уже успел позабыть, уверенно шагнул вперед и с вежливым поклоном молча протянул капитану стопку листовок. Тот хмуро пролистал их — и Тайга с изумлением понял, что это были объявления о награде за поимку преступников, и грубовато выполненные портреты действительно напоминали вырубленную четверку, которая вяло поскуливала в снегу от боли.
Наконец капитан вернул листовки и скептически приподнял одну бровь:
— Вы — охотники за головами?
На его лице было написано откровенное недоверие.
Тайга кашлянул, смущенно потер шею и так и не придумал, что ответить. Но его снова выручил спасенный им паренек: еще раз поклонился и невозмутимо объявил:
— Мой сэр рыцарь выполняет разную работу. Я всего лишь его смиренный оруженосец.
Тайга от шока закашлялся всерьез, не в силах сделать полноценный вздох.
Но, как ни странно, капитан, похоже, все-таки поверил, потому что презрительно хмыкнул и подал сигнал своим людям отступать, на прощание бросив:
— Проследи, чтоб твой рыцарь не слег от простуды с таким кашлем, смиренный оруженосец. Падаль оттащите в участок, там можете уладить вопрос о награде с дежурным.
И они уехали — только клубы горького пара взвились в воздух. Снова стало тихо.
Тайга наконец совладал со своим внезапным приступом, грубо забрал листовки у паренька, вгляделся повнимательней — и понял, что бандиты на них были изображены совсем другие.
— У меня привычка собирать все листовки и объявления, чтобы быть в курсе событий в мире, — невозмутимо пояснил спасенный, снова вытирая кровь ладонью.
Тайга громко фыркнул, ткнул ему под нос чистый запасной платок и уточнил:
— Что такой задохлик, как ты, вообще делает тут в одиночестве?!
Паренек поблагодарил кивком и чуть прищурился:
— Я путешествую.
— Без денег и без колес?
Огромные светлые глаза смотрели на него так же пристально и бесстрастно, как льдинки.
— Между городами ходит много регулярных рейсовых парэкипажей. Деньги я надеялся заработать.
Тайга невольно поежился под его взглядом, потом широко расправил плечи, вспомнив, кто он и какой у него боевой опыт — не ему трепетать перед столь хилым созданием! И задумчиво протянул, отряхивая мокрый снег со штанов:
— Оруженосец, значит… Ладно, я согласен, можешь пригодиться.
Паренек вложил ему в руку испачканный в крови платок и имел наглость заявить:
— Я собирался сказать то же самое о вас.
И так судьбоносная встреча состоялась.
Как выяснилось позже, денег у Тецуи действительно не осталось, зато были припасены целых десять заряженных кристаллов розового кварца.
Даже ученые из Шутоку, самого технически развитого королевства, вот уже больше столетия все никак не могли определить, почему некоторые драгоценные камни — «заряженные» — могут служить энергетическим питанием для разных механизмов, а другие — нет. В связи с этим тот факт, что сам Тайга из-за случайного стечения обстоятельств знал истинную причину, заставлял его чувствовать себя весьма неуютно, словно ему доверена очень важная тайна… А, впрочем, так и было.
С Тецуей они камни не обсуждали — тот просто сразу отдал их для питания двухколесника. В отличие от Тайги, он неплохо разбирался в технике, словно чувствовал металлы, смог даже починить паровой механизм булавы, когда тот забарахлил. В целом нежданный оруженосец, несмотря на всю свою загадочность и странность, оказался вполне удачным приобретением.
И Тайга уже спустя пару месяцев к собственному ужасу вдруг осознал, что привык и не хотел бы с ним расставаться.

@темы: фанфик, фесты, Кагами/Куроко, Аомине/Момои, Киеши/Хьюга/Рико, Загляни в глаза драконов

---

Равноценный подмен

Название: Равноценный подмен
Автор: Донна Дункан
Бета: Аттян
Пейринг/персонажи: Мидорима Шинтаро/Такао Казунари, Изуки Шун (намеком Изуки Шун/Хаяма Котаро)
Выпавший персонаж в лотерее: Изуки Шун
Рейтинг: PG
Жанр: юмор
Размер: 3747 слов
Саммари: Прошло почти десять лет, но Мидорима Шинтаро по-прежнему полагается на прогнозы Оха Асы: они все так же точны и надежны… хотя их формулировки несколько изменились.
Дисклеймер: Канон принадлежит Фуджимаки Тадатоши.
Предупреждения: пост-канон
Было написано на Июльский фестиваль.

Наверное, кактус на рабочем столе в кабинете все же был лишним.
К этому очевидному выводу Мидорима пришел, созерцая смутное зелено-коричневое пятно где-то на полу и на ощупь извлекая мелкие колючки из ладони. Кактус подарила младшая сестра Такао, со словами, что растение должно добавить домашнего уюта в обстановку — но на практике оно добавляло только хлопот, потому что вечно попадалось под руку. В буквальном смысле.
Согласно утреннему прогнозу Оха Асы, Раки снова были в рейтинге удачливости на предпоследнем месте. Третий день подряд. Мидорима сделал все, что было в его силах: надел оранжевый галстук (счастливый цвет на сегодня), приобрел в магазине хозтоваров розовый пластиковый совок (счастливый талисман). Тщательно учел все приметы: передумал стричь ногти на ночь, вместе этого аккуратно подпилил их с утра; не стал отвечать болтавшему во сне Такао, хотя тот очень настойчиво требовал ответа на вопрос, почему жирафы не летают; наливая себе за завтраком чай, тщательно приладил крышечку заварочного чайника; когда шел через парк к автостоянке, внимательно следил, чтобы не наступить случайно на муравья или еще какую-нибудь букашку; проезжая мимо кладбища, спрятал большой палец в кулак. Иными словами, Мидорима сделал все от него зависящее, чтобы избежать неудачи.
И все равно не избежал.
Началось все с того, что из-за задавленной антибиотиками простуды еще вечером заложило уши — слышал он очень плохо, больше угадывал слова коллег, читая по губам. Возможности нормально взять больничный все равно не было, поэтому оставалось только терпеть. Потом выяснилось, что дома закончились бинты и пластыри, пришлось до работы заматывать пальцы вчерашними, а это весьма негигиенично. В регистратуре что-то напутали с расписанием, и ему пришлось проводить четыре операции вместо запланированных двух — с приближением летних спортивных соревнований количество травм у школьников увеличивалось втрое. Мидорима уже начал подозревать, что, возможно, ему стоило выбрать иную специализацию и стать, например, логопедом, а не хирургом-травматологом.
Но самое досадное — в итоге на обеденном перерыве он уронил на пол и разбил очки, и весь окружающий мир тут же превратился в наслоение размытых цветных пятен. Разумеется, Мидорима благоразумно хранил на работе запасные... Только они сломались на прошлой неделе, и не нашлось времени отнести их в ремонт.
Закончив выбирать колючки из ладони, он в который раз порадовался своей привычке бинтовать пальцы — теперь приходилось беречь их на обеих руках, а не только на левой — дотянулся до стоявшей на столе банке холодного супа из красной фасоли и решил все же закончить обед. Правда, теперь не было возможности проверить срок годности, но Мидорима пошел на опрометчивый риск — совместная жизнь с Такао давала свои плоды. После чего достал телефон и ощупью отправил короткое сообщение «Забери меня».
По договоренности с главврачом у него, как и когда-то в школе, тоже было право на пару эгоистичных поступков — правда, не в день, а в неделю. А значит, стоило сегодня уйти с работы пораньше, не дожидаясь новых бытовых несчастий.
Кабинет вокруг казался коконом густого белого тумана с редкими вкраплениями иных цветов — черного, серого, коричневого, красного. К счастью, Мидорима хорошо ориентировался в обстановке, поэтому мог более-менее спокойно передвигаться, не опасаясь налететь на шкаф или стол. Собрав вещи, он снова опустился на стул, задумчиво вертя в пальцах свой розовый счастливый талисман.
Пожалуй, кактус все же было жалко.
Мидорима вздохнул, нащупал какую-то чашку и, понадеявшись, что в ней не осталось разводов кофе, талисманом сгреб в нее немного земли и, аккуратно приподняв кактус двумя пальцами, воткнул в новый импровизированный горшок. Возможно, даже корнями вниз.
Определенно, Такао плохо на него влияет.
Немного раздражало, что Мидорима не мог послушать любимую классическую музыку, чтобы успокоиться и расслабиться… впрочем, плеер все равно бы наверняка сломался. Такой уж день.
Мир вокруг был не только туманным, но и гулко-тихим. Лишь кровь ритмично стучала в ушах.
А потом Мидорима внезапно сообразил, что стучали на самом деле в дверь кабинета. Поэтому поднялся из-за стола, убрал совок в портфель и, прищурившись, медленно направился к выходу. Правда, сначала по ошибке попытался выйти в шкаф, но со второй попытки все же распахнул правильную дверь и с достоинством шагнул через порог, расправив плечи.
Справа маячила смутная человекообразная и темноволосая фигура.
— Ты быстро, — одобрительно отметил Мидорима и повернул налево — к счастью, коридор был прямым и заканчивался выходом из здания. — Пойдем.
Такао помедлил и, кажется, ответил что-то вроде: «Ээээ, хорошо». Но главное, что не стал бросаться на шею с объятьями посреди больничного разговора — вероятно, все-таки воспринял всерьез последний серьезный разговор о правилах приличия. Это обнадеживало.
Видимо, недаром Оха Аса утром пообещала: «Скорпионы могут преподнести вам сегодня пару сюрпризов. Будьте бдительны, но не закрывайтесь от нового опыта!». За этим последовало туманное рассуждение о двоякой природе сюрпризов и связанных с неожиданностями ожиданиях — последнее время предсказания Оха Асы бывали странными по формулировкам.
Приблизившись к раздвижным стеклянным дверям, Мидорима на всякий случай ухватился за плечо Такао. Яркое солнце на улице слепило глаза и превращало все вокруг в еще более неразборчивую мешанину красок. Нащупав в кармане ключи от машины, он передал их спутнику, резонно пояснив в ответ на короткий недоуменный возглас:
— Разумеется, поведешь ты.
Обычно Такао реагировал и соображал быстрее… Впрочем, Скорпионам прогноз обещал спокойный и удачный день, так что они вполне могли позволить себе ослабить бдительность.
Пробки в ушах на пару мгновений словно стали менее плотными, из-за чего появилась возможность расслышать озадаченное:
— А какая из них… — потом последовали щелчок сигнализации и довольное хмыканье: — О, можешь не отвечать, вижу!
Мидорима, ориентируясь на большое бирюзово-зеленое пятно, забрался на пассажирское сидение, пристегнулся, наконец-то расслабился и прикрыл глаза.
Дома как минимум были еще одни запасные очки.

* * *

Здание больницы было огромным, величественным, стерильно чистым и буквально подавляло своей громоздкой внутренней обстановкой. Изуки чувствовал себя здесь неуютно, особенно когда мимо по коридору ковыляли на костылях или проезжали в колясках другие пациенты, но это место имело одну весьма серьезную положительную черту: в автомате с закусками у входа продавались его любимые кофейные мармеладки. К тому же, рабочий день все равно закончился, выпуск новостей они записали и даже отсняли первую часть воскресного телешоу, а возвращаться домой так рано смысла не имело — все равно там никого не будет, кроме шебуршащейся в своей клетке белки по кличке Мысль. Поэтому Изуки и решил заглянуть в больницу: швы ему уже сняли, но хирург все равно настоял, что через месяц необходимо прийти на профилактический осмотр.
Собственнолично пережив операцию на колене, Изуки теперь гораздо лучше понимал эмоции Киеши, хотя свою типично спортивную травму получил не во время игры в баскетбол, а гораздо более прозаическим способом: поскользнулся на мокрой лестнице во время дождя. Хотя всем загадочно говорил, что ступил на скользкий путь, и посему его постигла справедливая расплата.
Найдя нужный кабинет, Изуки на всякий случай еще раз сверил номер со своим талоном, постучался, но не получил ответа и уселся ждать под дверью, достав из кармана новенький блокнот, чтобы наконец записать пару придуманных по дороге каламбуров. Работа спортивным комментатором требовала не меньшей скорости реакции, чем игра в поле распасовщиком, и придумывать шутки на ходу удавалось не всегда, поэтому Изуки придерживался давней традиции и делал универсальные заготовки заранее.
Но даже во всех его ста восьми рабочих блокнотах (и это только материал последнего полугодия) вряд ли бы нашелся подходящий каламбур, чтобы описать его эмоции, когда дверь кабинета вдруг распахнулась, и на пороге воздвигся никто иной, как Мидорима Шинтаро — еще более высокий и широкоплечий, чем в школьные годы, с бледным бесстрастным лицом и почему-то без очков. И зачем-то потребовал, чтобы Изуки пошел с ним.
Изуки, в свою очередь, едва не подавился мармеладкой от неожиданности, но подчинился. Сначала он думал, что они отправляются в процедурный кабинет или на рентген, однако Мидорима, проигнорировав вопросы встреченных по дороге коллег, вывел его на автостоянку перед больницей и вручил ключи.
Сообразительности Изуки было не занимать, поэтому к этому моменту он уже понял, что его с кем-то перепутали. И решил подыграть — это ведь гораздо интереснее, чем сразу объяснять ошибку! К тому же, такая удивительная встреча! Кто бы мог подумать, что мир столь тесен: не далее, чем на прошлой неделе Изуки брал интервью у Касамацу Юкио, одного из немногих из их поколения, кто действительно выбрал спортивную карьеру и стал тренером, а теперь новое судьбоносное совпадение!
Машина у Мидоримы оказалась совсем новенькой и педантично чистой, «тойота» какой-то из последних моделей, неожиданно яркого цвета, который совершенно не вязался с образом строгого хирурга.
Изуки с интересом огляделся в салоне, положил руки на гладкий руль и осведомился:
— Куда едем?
Мидорима посмотрел куда-то на его левое ухо с таким выражением лица, словно уже давно привык к подобным глупым вопросам, однако категорически не одобрял пустое сотрясание воздуха, но все же ответил:
— В нашу квартиру, понятное дело.
Только врожденный талант дедукции и умение обращать внимание на детали позволили Изуки вовремя заметить на приборной панели навигатор, в котором, к счастью, был удобно сохранен маршрут под лаконичным названием «домой».
Спустя пару поворотов, немного привыкнув к ходу машины, Изуки задал несколько вопросов и даже озвучил вертевшийся на языке каламбур про неожиданные встречи, которые иногда похожи на выезд на встречную полосу, но, кажется, Мидорима его просто не услышал. Либо очень талантливо притворялся.
Впрочем, судя по тому, как он вел себя в больнице и по дороге к машине, а теперь даже не вздрагивал от громких пронзительных гудков, у него действительно были какие-то проблемы со слухом. Потому что как иначе он мог принять Изуки за другого человека, ведь даже без очков при плохом зрении легко узнать собеседника по голосу!
Еще через несколько минут Изуки, заскучав в тишине, решил повторить один из вопросов погромче:
— Так что случилось-то?
И на сей раз все же получил ответ.
— У меня сегодня неудачный день, — сообщил Мидорима с таким видом, будто это объясняло все на свете. В том числе — почему трава зеленая, а бутерброд всегда падает маслом вниз. — Оха Аса предупредила, что Ракам по возможности лучше не выходить из дома.
Изуки удивленно моргнул, быстро покосился на собеседника и только сейчас обратил внимание, что из дорогого кожаного портфеля нелепо торчал пластиковый садовый совок. Ярко-розовый.
Невероятно! Нет, правда, просто изумительно! Неужели педантичный, всегда серьезный и неулыбчивый Мидорима Шинтаро до сих пор суеверно следовал всем указаниям гороскопов?!
Не удержавшись, Изуки доверительно предположил:
— Тогда, может быть, опасность подстерегает Раков на улице? И «не выходить из дома» означает «не выходить из здания»? То есть, тебе следовало остаться на работе, дабы избегнуть ужасов, подстерегающих под открытым небом?
Мидорима пристально посмотрел на его макушку и потянулся поправить отсутствующие очки. Но ничего не ответил — либо обдумывал предложенную теорию, либо опять не расслышал.
А в следующее мгновение Изуки пришлось поспешно обратить внимание обратно на дорогу и резко вывернуть руль, потому что его едва не подрезала проскочившая на желтый свет спортивная «хонда».
— Упс, чуть не сглазил. Это было правда опасно! — пробормотал он себе под нос, перестраиваясь в другой ряд.
Мидорима молча прикрыл глаза и, кажется, задремал. Изуки, уже не зная, что думать, благоразумно решил пока не думать ничего и сосредоточиться на дороге.
Навигатор приятным компьютерно-женским голосом сообщил, что до пункта назначения осталось два квартала.
Воистину, вся жизнь — череда внезапных случайностей и непредвиденных совпадений! Жаль, за рулем нет возможности записать весьма поэтичный каламбур про свалившийся ему на голову зеленый лист. Но зато — будет, что рассказать вечером дома!

* * *

К счастью, лифт успели починить, поэтому не пришлось подниматься на пятый этаж по лестнице ощупью. С третьей попытки найдя нужный ключ — странно, что Такао не вызвался помочь — Мидорима все же распахнул входную дверь их квартиры и первым шагнул внутрь. Тут же обо что-то споткнулся, но сумел сохранить равновесие и, проследовав вперед с гордо поднятой головой, нащупал на полке напротив входа запасной очешник. С облегчением водрузил на нос очки, помассировал разнывшийся висок и обернулся, собираясь попросить зеленого чая с жасмином, чтобы успокоить нервы.
И потрясенно замер.
Потому что всю дорогу Такао был подозрительно немногословным — хотя обычно всякий раз безумно радовался и болтал, когда Мидорима шел на риск и пускал его за руль своей машины. И в больнице Такао тоже вел себя довольно странно, и приехать смог на удивление быстро… И те его реплики, которые все-таки удавалось расслышать, тоже казались странными…
На пороге стоял, чуть смущенно, но хитро улыбаясь, совсем не Такао.
Но тоже очень знакомый и совершенно неуместный здесь человек.
Мидорима прищурился, раздраженно поправил очки и сделал единственный возможный вывод:
— Вы опять специально поменялись местами?
Потому что однажды такое уже было.

* * *

Тренировочный летний лагерь на втором году обучения в старшей школе Мидорима не смог бы забыть даже при всем желании — ибо, разумеется, они снова столкнулись там с Сейрином.
Впрочем, по справедливости говоря, в старшей школе вообще было много такого, что запомнилось на всю жизнь.
А ведь начиналось все вполне безобидно — с совместного разогрева, перешедшего потом к товарищеским матчам, которые команды выигрывали по очереди. Но потом тренеру Накатани внезапно захотелось добавить остроты и неожиданности, и он предложил обменяться отдельными игроками. Чтобы проверить, справятся ли команды, если лишить их отработанных связок.
И никто не успел еще толком осознать, что и почему произошло, как разыгрывающие защитники с готовностью ухватились за эту идею и поспешили ее осуществить. И предложили полноценно поменяться местами на только на одну игру, но сразу на несколько дней.
Это было… познавательно, наглядно, поучительно — и очень раздражающе.
Мидорима привык взаимодействовать исключительно с Такао, принимать от него пасы, игнорировать его подначки, постоянно ощущать его за своим плечом. И его отсутствие рядом заставляло чувствовать себя человеком без тени в солнечный день, на которого все вокруг изумленно глазеют и тычут пальцами. Иными словами, Мидорима ощущал себя весьма неуютно, хотя всеми силами пытался этого не показывать.
Изуки Шун при близком общении оказался абсолютно невыносим. Его внешняя обманчиво спокойная молчаливость скрывала надоедливого незатыкающегося монстра. Он постоянно озвучивал какие-то дурацкие и непонятные шутки, рассказывал странные истории… но самое худшее — Изуки придумывал каламбуры про все талисманы дня! И про прогнозы Оха Асы в целом! А когда Мидорима попытался его игнорировать и не слушать, Изуки начал писать свои каламбуры на листочках из блокнота каллиграфическим почерком и вывешивать на всеобщее обозрение в командной раздевалке (как потом стало известно, делал он это на спор с Такао). Первогодки Шутоку косились на чужака с подозрением и норовили спрятаться за Мидоримой, хотя совсем недавно шугались и его тоже.
Впрочем, Такао, судя по рассказам, в это время тоже не скучал: устроил несколько розыгрышей (особенно бесился Хьюга), постоянно носился в обнимку с собакой Куроко и, как ни странно, как-то умудрился подружиться с самим Куроко. И вовсю пользовался своей способностью всегда его видеть, ради забавы периодически вводя в заблуждение остальных предельно честными замечаниями: «Не было тут никакого Куроко, вам показалось!» или наоборот «Да он с самого начала тут стоял!».
А потом оба птицеглазых придурка сделали шокирующее заявление, что в свои родные команды возвращаться не намерены, раз их там недостаточно ценят.
Два работающих сообща ехидных Скорпиона — это может быть по-настоящему опасно, как показала практика.
Мидорима искренне не понимал, каким чудом в здравом уме дожил до итогового товарищеского матча. Подстроить свои техники под непривычных товарищей по команде было тяжело, но проигрывать он мучительно не хотел.
А потом, когда табло показывало 72:71 в пользу Сейрина, Такао вместо того, чтобы передать мяч Кагами, вдруг зачем-то спасовал Мидориме — а тот инстинктивно подставил руки и приготовился к броску.
Такао ухмыльнулся ему через все поле и торжественно возвестил в ответ на всеобщие изумленные взгляды:
— Я тайный шпион в стане врага!!!
Мидорима выдохнул, прекрасно зная, что лучше ничего не спрашивать и не спорить, примерился, сосредоточив все внимание на корзине.
А потом неизвестно когда успевший оказаться рядом Изуки вдруг выбил у него мяч из рук своим копьем орла и с укором объявил:
— Ты слишком рано раскрылся! А срыв покровов ведет к срыву плана!
В результате матч окончился очередной ничьей и возвращением всех игроков в свои законные команды.
Мидорима хорошо запомнил этот уникальный опыт. Прежде всего потому, что именно тогда вдруг впервые осознал, насколько ему повезло с Такао.
Даже несмотря на все его множественные недостатки.

* * *

Изуки работал на телевидении уже больше трех лет, переходя с канала на канал и принимая участие в подготовке самых разных программ и ток-шоу. За это время он успел навидаться самых разных вещей, в том числе весьма невероятных, но до сих пор не утратил талант удивляться. И ловить момент.
Бодро шагая к ближайшей автобусной остановке, Изуки мысленно прикидывал, какой материал для каламбуров можно извлечь из событий этого дня. Мидорима все же настоял, чтобы провести профилактический осмотр в домашних условиях, благо все необходимые инструменты были в наличии, и успокоил, что злополучное колено зажило полностью, осложнений быть не должно. И строго велел не ложиться спать головой на север, а еще на всякий случай заглянуть в магазин и приобрести счастливый талисман дня для Скорпионов (голубого плюшевого журавля).
У Изуки искренне не укладывалось в голове, как серьезный взрослый человек вроде Мидоримы может до сих пор столь безоговорочно доверять прогнозам Оха Асы!
Особенно учитывая тот факт, что Изуки не понаслышке знал, как именно составляются подобные гороскопы и прогнозы — произвольные комбинации базовых фраз и стандартных предупреждений, которые наполняли смыслом сами слушатели и телезрители. И Оха Аса не была исключением — в этом Изуки даже не сомневался.
В конце концов, последний месяц формулировки предсказаний для этой передачи писал лично он.
С трудом удержавшись от желания хихикнуть себе под нос, что было бы несколько несолидно посреди оживленной улицы, Изуки нащупал в кармане телефон, поднес к уху и нажал кнопку быстрого вызова.
Ждать не пришлось — первый же гудок оборвался восторженно-тараторящим и требовательным:
— Ты же едешь домой, да, да?! Я был на вызове, ремонтировал очередной принтер, и уже свободен! Можем поужинать наконец-то вместе, здорово, правда?!
Заразный энтузиазм Хаямы буквально физически ощущался даже сквозь телефонную трубку — по телу словно прошлась волна вдохновляющего тепла. Изуки почувствовал, как губы сами собой растягиваются в почти неприлично счастливой улыбке, и протянул, надеясь заинтриговать:
— Ты не поверишь, с кем я сегодня случайно встретился.
Хаяма издал короткий удивленно-вопросительный возглас, а потом без доли сомнения заявил:
— Я тебе всегда верю!!!
Изуки улыбнулся еще шире и наставительно поднял указательный палец, забыв на мгновение, что собеседник не может его сейчас увидеть:
— И именно в силе веры вся суть! Потому что сила веры позволяет творить чудеса и перекраивать под себя законы мира!
И Мидорима Шинтаро являл собой наглядное тому подтверждение.

* * *

Слух полностью восстановился к вечеру — как раз к возвращению Такао. Вернее, в ушах еще периодически давил приглушенный гул, но он больше не перекрывал остальные звуки и не мешал взаимодействию с миром.
Внезапный гость давно ушел, а Мидорима все сидел в задумчивости за кухонным столом, обхватив ладонями шероховатую глиняную чашку с чаем.
Еще в школе он утверждал, что живет в гармонии с судьбой и при этом не ищет легких путей, и продолжал следовать этому жизненному принципу до сих пор. Вернее, нелегкие пути находили его сами.
Но даже в голове не укладывалось, как Мидориму угораздило случайно столкнуться с Изуки и принять его за Такао! Невероятное совпадение места и времени, сам факт, что именно Изуки оказался под дверью кабинета в тот самый момент, когда Мидорима ожидал увидеть там совсем другого человека… Иначе, как судьбой, подобное не оправдаешь.
Теперь только осталось понять, какой вывод из этого надлежит сделать.
Такао, судя по звукам в прихожей, едва не опрокинул торшер, небрежно зашвырнул ботинки и сумку куда-то в угол, после чего безошибочно устремился на кухню. Лицо его, несмотря на некоторую бледность и круги под глазами от хронического недосыпа, рассиялось совершенно незамутненным восторгом, когда он замер на пороге, принял красивую позу (вздернув подбородок и раскинув руки в стороны, словно в желании облапать весь мир) и с гордостью заявил:
— Шин-чан, поздравь меня: с этого дня я — это ты!
И замолчал, весь подрагивая от нетерпения в ожидании реакции на свои слова.
Мидорима аккуратно поставил чашку на стол, поправил очки и, наученный опытом, устало уточнил на всякий случай:
— Это какой-то каламбур?
Такао, уже приготовившийся что-то сказать, запнулся, озадаченно моргнул и вдруг ухмыльнулся:
— Нет, что ты, я абсолютно серьезен! — после чего плюхнулся на стул напротив, утащил отставленную чашку Мидоримы и продолжил: — Все началось с того, что мой новый работодатель услышал, как я в утреннем интервью передразниваю своих гостей. Он сказал, что у меня удивительный талант перевоплощения! И предложил мне попробовать себя в роли сейю!
С тех пор, как Такао пошел работать ди-джеем на радио, он стал приходить домой с невероятными историями минимум раз в неделю.
Мидорима, борясь со странным предчувствием чего-то пока непонятного, вздохнул, но все же задал вопрос, который, похоже, от него ждали:
— При чем тут я?
Такая залпом допил чай, ухмыльнулся еще шире, потом вдруг ехидно захихикал и наконец признался:
— Их студия решила делать новое спортивное аниме и взять для этого за основу сюжета реальные события, а именно — историю Поколения Чудес!
Оха Аса все же не шутила, когда предупреждала, что сегодняшний день для Раков будет полон сюрпризов, к сожалению, не особенно приятных.
Прежде, чем Мидорима успел что-либо ответить, Такао подался вперед и нетерпеливо затараторил, словно не в силах больше сдерживать информацию в себе:
— Меня сегодня пригласили на собеседование и сразу на кастинг… и в итоге утвердили в роли тебя!!! И я уже видел предварительные эскизы дизайна персонажей! Представляешь, тебе там сделали зеленые волосы!!!
Мидорима озадаченно приподнял брови, на всякий случай прочистил ухо в надежде, что просто неверно расслышал. После чего поднялся на ноги и начал бесстрастно накрывать на стол — готовить он так и не научился, но на то, чтобы разогреть в микроволновке остатки вчерашнего ужина, его способностей вполне хватало.
Такао, наслаждаясь произведенным эффектом, откинулся на спинку стула и продолжил живописать, воодушевленно жестикулируя:
— Насыщенные такие, изумрудные почти, как ботва… в нашей оранжевой форме ты на морковку похож! На эскизах в форме Тейко – на дайкон!
Мидорима привычно поправил очки и промолчал.
Такао зачем-то показал ему язык, потом с благодарным кивком забрал из рук Мидоримы свою тарелку и пожал плечами:
— Правда, меня там в сюжете нет, что совершенно несправедливо… впрочем, многих других тоже… Они почему-то решили взять ваш период учебы в Тейко, только добавили к вам Кагами!
На этом месте Мидорима, не удержавшись, все же вздрогнул, ибо картинка рисовалась слишком сюрреалистическая. Вдобавок он до сих пор не был уверен, что Такао не шутит — как обычно бывает с Такао.
— А уж когда они узнали, что я знаком с тобой лично! Пришлось им пообещать, что как-нибудь приведу тебя на интервью, ты ведь не откажешься?! — прозвучало контрольным выстрелом.
Мидорима, сдерживая эмоции, вручил ему палочки и коротко приказал:
— Ешь.
Такао отвлекся от своего драматичного повествования, состроил жалобную физиономию и протянул:
— А поцеловать?! — но, правильно прочитав выражение лица Мидоримы, вновь сменил тему: — Кстати, Шин-чан, зачем ты прислал мне смс, состоящее из иероглифов «гора», «большой» и «дерево»? Я о чем-то не знаю? Мы собираемся в поход?!
Мидорима удивленно моргнул, но потом вспомнил, что написал Такао с просьбой забрать его из больницы. Пожалуй, набирать сообщение на телефоне вслепую было все же не лучшей идеей.
Воткнув собственные палочки в рис, Мидорима с достоинством кратко пояснил, надеясь, что не придется вдаваться в подробности:
— Я разбил очки на работе и хотел попросить, чтобы ты за мной заехал.
— Разбил?! Опять? — Такао досадливо цокнул языком и виновато поморщился. — Прости, меня срочно вызвали на собеседование, а телефон разрядился… Погоди. Как ты домой-то добрался?!
На его выразительном лице проступило искреннее беспокойство, и подобная открытая демонстрация эмоций до сих пор изрядно смущала.
А еще к небрежно брошенным на стол ключам был прикреплен маленький брелок в виде лазурного матерчатого журавлика — счастливый талисман, который Мидорима приготовил и оставил для Такао утром. И при виде этой символической безделки внутри вдруг растеклось теплом приятное чувство удовлетворения, поэтому единственно верным ответом показалось невозмутимое:
— Мне помогла Оха Аса.

Мидорима сам даже не подозревал, насколько прав.

@темы: фанфик, фесты, Мидорима/Такао, Изуки/Хаяма

---

Пять несостоявшихся жизней Вакамацу Коске

Название: Пять несостоявшихся жизней Вакамацу Коске
Автор: Аттян & Донна Дункан
Персонажи: Вакамацу Коске/Сакурай Ре, команда Тоо
Жанр: экшен, драма
Рейтинг: PG
Размер: 3200 слов
Примечания: AU, ER,

спойлер

возможна периодическая смерть персонажей
Саммари: Историй всего четыре. (с)
Дисклеймер: Канон принадлежит Фуджимаки Тадатоши.
Было написано на mini OTP Wars за команду Wakamatsu x Sakurai.

1. Осада города

Вигвамы краснокожих выделялись на фоне закатного неба четкими высокими треугольниками. Они выросли на вершине скалы буквально за ночь, словно вся деревня просто перенеслась сюда по воздуху, вместе с ритуальными столбами и гортанным пением шамана, грозно и далеко разносившимся в прохладном вечернем воздухе.
Ковбои и солдаты разбили свой лагерь на берегу реки, неподалеку. Отсюда открывался прекрасный вид на заваленный камнями зев туннеля, засыпанные рельсы и покореженные вагонетки.
Впрочем, не то чтобы Вакамацу мог назвать себя ценителем видов. Ему было зябко, почему-то тошно и хотелось домой. Они торчали здесь уже почти неделю, и даже тлевшая в его груди ярость успела ослабнуть, словно припорошенная пеплом.
Под чужими сапогами заскрипела мелкая речная галька, и знакомый голос вздохнул с притворной печалью:
— Они защищают золотые прииски. Верят, что это дом, где обитают духи предков или еще какая-то такая ненаучная ерунда.
Имаеши собирался в ближайшем будущем стать губернатором и подобные бесполезные сантименты его не волновали. Он явно привык мыслить исключительно категориями личной выгоды и прибыли.
Вакамацу рядом с ним всегда становилось неуютно, но он вместо того, чтобы привычно вспылить и высказать вслух свое недовольство, всякий раз молча отходил в сторону.
Он откликнулся на призыв совсем не потому, что его волновали золотые прииски — все равно понятное дело, что ему от этого треклятого золота и крупицы не видать. Нет, у него была своя собственная цель, очень логичная и правильная: месть.
Потому что месяц назад краснокожие подло напали на его родную ферму, выжгли землю дотла, а всех людей — даже совсем маленьких детишек — либо убили, либо увели в рабство. И даже Ре…
Вакамацу до боли стиснул зубы, отвернулся и резко зашагал к костру. Прощения подобному быть просто не могло.
Разумеется, Аомине, которому выпал черед дежурить ночью первым, никуда не пошел. Вальяжно развалился на бревне и, жуя травинку, лениво объявил:
— Я наверняка завтра сдохну.
Вакамацу вздрогнул, удивленно уставился на него и рявкнул:
— Что за бред ты несешь?! Как же твое вечное «победить меня могу только я сам»?
Заносчивый ковбой страшно его бесил — как можно быть таким самодовольным засранцем?! Даже если ты виртуозный ездок, стрелок и боец.
Аомине флегматично пожал плечами:
— Да чувство просто такое, — запрокинул голову назад, глядя в звездное небо, и зевнул. — Ну и гадалка на прошлой неделе на рынке предсказала. Герой должен умереть.
Вакамацу несколько растерялся, что было для него совершенно нехарактерно, — но как прикажете реагировать на подобную наглость?!
— Не нравится мне все это, — вдруг хмуро признался обычно молчаливый Суса, подбрасывая в костер еще веток. — Они верят в свою правоту, мы — в свою. Каждый мнит себя героем.
Сидевший рядом с ним Имаеши протяжно хмыкнул, задумчиво потирая подбородок:
— Может, стоит вырезать полого изнутри деревянного идола, подкатить к их воротам ночью и спрятаться в нем? А они поутру наивно сочтут, что их благословили боги, и втащат идола внутрь? — он растянул губы в улыбке и в ответ на пристальный взгляд Сусы спокойно кивнул: — Да, ты прав, у нас нет времени заниматься зодчеством.
Вакамацу громко фыркнул и отвернулся.
По команде Имаеши они возобновили штурм рано утром. Над рекой полз клейкий ватный туман, мешая видеть противника, только вигвамы торчали на скале зловещими сказочными монстрами.
Вакамацу в кого-то стрелял, не особо надеясь попасть. Ружье в руках нагрелось, как живое. Несколько его боевых товарищей — он даже имен их не знал — были ранены и с проклятьями отступили.
Вакамацу сначала думал, что невидимый краснокожий стрелок мажет — его стрелы попадали только в плечи, бедра или ладони — но потом понял, что тот метил так специально: чтобы не убить, но вывести из строя. И от этого осознания почему-то снова стало тошно. Словно все, что они делают, — глупо и неправильно.
Кажется, Аомине где-то в тумане с победными воплями сцепился с красноволосым сыном вождя — они примеривались друг к другу с самого начала осады.
Вакамацу оглянулся в ту сторону… а потом осторожно пополз вперед. Туда, откуда прилетали быстрые меткие стрелы.
Сердце от волнения билось где-то в горле, и он боялся поверить в свою отчаянную догадку. Слишком больно будет разочаровываться.
Где-то неподалеку быстро и весело журчал лесной ручей, недовольно ухала какая-то птица.
Вакамацу рассчитывал подкрасться, застать врасплох… Но в итоге просто бессильно выронил ружье — пальцы сами разжались — когда увидел в тени кустов знакомую фигуру.
Липкий туман пах плесенью и порохом. Вакамацу никак не мог сделать полноценный вдох — но даже не думал об этом.
Потому что перед ним тревожно замер Сакурай. Живой, невредимый, настоящий. Худой, растрепанный, с перьями в волосах и ритуально подведенными углем глазами.
— Прости, пожалуйста, — расстроенно прошептало видение. — Я не мог отправить тебе письмо, рассказать все… я… мы…
Вакамацу неуверенно шагнул вперед, все еще опасаясь поверить, сглотнул и нахмурился:
— Но как ты можешь! Быть на стороне краснокожих после того, что они сделали с фермой?!
Сакурай потрясенно ахнул, расширил глаза, подбежал к нему и замер, словно не решаясь коснуться. И горячо зашептал, с мольбой заглядывая в глаза снизу вверх:
— Это были не люди племени!!! Это были разбойники, переодевшиеся индейцами! А сын вождя нашел нас в лесу, когда мы уже совсем обессилели от голода, и привел в деревню… и нас приняли, потому что перед лицом беды все равны… прости!..
Вакамацу снова сглотнул, боясь моргнуть и с новой силой ощутив уже знакомую, разъедающую душу вину — за то, что его не было дома, что он не защитил, не спас, не помог…
Сакурай нерешительно поднял руку, едва касаясь щеки Вакамацу самыми кончиками пальцев, и дрожащим голосом попросил:
— Пожалуйста, Коске, останови их! Останови эту жестокую бессмысленную бойню!
Вакамацу сухо всхлипнул, поймал чужую ладонь, сухую и холодную, крепче прижал к своей щеке. Да что он может? Кто его послушает? Как он вообще способен чего-либо остановить?!
Сакурай выскользнул зыбким туманом — в руке остался только плоский округлый камешек, на котором был вырезан незнакомый символ, смутно напоминавший птицу.
— Закопай вечером в угли костра, — прошелестел вместе с ветром знакомый с детства мягкий голос. — И прости меня, хорошо?
Вакамацу остался стоять на берегу ручья, в тумане и в одиночестве, не в силах понять, было это смутное видение явью или все же обманом, иллюзией его собственного тоскующего разума. Только странно теплый камешек жег ладонь.
Ночью в лагерь пришли духи предков.

2. Возвращение домой

Вакамацу спустился с холма, щуря слезящиеся даже под маской глаза. Еще один день подошел к концу: Вакамацу вернулся. Условное место, перевалочный пункт на границе пустыни и полосы зыбучих песков, ведущей к морю — крошечный подземный бункер.
Тоо. Дом.
Вакамацу проводил здесь очередную бессонную ночь и на рассвете решал, куда пойти сегодня.
Сначала он шел к морю. Гнилой песок жадно хлюпал под ногами, пока Вакамацу, следуя карте, обходил глубокие места. Ядовитый пар изредка поднимался из-под подошв его сапог, но фильтр в маске был еще новым, не пропускал испарения.
Море завораживало. Кипящая вода облизывала стеклянный берег, выбрасывая на него прозрачных медуз, каждая из которых не уступала по размеру человеку. Когда Вакамацу подходил ближе, еще живые медузы тянули к нему длинные тонкие щупальца. Он наорал бы на безмозглых тварей, но сухой отфильтрованный воздух следовало беречь. Потратишь на крики — а потом можно и задохнуться, пока фильтр очистит следующую порцию.
Древняя хроника говорила, когда-то море было холодным и вместо огромных склизких медуз в нем водились рыбы.
Сейчас в густом соленом кипятке не выживал никто. Только медузы, приспособившиеся к новой обстановке.
Вода беспокойно меняла цвет: от нежно-голубого до черного. Если всмотреться в линию горизонта, становилось видно, как серое небо опрокидывается прямо в море.
Ре любил море, а Вакамацу — нет, но он любил смотреть, как Ре рисует — быстрыми, вдохновленными движениями, сосредоточенный и хмуро-задумчивый. Пальцы потом были перемазаны мелом и углем, и эта горькая смесь оседала на губах Вакамацу.
Сейчас, без Ре, губы были солеными от пота, градом катящегося по лицу. Море все еще казалось отвратительным в своей кипящей красоте. Вакамацу смотрел на него и видел черно-белый рисунок, висящий на дверях их с Ре общей комнаты.
Вакамацу возвращался в бункер вечером. Часы противно пищали, напоминая, что близится песчаная буря.
Иногда в бункере его встречал кто-то еще, иногда Вакамацу видел следы чужого присутствия, оскудение или пополнение припасов. Тогда он проверял тайник — старую вентиляционную шахту — но там все так же лежали кусочки угля и мела, тонкая стопка бумажных листов, патроны и запасной прицел для винтовки. И две записки: «Прости, ушел на промысел, буду ночью. Р» и «Пошел тебя искать. Дождись! К».
Перед сном Вакамацу обходил бункер, а потом проваливался в беспокойную дрему на слишком широкой для одного — но слишком узкой для двоих — кровати.
Утром он уходил в пустыню. Холод пробирался под одежду, обжигал уколами серого снега незащищенные участки кожи. Пустыня пахла дымом и смертью, но именно тут можно было найти пропитание. Ящерицы и крысы — если вытащить из крепкого панциря, выйдет отличный ужин.
Иногда из-за бархана смерзшегося песка выступал противник посерьезней. Обычно они убивали таких вдвоем: Вакамацу отвлекал крота или муравья на себя, пока пули или стрелы Ре не находили безошибочно уязвимое место.
Вакамацу мог справиться и один, с двух выстрелов. Первый — привлечь внимание. Второй — добить. Болт ложился ровно между глаз твари, а Вакамацу казалось, что он чувствует, как его руку охватывают и поддерживают чужие. Как тогда, когда Ре учил его стрелять.
Пустыня подсовывала опасные миражи — родники, колодцы, даже чахлые зеленые кусты. Вакамацу шел мимо. Его подгоняло мучительное, горькое ощущение, что он безмерно опоздал. Он уходил иногда на несколько дней, далеко, почти до границ чужих территорий, но не решался подойти к другим бункерам.
Ре рисовал пустыню разбитой на четкие квадраты, отделенные друг от друга жирными черными линиями.
Уголь трескался в его пальцах.
Вакамацу возвращался в Тоо, оставляя чужие бункеры за спиной. Сворачивал, не дойдя пары километров, и доходил до скалы. Ре рисовал ее белой на фоне черной пустыни — меловая гора в самом деле ослепляла.
Вакамацу забирался по едва заметной тропе вдоль отвесного края, до площадки на самом верху. В виске назойливого стучала какая-то навязчивая мысль, но он отмахивался от нее.
На рисунке в их комнате совсем другой рукой, грубой и неуверенной, на белой скале был нарисован черный квадрат, от вида которого хотелось выть.
Вакамацу действительно выл, когда доходил до гранитной плиты в реальности. Боль обжигала изнутри, выходила изо рта облаками пара.
—Это я вернулся, — шептал Вакамацу, когда горло начинало саднить от крика. — Какого черта ты не дождался?!
Пустыня швыряла ему в лицо песок и снег в ответ.
А потом Вакамацу возвращался. Память считала могилу в меловой скале очередным миражом. Вакамацу возвращался в Тоо, уходить, возвращаться и ждать.

3. Поиск

На третьем острове Вакамацу заподозрил неладное, а на четвертом его подозрения окончательно укрепились.
Карта никуда не годилась.
Вакамацу очень хотелось вернуться назад во времени, разорвать ее и посыпать обрывками голову Имаеши — этот ублюдок еще и не такого отношения заслуживал. Накопил, подонок, столько золота, что хватило не только откупиться от пиратского прошлого и зажить мирной жизнью, но и клад запрятать.
И по доброте душевной передал новому капитану своего брига карту.
С отмеченным путем к кладу, в поисках которого команда «Тоо» и скиталась уже без малого месяц.
К счастью, последние две недели им начали попадаться острова. И вот на четвертом острове штурман наконец признал в чернильной россыпи на бумаге целый архипелаг, а не случайную кляксу.
Карта расположения клада на острове у них тоже была, но веры ей уже не было. Команда добросовестно перекопала четыре острова и постепенно начинала роптать.
Вакамацу их даже винить не мог, ему и самому уже осточертело мотаться в незнакомых водах. Вот только новый статус не давал отдохнуть и присоединиться, допустим, к слоняющемуся по палубе Аомине-канониру, который требовал драки и срочно.
Вакамацу подумывал забыть его на следующем острове. Чтобы не разлагал команду. От чужого нытья на палубе находиться было невыносимо, и Вакамацу сбегал к штурману. Иногда пытался подсмотреть через плечо Сакурая очередную карту или молча сидел, выжидая. В маленькой каюте было тихо, тепло и пыльно.
В такие моменты казалось, можно даже смириться с тем, что клада Имаеши им не досталось. Зато команду хорошую оставил, не всех с собой увел.
Вакамацу скорбно вздыхал, вспоминая едкую улыбочку, которой их бывший капитан сопроводил свою карту.
Иногда на тяжелые вздохи Вакамацу оборачивался вздрогнувший Сакурай, бормотал извинения и возвращался к работе.
«Тоо» мягко покачивался на волнах, не двигаясь с места.
Вакамацу надоело ждать на третий день, он собирался потребовать поднять якорь, когда дверь рубки распахнулась.
— Я знаю, где нужный остров! — на всю палубу проорал Сакурай, чихнул от книжной пыли, вихрем вырвавшейся в воздух вместе с ним, и тут же попятился и захлопнул дверь.
Ошеломленная столь нетипичным зрелищем команда почесала в затылках и продолжила смотреть на дверь.
Наконец Сакурай высунулся снова, втянул голову в плечи и перебежал на мостик — видимо, отдавать приказы рулевому.
Вакамацу вздохнул и поспешил за ним. Сам перехватил штурвал — рулевой был совсем неопытным, его подобрали в том же порту, где Имаеши покинул «Тоо» — и глянул на Сакурая.
Тот рисовал — ту же карту, что у них была, только более крупную и точную. Вакамацу, наслаждаясь ощущением гладких деревянных рукоятей штурвала под ладонями, крутанул его, следуя прочерченному пунктиром маршруту.
— Странные тут острова, — пробормотал Вакамацу, когда они миновали высокий берег, наполовину утонувший в облаках. — Разве они чьи-то?
— Думаю, ничьи, — Вакамацу не ждал ответа, но Сакурай внезапно решил поддержать беседу. Даже не извинялся. — Я нашел это место на своей карте. Оно проклято, капитан.
Вакамацу хотел обругать его наивным дураком, но удержался. Беспочвенный страх уже забрался под кожу, оседая в мыслях налетом безысходности и тоски.
— Что будет, если мы заберем это сокровище? — хмуро спросил Вакамацу, поворачивая штурвал. Руки, успевшие отвыкнуть от такой работы, уже начинали ныли. — Ничего ведь хорошего, верно? Как ты думаешь, чего добивался Имаеши?
Он не ждал ответа ни на один свой вопрос — Сакурай ведь игнорировал их все, когда Вакамацу сидел в его каюте и сверлил взглядом склоненную над картами голову и сгорбленную спину.
Но Сакурай вдруг негромко произнес:
— Мы разбогатеем. Может быть. Или можем потерять все, и наши жизни — тоже. Ничего хорошего, — Сакурай кивнул, зачем-то дотронулся до лежащих на руле пальцев Вакамацу. — Капитан Имаеши… можно ли быть уверенным, пытаясь понять, чего он хочет? Может быть, проверить команду суровым испытанием.
— Или нарисовать поддельную карту просто из головы и наслаждаться потугами глупцов найти несуществующий клад, — закончил за него Вакамацу, широко усмехнувшись.
— Или так, — согласился Сакурай.
А потом корабль вдруг заскрежетал днищем о мель и остановился, накренившись на правый борт. Вакамацу успел подхватить потерявшего равновесие Сакурая, прижал к себе. Ладонью он ощущал лихорадочное биение чужого сердца.
— Ты боишься? — уточнил Вакамацу. Малодушные трусы ему не были нужны, даже такие полезные.
Сакурай легко вывернулся из его рук, посмотрел укоризненно на Вакамацу и пожал плечами.
— Прошу прощения, капитан, — смирение в его голосе совсем не вязалось с мечущим молнии взглядом.
— Ты не боишься, — поправился Вакамацу. Посмотрел на то, как туман расходится, открывая взгляду скалистый берег, и вздохнул. — Прости.
Губы Сакурая дернулись, будто он хотел улыбнуться и не решился.
Вакамацу извинился еще раз.
Сакурай извинился в ответ, прикрывая ладонью рот и пряча сияющую улыбку.
Вот тогда Вакамацу понял, что клад ему не особо нужен. У него есть команда, пусть ленивая и раздражающая временами. У него есть лучший канонир южных морей, потрясающе умный штурман, и есть он сам — без ложной скромности, отличный рулевой.
С такой командой можно и горы свернуть — они ведь месяц бесцельно плавали, без добычи и почти без столкновений с другими кораблями, и так и не бросили пиратское дело. Стоило все же вознаградить команду — и Вакамацу, мысленно воззвав к Богу, отправил их в шлюпках исследовать остров.
Клад лишним не будет.

4. Самоубийство бога

Древо познания засохло. Это Коске понял издалека, еще у подножия холма, но все равно упрямо поднялся по крутой узкой тропе. И с каждым шагом чувствовал, как тяжелеет на душе, словно он собирал по дороге не знания, а камни.
Могучие узловатые корни прорвали иссохшую серую почву, словно бьющийся в агонии осьминог. Кора тоже растрескалась и обвисла лохмотьями, последние пыльные листья держались на ветках только благодаря чуду. Это чудо ощущалось в воздухе — дрожащая горячая энергия, которая покалывала загривок сотней воображаемых игл.
Коске остановился передохнуть, уперев руки в полусогнутые колени, и мрачно уставился на древо. И ради этого он проделал такой долгий изматывающий путь?! Он раздраженно одернул рясу и шагнул ближе, но как раз в это мгновение из-за мертвого ствола дивной черно-белой птицей выплыла женщина в богато расшитом жемчугом траурном кимоно. Она была красивая, как ожившая картина, с глазами подобными янтарю и шелковым каскадом длинных черных волос.
— Изыди, — хмуро буркнул Коске, привычно хватаясь за четки и ощущая, как гулко бухает в груди сердце.
Женщин он как-то привык всегда опасаться — они очень редко были тем, чем казались.
Вот и эта незнакомка удивленно замерла, потом покрылась рябью, как поверхность пруда, в который бросили мелкую монету, и превратилась в лиса — совсем юного на вид, наверняка еще детеныша.
— Простите, но это не очень вежливо, — смущенно пробормотал он и втянул голову в плечи, словно в опасении, что его будут бить.
Коске нахмурился, объявил:
— Вежливость не входила в число моих обетов, — и все же приблизился к засохшей смоковнице, осторожно приложил к дряхлому стволу ладонь. Чужая остаточная энергия теплом льнула к пальцам, будто ласкаясь.
Лис помялся, теребя в руках полы своей ярко-алой накидки — такой же штопаной и потертой, как и ряса Коске — и виновато вздохнул:
— Простите, бог умер.
Коске мрачно взглянул на него и уточнил:
— Который из?
Он шел на запад, за священными сутрами, и постепенно растерял в дороге всех своих спутников — других братьев, которые, искусившись земными благами, выбрали более простой мирской путь. Но он все продолжал идти, уже в одиночку, вперед и только вперед, к горящему закатом горизонту, ведомый больше врожденным упрямством, чем верой в свою цель.
Раскаленный рыжий диск солнца застыл в небе прямо над древом, словно запутавшись в сухих сучьях.
Высоко в ветвях бессильно повис на пронзившем его копье незнакомый одноглазый бог.
— Я давно не спрашиваю их имен, — признался лис и тут же поспешил извиниться, прикрывая голову лапами: — Простите!!! Древо не может защитить само себя, поэтому я его охраняю.
Коске опять схватился за четки, по передумал. Вместо этого скрестил руки на груди, недовольно разглядывая юное бледное лицо, в котором мерещилось что-то призрачно знакомое и забытое, и прямо спросил:
— А заодно искушаешь души и умы невинных путников ложными видениями?
В корнях осыпавшимися сучьями белели старые кости.
— Простите!!! — отчаянно воскликнул лис, прижимая уши, но отрицать не стал. В огромных янтарных глазах отражался солнечный диск.
Коске хорошо помнил тихую горную обитель, которую с детства привык считать домом, горьковатый аромат цветущих гранатов и поучения наставника: «Чтобы познать истину, бог убивает самого себя. Он начинает с малых вещей — отказывается от даров, от своего имени, от своего храма, от своих детей и последователей. Но только в таком полном отречении постигается смысл и форма сущего. И мы следуем тем же путем».
Коске снова оценивающе посмотрел на дерево, примериваясь. Вздохнул, по старой привычке плюнул на ладони, уцепился за нижнюю ветку, подтянулся — и принялся карабкаться наверх, спиной ощущая обеспокоенный взгляд лиса.
Раскаленное рыжее солнце тоже следило за ним — внимательно и бесстрастно.
Когда боги убивают самих себя, должен же потом кто-то снимать и собирать их тела?

* * *

— А мораль-то в чем? — хмуро спросил Вакамацу, скрещивая руки на груди.
— В том, что в любой момент история могла повернуться совершенно иначе. И никто из нас не в силах на нее повлиять, — загадочно объявил Имаеши и вдруг не менее загадочно спросил: — Никогда не задумывался, что будет, если случайно раздавить бабочку? — после чего, не дожидаясь ответа, растворился прямо посреди улицы — остались только улыбка и очки.
Впрочем, к странностям своего бывшего капитана Вакамацу давно привык, поэтому только раздраженно хмыкнул, поправил на плече спортивную сумку и зашагал к перекрестку.
Весь второй год старшей школы он вынужден был проучиться за границей, из-за работы родителей. А по возвращении домой они переехали в новую квартиру на другом конце города, и ездить оттуда в Тоо стало неудобно, поэтому Вакамацу перевелся в Сейрин.
Первый учебный день… Вроде бы там неплохой баскетбольный клуб, судя по слухам о прошлом Зимнем Кубке. Интересно, какая команда? Удастся ли пробиться сразу в основной состав? И как за этот год изменилась команда Тоо, какие перспективные новички туда пришли? Как пройдет первый матч против прежних товарищей?
Вакамацу собирался выяснить это все как можно скорее и унывать заранее не планировал.
В конце концов, впереди его ждала целая жизнь.

@темы: фанфик, фесты, Вакамацу/Сакурай

---

Похитить принцессу

Кто бы мог предположить далеким прошлым летом, что изуяма окажется такой заразной и в итоге доведет меня аж до больших OTPW...
Традиционно прошу во всем винить Аттян

Название: Похитить принцессу
Автор: Донна Дункан
Пейринг/Персонажи: Хаяма Котаро/Изуки Шун, фоном Кайджо, Ракузан, Сейрин и намеки на другие пейринги
Жанр: сказка, романс
Рейтинг: PG
Размер: 3300 слов
Предупреждения: сказочное AU
Примечание: История относится к тому же драконьему циклу, что и фики «Рыцарь орущего образа» и «Сын драконов», но можно читать отдельно.
Саммари: В конце концов, должен же был Котаро кого-нибудь похитить?! Пусть и не для главы племени, а лично для себя.
Дисклеймер: Канон принадлежит Фуджимаки Тадатоши.
Было написано на mini OTP Wars за команду Wakamatsu x Sakurai.

Когда старший племени опять отправил его за очередной принцессой, Котаро радостно сорвался с места, едва не путаясь в лапах и крыльях. В прошлый раз он во время неудачной вылазки сломал хвост и был вынужден целых две недели приходить в себя в пещере, принимая солнечные ванны и купаясь в грудах драгоценных камней, что было приятно, но безмерно скучно, так что уже спустя дня четыре он начал мучительно изнывать от нетерпения. А похищение принцесс (или иногда принцев, как получится) — это весело, интересно, порой даже опасно, и можно увидеть много всякого необычного, стащить себе новых блестящих камушков-безделок на память или попробовать что-нибудь вкусное: человеческая пища Котаро завораживала, как и многое другое человеческое.
На сей раз ему дали четкое конкретное задание: принести в логово одну из двух принцесс королевство Кайджо — по слухам, им как раз пришло время выходить замуж.
Братишка Чихиро несколько раз педантично повторил задание, чтобы Котаро опять ничего не перепутал, а то в прошлый раз вместо принцессы он случайно принес служанку. Но принцесса там была толстой и вредной, пыталась побить Котаро короной по носу! А нос у него, между прочим, очень нежный и чувствительный! А служанка оказалась доброй и смешливой и хорошо прижилась в замке, построенном в горах специально для коллекции принцесс, которую собирал старший. Мотивы старшего Котаро, как и большинство в племени, не понимал, но вроде бы Сейджуро планировал после тщательного отбора оставить себе одну избранницу (или избранника, как получится), максимально выгодную с политической точки зрения, а всех остальных заложников вернуть семьям за большой выкуп.
До королевства Кайджо Котаро добрался всего за три дня, по пути сделав передышку в небольшой, но очень уютной таверне на границе королевств Тоо и Сейрина, откуда продолжил путь пешком — не стоило привлекать к себе внимание беспечным полетом, все-таки большинство людей в драконов не верили, либо их панически боялись, либо и то, и другое сразу. Странствовал Котаро в своей любимой личине бродячего ювелира: так было легче пробираться во дворцы, показывая красивые украшения и заманивая потенциальных жертв. Правда, сестренку Лео в свое время даже заманивать не пришлось: она на него просто внимательно и оценивающе посмотрела, сразу все поняла, собрала вещи и сама взобралась Котаро на спину, когда он перекинулся в свою драконью форму. Сестренку Лео он особенно любил — она умела правильно чесать за ушами, была веселой, ласковой, хоть и несколько странной, а еще одевалась почему-то всегда, как мужчина — и очень надеялся, что старший в итоге выберет именно ее.
Но взобравшись на холм и увидев наконец внизу в долине столицу Кайджо — небольшой город, окруженный высокой белой крепостной стеной, с изящными башнями и величественным дворцом в самом центре — Котаро едва не повернул обратно. Потому что даже на таком расстоянии разглядел на главных вратах безошибочную энергетическую метку другого дракона. А старший был очень педантичен в том плане, чтобы поддерживать добрососедские отношения и не заходить случайно на территорию чужих племен. Но что-то заинтересовало Котаро, какой-то смутный запах или предчувствие, и бело-синие флаги зазывно хлопали на ветру, как крылья, так что он все же решил заглянуть в город и немного прогуляться, может, с кем-то познакомиться-подружиться, стащить какой-нибудь новый сувенир себе в пещеру.
Улицы были просторные, чистые, оживленные и шумные, люди куда-то спешили и шумно что-то обсуждали, обменивались новостями. В окнах сушились нарядные костюмы и торчали цветы — очевидно, жители готовились к какому-то празднику. Котаро заинтересованно сунул нос в пару лавок, выменял маленький камушек на вкусную сладкую лепешку, потом захотел пробраться во дворец. Он четко ощущал присутствие других драконов — как изначальных, так и обращенных. Похоже, в Кайджо они перебрались совсем недавно, раз об этом пока не было известно в других племенах.
На входе в королевский сад у стен дворца его пытались задержать, но Котаро точно знал, что нужно просто идти уверенно, с таким видом, словно у тебя есть полное право находиться в том месте, куда ты пытаешься попасть. Один из стражников косился на его многочисленные бусины и монетки в волосах с явным подозрением, кажется, приняв за бродячего циркача — Котаро ему приветливо улыбнулся, и стражник вздрогнул и поспешил отвести взгляд.
Человеческая форма до сих пор была непривычной, руки и ноги не всегда слушались команд правильно, хотя Котаро последнее время много тренировался, даже брал у сестренки Лео уроки человеческого этикета! Но почему-то все не получалось перекинуться полностью — обязательно торчал один верхний клык, и когти иногда выскакивали в неподходящий момент.
В саду было тихо, только птицы изредка бодро чирикали, перелетая с ветки на ветку. Густые заросли шатрами нависали над выложенными мрамором дорожками, и одуряюще сладко пахли какие-то крупные красные цветы. Котаро один такой даже съел, тщательно разжевав лепестки, но на вкус они оказались довольно противными, вяжуще-горькими. Мелькнула мысль набрать этих цветов и принести букет домой принцессам, но, к сожалению, все равно не получилось бы: Котаро уже пару раз пробовал, однако цветы вяли по дороге, даже если пропитать их своей энергией для сохранности.
Он увлеченно поблуждал по дорожкам несколько минут, потом заскучал и собрался уходить, но услышал невдалеке задорное журчание воды и чьи-то негромкие голоса. Заинтересованно подкрался — когда нужно, он умел быть очень-очень тихим, даже сам старший это признавал — и с интересом вгляделся сквозь позолоченную солнцем листву.
В центре небольшой площадки возвышался круглый фонтан, щедро выплевывавший в воздух целые каскады прозрачных струй. А на его бортике сидел, поджав ноги и положив на колени какую-то книгу, дракон — белокожий, усталый на вид, но очень изящный-элегантный, с черными-черными волосами, в такой же черной легкой одежде, похожий на замершую на ветке птицу. Птиц Котаро очень любил, их было интересно ловить и летать с ними наперегонки.
Неподалеку на дорожке стоял другой дракон. Похоже, некрупный, но он держался уверенно и спокойно, что выдавало в нем старшего племени. На затылке под одеждой был заметен проблеск бронзовой чешуи: подобная остаточная трансформация обычно служила знаком недавно пережитого сильного стресса. За спиной этого дракона тревожно переминался с ноги на ногу высокий светловолосый человек — кажется, младший принц Кайджо, одну из сестер которого Котаро должен был похитить.
— Уверен, что тебе больше ничего не нужно? — спросил старший, с такой интонацией, словно повторял свой вопрос уже не в первый раз и ответ ему не нравился.
Дракон-птица совершенно по-птичьи склонил голову набок, отчего наверняка щекотно скользнули по шее длинные черные пряди, и чуть улыбнулся, сообщив:
— Нужность категория очень относительная, постоянно расходящаяся в разные плоскости с категорией желательности и возможности.
Но старший почему-то не оценил изящества слов и прямолинейно заявил:
— Я ничего не понял сейчас из того, что ты сказал.
Котаро неодобрительно заерзал в кустах, сдерживаясь, чтобы не зарычать. Но дракон-птица справился сам, только улыбнулся шире, вежливо и отстраненно:
— Спасибо, со мной все в порядке, не беспокойтесь. Вы и так мне уже очень помогли.
Старший раздраженно закатил глаза и проворчал:
— Ну да, вижу я, насколько в порядке… Ладно, зови тогда, если что-нибудь понадобится, — а потом позволил себя увести — принц явно едва сдерживал нетерпение и не замедлил схватить его за руку.
Дракон-птица дождался, пока они уйдут, внимательно прислушиваясь к затихающим шагам. Потом вздохнул и опустил плечи, устало потирая пальцами веки, задумчиво пробормотал, явно обращаясь к самому себе:
— «Быть в порядке»… «находиться в порядке»… Но где тогда находится «порядок»? Какие у него могут быть географические координаты? Абстрактное королевство, где все обязательно выстроено по рядкам? Нет, не очень удачно звучит…
И тут Котаро все-таки не удержался: выскочил из кустов, едва не запнувшись о свою ступню, но все же удержал равновесие и вприпрыжку подбежал, радостно размахивая руками, сходу затараторил:
— А что ты делаешь?! Это ведь каламбуры, да, да, да?! А еще так можешь? Что-нибудь скаламбурить?!
Это ведь так здорово, когда можно ловко складывать слова в необычные фразы, у самого Котаро никогда так не получалось!
Дракон-птица вздрогнул от неожиданности, дернулся, вцепился свободной рукой в бортик фонтана. Скользнул по новому собеседнику изумленным взглядом и наконец настороженно пояснил:
— Для этого нужен повод и особый настрой.
Голос у него был негромкий и очень мягкий. А глаза такие темные-черные, что даже зрачков не видно — он вполне мог бы выдавать себя за человека, и никто бы ничего не заподозрил.
Котаро плюхнулся на землю прямо перед ним, скрестив ноги, и жизнерадостно сообщил:
— Меня Котаро зовут! Я тут по заданию своего старшего, но задание выполнять не буду, просто погулять хочу! А ты?!
Дракон-птица медленно моргнул, словно оглушенный таким внезапным потоком новой информации, но все же представился в ответ:
— Шун. Я здесь пока… живу.
Шуууун… Имя у него было непривычно короткое, но чуть шелестящее, как ветер в листве, и звучное-мягкое. Очень подходящее.
Котаро довольно улыбнулся, перекатив его на языке, потом встрепенулся и удивленно переспросил:
— Здесь?! Но где твоя пещера? Здесь разве есть, где нормально устроить логово, чтоб с лежбищем и всем прочим?! А люди не мешаются? А вопросов не задают?
Ему было интересно столь многое, хотелось узнать все сразу, и вообще как следует выяснить все про нового знакомого — тот почему-то завораживал своими плавными движениями, темными глазами и контрастно светлой кожей.
Шун снова удивленно моргнул, потом усмехнулся:
— Люди всегда задают вопросы, только ответы редко слушают.
Котаро лишь сейчас рассмотрел, что на коленях у него была не книга, а альбом в кожаной обложке, с исписанными белыми листами, и рядом на бортике фонтана притулились походная тушечница и кисть. А потом взгляд упал на руки Шуна, на длинные пальцы, на обнаженные запястья — и на странные темные полосы шрамов на них. У ушедшего вместе с принцем старшего племени были похожие, но более свежие, еще не зажившие до конца…
— Это что? — Котаро нахмурился и без лишних сомнений протянул пальцы, сжал чужую ладонь, потянул к себе. — Это неправильное очень…
Он осторожно лизнул на пробу чуть шершавую поврежденную кожу — у нее был застарелый привкус олова, свинца и плохого заклинания.
Котаро поморщился и сплюнул. Потом притянул запястье ближе ко рту, чтобы было удобней, и принялся вылизывать размеренно и тщательно, широкими мазками, пропитывая своей энергией и залечивая, ощупывая языком выступающую косточку, прижимая нервно бьющуюся жилку, считая пульс. Не удержавшись, чуть-чуть царапнул зубами.
За ним неотрывно следили огромные изумленные глаза — Шун даже не пытался сопротивляться, только смотрел внимательно и зачарованно, словно с ним никогда раньше такого не делали. Но это же обычный жест заботы, соплеменники обязательно так залечивают друг друга, особенно младших!
А Шун выглядел так, будто кто-то его ранил, очень сильно и больно. Котаро это совсем не нравилось.
Поэтому он старательно зализывал шрамы, сначала на одной руке, потом требовательно потянулся за другой, и молчал — с занятым ртом все равно говорить неудобно — только внимательно следил за чужой реакцией. Где-то внутри стало тревожно и тепло.
Поэтому, закончив, Котаро поднялся на колени, потянулся вперед и попытался лизнуть чуть раскрасневшуюся щеку, очень мягкую и вкусную на вид. Но Шун увернулся, отвел взгляд и тихо попросил:
— Не надо.
Котаро замер, озадаченно моргнул. Потом снова сел на пятки — да, это был бы уже более интимный жест, неприлично так сразу. Поэтому он вздохнул и простодушно и уверенно объявил:
— Ты такой красивый! — и без перехода продолжил, хотя ему нравилось наблюдать, как Шун смущается: — Меня отправили добыть принцессу, но, наверное, ее тут нельзя похищать… конфликт интересов с местным племенем получится… Да и потом, у нашего старшего уже столько этих принцесс, я просто не понимаю, зачем ему так много, мог бы уже выбрать наконец!
Шун негромко хихикнул, словно не удержавшись, и заинтересованно уточнил:
— Ваше племя постоянно похищает принцесс?
Котаро радостно кивнул, довольный, что сумел взбодрить собеседника:
— Ага! Это наша эта, как ее, специализация! Мы в горах живем, на севере, там старый замок один был, люди из него давно ушли… а мы починили, и теперь там живет коллекция старшего! Скоро помещаться перестанут! Им же еще слуг и поваров притаскивать приходится… а братец Шигехиро в прошлом месяце даже портного принес…
Шун снова задумчиво склонил голову набок — при этом движении у него очень соблазнительно открывалась шея — и принялся листать свой альбом:
— Кажется, я знаю этот замок… Да, вот! Смотри, он?
На развороте была нарисована самая настоящая карта, очень подробная и точная, словно Котаро парил под облаками и смотрел на их горы сверху! Тут был и замок, и перевал, и ущелье, и даже та скала, в которой жил сам Котаро!
— Потрясающе! — выдохнул он, осторожно протянул пальцы, чтобы потрогать росчерки туши на бумаге. — Это ты сделал?!
Шун улыбнулся шире, показывая ему другие страницы:
— Да, я картограф. Очень давно хочу составить общую карту всех королевств. Немного уже осталось, только… — и он вдруг снова замолчал, опустил взгляд, попытался отвернуться.
Но Котаро не позволил — перехватил за руки, просительно заглянул снизу в глаза и воскликнул:
— Полетели вместе!!! Сейчас прямо! Посмотрим те места, которые ты еще не успел нарисовать!
Это было так здорово, и необычно, и важно! И Котаро очень-очень захотелось приобщиться, тоже сделать что-то полезное!
Но Шун упрямо покачал головой, выдохнув:
— Я не могу.
Котаро озадаченно нахмурился:
— У тебя форма без крыльев? Но такие же обычно только у обращенных бывают…
На них вдруг налетел резкий порыв ветра, плеснул прямо в лицо брызгами из фонтана, заставив на мгновение зажмуриться.
Шун болезненно скривил губы и отвернулся, бессильно опустив плечи. И глухо признался:
— Я не могу перекинуться.
И вопрос «почему» застрял в горле сам собой, как непроглоченный кусок лепешки — потому что несложно было догадаться. Только какая-то очень серьезная физическая или чаще психологическая травма могла помешать дракону свободно принимать одну из форм.
Котаро почувствовал, как сами собой удлиняются и заостряются зубы, до крови впиваясь в нижнюю губу. С трудом задавил в груди инстинктивное рычание, сморгнул с глаз пелену ярости, вскочил на ноги и уверенно объявил:
— Я тебя понесу! Или можем пойти так, ногами, как люди, а не полететь! Хочешь?! Сделаем, как скажешь!
А потом он решительно наклонился и на пробу осторожно лизнул бледные губы. Испачкал случайно своей кровью, поэтому пришлось лизнуть еще раз, уже медленнее, прочитывая и запоминая вкус.
Шун смотрел на него с прежним недоумевающим изумлением, но не сопротивлялся, словно оглушенный. Это хорошо, если оглушенный — можно хватать и утаскивать!
Котаро никогда раньше не испытывал такого мгновенного, не рассеянного интереса, такой всепоглощающей зачарованности.
Братишка Шигехиро всегда утверждал, что подобные вещи понимаешь с первого взгляда. И при этом многозначительно косился на братишку Чихиро, который в ответ высокомерно хмыкал и отворачивался, утыкаясь в какую-нибудь новую книгу.
Интересно, какого цвета у Шуна чешуя? Есть ли грива? И какой хвост — длинный, с кисточкой на конце или короткий, с пластинчатым гребнем? Сам Котаро был полосатым, желто-рыжим — сестренка Лео шутила, что природа просто не определилась, каким цветом его красить…
Ничего, наверняка ведь есть способ Шуна полностью исцелить, вернуть ему способность перекидываться! Котаро обязательно поможет!
В конце концов, должен же он был кого-нибудь похитить?! Пусть и не для старшего, а лично для себя.

* * *

Карту мира Шун мечтал составить еще с детства — почему-то сразу задался такой целью. Придумал, что обязательно должен как-то прославиться. Сначала хотел написать сборник каламбуров, но их окружающие не понимали и не воспринимали, даже когда он специально объяснял, какой смысл вкладывал в игру слов… Поэтому пришлось изобретать другой способ оставить свой след в мировой истории.
Собственно, именно эта необъяснимая и пустая страсть к славе и признанию его и подвела, заманила в ловушку. Ради составления карты он покинул безопасную территорию своего племени, отправился странствовать. Ему очень хотелось не только зарисовать все границы, города, реки и горы, но и собрать предания разных королевств, записать их прямо на карте.
И в итоге в одной из таверн к нему за стол подсел человек, заинтересовавшийся его записями. Человек был довольно молодой, привлекательный, очень вежливый, внимательно слушал, кивал в ответ на каламбуры и даже поделился парой своих собственных историй. А потом пригласил в гости к себе в замок — и доверчивый Шун зачем-то согласился. Новый знакомый притворялся одинокой неприкаянной душой, печально вздыхал, что его никто не понимает. И рассказывал, что в его замке тихо и спокойно, хорошо отдыхать и можно заниматься своими делами, а еще очень много книг и даже есть старые карты. Шун поначалу сомневался, но чужое внимание было так непривычно и приятно…
Тогда он еще не знал, кто такие колдуны. И что почти все они пытаются заполучить силу драконов, насильно подчинить себе. Заставить служить и беспрекословно исполнять все приказы.
Теппей всегда предостерегал его, просил быть осторожней и не доверять людям… Но при этом сам Теппей людей любил, у него даже своих было сразу целых двое! Супружеская королевская чета, и это не считая их детей, которых Теппей тоже собственнически называл своими.
Шун не был точно уверен, как долго провел в плену. Воспоминания размывались туманом и вязким трансом, в который он инстинктивно впал, пытаясь защититься и сохранить рассудок… Больше года точно, раз после него колдун сумел захватить и зачаровать еще троих драконов.
Шун был очень благодарен за помощь и возвращенную свободу Юкио и его соплеменникам. Но в королевстве Кайджо, светлом и спокойном, найти себе места он не мог. Людям он больше не доверял. А возвращаться домой, к своим, показываться перед ними таким надломленным, «подпорченным» не хотелось.
Все драконы однолюбы, заключают союз всего один раз и на всю жизнь. И Шун не желал обременять кого-либо собой — ему по-прежнему снились липкие противные кошмары, от которых хотелось вывернуться наизнанку.
И потом — что это за дракон, который даже не может больше перекинуться в дракона? Кому такой нужен?
Но прошли всего три недели — и теперь перед ним вдруг сидел незнакомый молодой дракон, буквально свалившийся с неба (а если точнее, вывалившийся из кустов), воодушевленно смотрел блестящими глазами и широко улыбался, словно задумал какую-то шалость, в которой Шун уже согласился участвовать, сам не поняв толком, когда и как.
— А потом можем полететь к нам в горы! — радостно продолжил Котаро строить какой-то грандиозный план и одновременно щекотно перебирал своими пальцами пальцы Шуна, не позволяя отнять руки. — У меня классная пещера, сестренка помогала украшать, и очень много изумрудов, потому что они такие клевые, зеленые, как листья! Или как вода в омуте, такая холодная, что в нее с головой ухнешь — и взлетаешь сразу до потолка, лишь бы вынырнуть!
Он расхваливал свое жилье так простодушно и искренне, без какой-либо задней мысли, без туманных полунамеков, что не поверить ему было невозможно.
Шун тихонечко фыркнул, не удержавшись, а потом все же высвободил одну руку и осторожно протянул к чужому лицу. С самого начала разговора его буквально завораживал, не позволяя отвести взгляд, острый длинный клык, торчавший над верхней губой. Котаро удивленно моргнул, но с готовностью приоткрыл рот, позволяя ощупать клык. Шун обхватил его пальцами, чуть надавил, потом несильно потянул на себя, с улыбкой заметив:
— Обычно такие небрежные ошибки при обращении совершают только совсем детеныши.
Котаро тут же обиженно нахмурился и куснул его этим самым клыком за указательный палец — несильно, но ощутимо. Потом зализал место укуса быстрым горячим языком, отчего в низу живота вдруг что-то смушающе скрутило, и широко ухмыльнулся:
— Я уже давно взрослый! Могу доказать! — перехватил руку Шуна, прижал к своей щеке, мягко надавил клыком на ладонь и радостно уточнил: — Тебе нравится?
И Шун, нерешительно скользнув большим пальцем по чуть шершавым губам, признал:
— Он очень котяристо-клыкастый.
Котаро рассмеялся, громко и радостно, а потом вдруг резко дернул на себя, вынуждая соскользнуть с бортика фонтана, обхватил руками, ткнулся лицом в шею, шумно потянул носом. Шун застыл, чувствуя, как быстро и испуганно колотится в груди сердце.
Но Котаро не стал больше ничего делать. Только держал крепко. За спиной жизнерадостно журчал фонтан, ветер шелестел густой листвой, и пахло незнакомыми цветами. Шун сам не заметил, когда успел успокоиться, расслабил плечи… Позволил себе довериться.
А потом Котаро шевельнулся, лизнул его в шею, словно примериваясь, и сообщил:
— Я таверну одну хорошую знаю, там и постоялый двор тоже… У нее хозяин дракон, и готовит очень здорово — так, чтоб специально для нас! Ну, в смысле, нам-то для получения энергии есть не надо, но это жутко вкусно!
— Звучит заманчиво, — осторожно отметил Шун, потому что нужно было что-то сказать.
Котаро отстранился, внимательно заглянул ему прямо в глаза, словно что-то ища, и с обезоруживающей прямолинейностью заявил:
— Я очень хочу тебя похитить! Можно?!
И Шун расслабился окончательно, облегченно рассмеялся, отбрасывая со лба волосы:
— Я так похож на принцессу?
— Немножко. Что-то есть такое, — серьезно кивнул Котаро. — Пахнешь вкусно, — и снова без перехода возбужденно спросил: — Тебя здесь что-нибудь держит?!
Шун задумался, перебирая в памяти знакомые лица — как встреченные в королевстве Кайджо, так и оставшиеся в Сейрине. Покосился на свой распахнутый альбом, лежавший в траве, как подбитая птица. На мгновение задержал дыхание — и правдиво ответил:
— Нет. Мое племя живет в другом королевстве…
Котаро тут же выпустил его из объятий, вскочил на ноги, потом обхватил Шуна за пояс и тоже поднял, с удивительной легкостью, словно тот ничего не весил, что было совсем не правдой, и торжественно кивнул:
— Замечательно! Мы можем слетать к ним и спросить дозволения у твоего старшего, если хочешь! — а потом нагло полез горячими ладонями под рубашку и, кажется, слегка царапнул когтями.
Глаза у него были зеленоватые, хитрые и в то же время очень простодушные.
И Шун понял, что просто не сможет не согласиться.
В конце концов, даже обжегшись однажды, иногда все же стоит рискнуть обжечься снова, если не хочешь безнадежно замерзнуть.

@темы: фанфик, фесты, Хаяма/Изуки, Загляни в глаза драконов

---

Правильный подход

Название: Правильный подход
Автор: Донна Дункан
Пейринг/Персонажи: Аомине Дайки/Кисе Рета
Жанр: экшен, романс
Рейтинг: PG
Размер: 1113 слов
Примечания: пост-канон, профессии по Character Bible, ER
Саммари: «Наручники. Ты обещал».
Дисклеймер: Канон принадлежит Фуджимаки Тадатоши.
Было написано на mini OTP Wars за команду Wakamatsu x Sakurai.

В переулке пахло растворителем, гнилыми фруктами, кошками и мочой. Аомине прибавил ходу и, стараясь не вдыхать особенно глубоко, промчался мимо мусорных баков. Темная фигура впереди на чем-то с руганью поскользнулась, но все же сумела удержать равновесие и юркнула в ближайший проход. Аомине с разгона влетел в лужу — в правом кроссовке тут же противно захлюпало — и метнулся вперед, надеясь перехватить преступника в соседнем дворе. Однако, уже заворачивая за угол, с досадой увидел, как ублюдок вскочил в припаркованную в арке раздолбанную ауди и рванул с места, страшно взвизгнув тормозами.
Как раз в этот момент вдруг ожил наушник, и жизнерадостный голос сквозь помехи нетерпеливо спросил:
— Ну как, ты его наконец поймал?
Аомине скрипнул зубами и хрипло выдохнул:
— Нет.
Разумеется, собеседника его явное нежелание разговаривать не остановило, в наушнике послышался театральный вздох:
— Межу прочим, я сегодня без обеда. А ты обещал, что сегодня ужин за твой счет, и место выбираю я!
— Кисе, заткнись! — не удержавшись, рявкнул Аомине, бросаясь вслед за машиной. — Я уже жалею, что дал тебе рацию! Лучше подбери меня, на углу у светофора!
Проклятье, будет ведь до ужаса обидно снова упустить этого жалкого обдолбыша! Ордер на него лежал в участке уже больше месяца.
Наушник снова вздохнул:
— Уже жду. Кстати, меня только что едва не подрезала белая ауди, вылетев из арки на встречку. Наш клиент?
Аомине не стал отвечать — легкие и так горели от недостатка воздуха, и снова разболелась подвернутая в воскресенье лодыжка. Нужно поднажать, еще немного!
Он вылетел на ярко освещенную фонарями улицу. Новенькая синяя тойота супра ждала у тротуара, дверца пассажирского сидения была приглашающе поднята, как крыло огромного жука.
Аомине кулем рухнул на сидение, и машина тут же сорвалась с места.
Улица была прямой и пустынной, и далеко впереди мигали одинокие рыжие фары беглеца.
Кисе прибавил скорость, чуть повернул голову и вопросительно приподнял брови, окинув взъерошенного пассажира удивленным взглядом. Аомине громко фыркнул, игнорируя его, попытался нащупать ремень безопасности — удалось попытки с третьей.
Вообще-то, на самом деле, у него сегодня был выходной. Но как раз вчера вечером они получили наводку на квартиру одного мелкого курьера, у которого были связи со всеми основными наркобаронами города, и Аомине просто не мог не проверить эту ниточку лично и как можно скорее. К сожалению, его напарник попал в больницу с воспалением легких после купания в канализации на прошлой неделе, поэтому пришлось обратиться за помощью к Кисе, который как раз сегодня вернулся из рейса.
На квартире оказалась только подружка курьера, совершенно шалая от наркоты. Пыталась убедить, что хахаля своего якобы уже месяц не видела…
А потом курьер, запаниковав, перестал прятаться и надумал сбежать из квартиры по пожарной лестнице. Пришлось бросаться в погоню.
Кисе уверенно сел ауди на хвост, удовлетворенно улыбнулся, явно довольный собой и своими навыками вождения, а потом вдруг объявил:
— Ты пялился на ее грудь.
— Что?!! — Аомине аж поперхнулся от неожиданности и тут же возмутился, сообразив, что он о подружке курьера: — Ничего подобного, я ей в глаза смотрел — между прочим, они у нее были совсем косые и обдолбанные!
Кисе повернул вслед за ауди на боковую улицу и газанул еще сильнее, кинул быстрый взгляд на дорожный указатель, словно что-то прикидывая, и с видом мудреца, изрекающего великую истину, сказал:
— Боюсь тебя шокировать, Аоминеччи, но глаза находятся выше.
Аомине раздраженно фыркнул и сложил руки на груди, передумав спорить.
Ведь сиськи у девицы действительно были хороши. Конечно, не Хориката Мэй, но…
Машина вдруг резко вильнула в сторону и свернула налево, перевалилась через бордюр и с ревом выскочила на соседнюю улицу.
— Ты куда вообще?! — обеспокоено встрепенулся Аомине.
— Лучше в объезд, — Кисе даже не соизволил посмотреть на него, непривычно сосредоточенный. — Я знаю этот район, на той дороге сейчас ремонт, мы сможем его перехватить так.
После чего принялся петлять по пустынным незнакомым улицам, даже не думая сбавлять скорость. Аомине вцепился в дверку, радуясь, что его не укачивает в транспорте, и рявкнул:
— Да хорош уже виражи закладывать, ты не на своем истребителе!
— У меня Боинг, — с невозмутимым достоинством поправил Кисе и снова резко повернул, выкручивая руль до упора.
Как он и обещал, еще через пару переулков они подрезали ауди. Но шустрый ублюдок вильнул в сторону, проелозил боком по стене, сдирая краску, и увернулся, свернул на более широкую улицу и заметался среди других машин.
Кисе прищурился и упрямо устремился за ним следом.
— Ладно, можешь гордиться, — великодушно разрешил Аомине, пытаясь отлипнуть от дверцы, в которую его вжало на очередном повороте. — Полеты и вождение машины — единственное, в чем ты способен меня обойти.
Думать об этом до сих пор было немного досадно: все-таки обидно отказываться от карьеры в НБА только потому, что по какой-то необъяснимой причине почти панически боишься летать. Аомине не представлял, как Кисе умудрялся добровольно проводить в летающих консервных банках треть своей жизни…
Прямо на них вдруг вылетела фура — они что, выскочили на встречную полосу?! Прежде, чем Аомине успел заорать, Кисе снова ловко вывернул руль и с победным возгласом почти поцеловал ауди в бампер.
— Для тебя это что, веселое приключение? — раздраженно нахмурился Аомине.
Кисе покосился на него с быстрой улыбкой:
— Только не пытайся меня убедить, что сам относишься к своей работе иначе. Ну что, будем загонять?
Кажется, он получал от роли подкрепления и водителя слишком много нездорового удовольствия.
В итоге загонять им никого не пришлось: ауди зажали в клещи на очередном перекрестке две патрульные машины, явно привлеченные их незаконной скоростной гонкой. Сирены выли пронзительно и противно, рассеивая по капотам красно-синие отблески.
Аомине отстегнулся, нашарил в кармане куртки свой полицейский значок и собрался выходить, как Кисе вдруг повернулся к нему, протянул руку ладонью вверх и потребовал:
— Наручники. Ты обещал.
Аомине в первое мгновение озадаченно моргнул, не поняв:
— Что? — а потом удивленно воскликнул: — Прямо здесь?!
Он, по идее, был даже не против действительно попробовать в машине — но Кисе, в отличие от него, обычно склонностью к эксгибиционизму не отличался… да и момент все же не самый подходящий…
— Нет, конечно! — тут же фыркнул Кисе, словно услышал невероятную глупость. — Используем дома.
Аомине непонимающе нахмурился:
— Тогда зачем они тебе сейчас?
В лобовое стекло было видно, как курьера вытащили из-за руля и скрутили. Еще два офицера направились к их тойоте, предусмотрительно достав оружие.
— Чтобы ты не передумал, — безмятежно отозвался Кисе, чуть щуря светлые глаза. Потом резко наклонился, сам ловко отцепил наручники с пояса Аомине и быстро его поцеловал — скорее даже укусил, прихватив зубами за нижнюю губу.
Пожалуй, надо бы передать его начальству, чтоб они там отправляли Кисе в дальние рейсы почаще, если это будет каждый раз обеспечивать такие последствия…
Аомине, пытаясь успокоить неуместно разыгравшееся воображение, вышел из машины, подняв руки и демонстрируя свой значок. Кажется, вечер обещал быть насыщенным.
Коллеги почему-то считали, что его парень, пилот и в прошлом фотомодель, — очень милый и скромный молодой человек, попавший под тлетворное развращающее влияние своего любовника. Аомине никогда не мог понять, почему люди с таким упорством верят в стереотипы.
Хотя сиськи у девицы курьера правда были классные… Но сиськи — все-таки не главное.
А Аомине всегда умел правильно расставлять приоритеты.

@темы: фанфик, фесты, Аомине/Кисе

---

Рыцарь орущего образа

Название: Рыцарь орущего образа
Автор: Донна Дункан
Пейринг/Персонажи: Вакамацу Коске/Сакурай Ре, Имаеши Шоичи, фоном остальные Тоо
Жанр: сказка, романс, экшен, юмор
Рейтинг: PG
Размер: 4950 слов
Предупреждения: сказочное AU
Примечание: История относится к тому же драконьему циклу, что и фики «Похитить принцессу» и «Сын драконов», но можно читать отдельно.
Саммари: Когда сэр Коске Орущий решил совершить подвиг и спасти принцессу от чудовищного дракона, он даже предположить не мог, что это приведет к таким последствиям.
Дисклеймер: Канон принадлежит Фуджимаки Тадатоши.
Было написано на mini OTP Wars за команду Wakamatsu x Sakurai.

Сэр Коске Орущий ожидал, что дракон будет металлическим. С паром из ноздрей, злобными стеклянными глазами, шипастыми железными пластинами на груди — такое искусственное механическое чудовище, как уверяли старики в родной деревне, не верившие в «настоящесть» драконов.
Однако вместо этого в ответ на его третий по счету вопль: «Выходи на бой, чешуйчатая тварь!!!» — в глубине пещеры что-то негромко зашуршало-зазвенело, а потом наружу выскользнул гибкий силуэт, вспыхнув в солнечных лучах начищенной медью.
Дракон был длинным, без крыльев, с почти кошачьим телом, только покрытым чешуей, а не шерстью, и неожиданно небольшим — размером с лошадь. Вытянутая, точено-изящная морда склонилась, словно в уважительном поклоне, и негромкий голос взволнованно уточнил:
— Простите, вы звали?..
Коске в первое мгновение даже как-то растерялся: он готовился совсем к другому. Но сдаваться не привык, поэтому поудобней перехватил копье, лихо крутанул педали своего верного двухколесника и грозно рявкнул:
— Лучше сдавайся сразу!!!
Правда, что делать, если дракон вдруг правда решит сдаться, Коске не придумал, но стремительно ринулся вперед, вниз с холма к пещере, разгоняясь под уклон.
Дракон, хоть и выглядел слабым, оказался досадно вертким и ловким, уклонился от копья, водой утек в сторону. Обвил длинным тонким хвостом древко и вырвал из рук, отшвыривая в сторону — копье ударилось о стену пещеры, наконечник от удара сработал и выпустил облачко зеленоватого парализующего газа, не причинив никому вреда.
— Простите, простите, я не хотел!!! — тут же зачастил дракон, виновато вжимая длинную шею в плечи и нерешительно переступая с лапы на лапу.
Коске скрипнул зубами, но развернулся на заднем колесе, упрямо пошел на второй заход, рванул меч из ножен за спиной…
И, в последний момент не справившись с управлением, тоже врезался в скалу.
Это получился, пожалуй, самый быстрый и самый бесславный бой в его рыцарской карьере.
Коске лежал на спине, раскинув руки в стороны, ощущая, как придавил ноги покореженный двухколесник и как гудит от удара о землю затылок, и мрачно пялился в небо. Повезло еще, что он ничего себе не сломал…
Правда, какое это имеет значение, если он проиграл дракону?
Словно в ответ на его мысли, в поле зрения тут же очутилась чешуйчатая морда и медленно моргнула огромными круглыми глазищами. Коске всегда думал, что глаза у дракона должны быть ярко-желтые или какие-нибудь зловеще красные. Но нет, у этого они оказались просто светло-карие, оттенка гречишного меда…
Вообще подобные поэтические образы и сравнения обычно были не в духе Коске — но, возможно, он просто был голоден, поэтому и подобрал такую ассоциацию.
Какие только дурацкие мысли не лезут в голову перед смертью…
— Простите, вы в порядке? — осторожно осведомился дракон, чуть склоняя голову набок. Перепончатый гребень вдоль его хребта тревожно топорщился. Теплый летний ветер шевелил густую спутанную гриву, позвякивая вплетенными в нее монетами и разноцветными бусинами из драгоценных камней.
Коске уставился на зловеще поблескивавшие в солнечном свете загнутые медные рога, скрипнул зубами от унижения и прорычал:
— У меня от твоих извинений уже голова болит!!! Жри давай!!!
Дракон испуганно отпрянул, снова моргнул и растерянно переспросил:
— Что жрать?..
Коске от изумления даже приподнялся на локтях, окинул своего противника недоверчивым взглядом и сплюнул на сочно-зеленую траву:
— Меня!
Слюна была красноватой от крови — он умудрился в падении прикусить щеку изнутри.
Дракон привстал на задних лапах, словно готовясь атаковать — ну или наконец сожрать — однако вместо этого в полном ужасе воскликнул, встряхивая гривой:
— Но… но… но зачем?! Это же негигиенично!!! И вам будет неприятно!!!
Солнце над головой светило ярко и насмешливо. А мир подкидывал совершенно неожиданные сюрпризы, с которыми непонятно было, что делать.
Потому что Коске вдруг понял, что просто не сможет встать и хладнокровно отрубить голову такому нестандартному дракону, пусть даже во имя десятка принцесс сразу.
Поэтому он встал и, пошатнувшись от прострелившей левую ногу боли, хмуро представился:
— Я сэр Коске.
Свое прозвание он при первой встрече с новыми знакомыми всегда по возможности опускал. Наставник, когда посвящал его в рыцари, с прозвищем так оригинально пошутил, утверждая, что ученик у него слишком громкоголосый.
Ответа дракона Коске не расслышал: быстро понял, что встал зря и что ударился головой гораздо сильнее, чем думал.
И потерял сознание.

* * *

Все началось с того, что Коске увидел объявление на придорожном указательном камне.
Хотя нет, конечно, на самом деле все началось с того, что он родился. Причем родился третьим сыном в семье очень благородного и гордого, но очень обедневшего дворянина. Поэтому маленький Коске трудился в поле наравне с крестьянами и почти всегда ложился спать голодным: мышей в кладовке обычно было больше, чем зерна. Все скромное наследство отец поделил между старшими сыновьями, а младшего подростком отдал в услужение бродячему рыцарю, чтобы вывести в люди. На прощание мать подарила ему горбушку восхитительно ароматного свежего хлеба, поцелуй в лоб и наставление, чтоб он брал себе невесту с богатым приданым. А еще лучше — сразу принцессу, ведь у них это приданое самое богатое.
Коске еще тогда отнесся к такому пожеланию весьма скептически. Феодальная раздробленность, конечно, увеличивала количество королей, а следовательно, что было гораздо важнее, и принцесс… но все равно на дороге они не валялись.
А потом Коске вырос, покинул наставника, обзавелся собственными двухколесником и копьем и, странствуя в поисках заработка и службы, случайно увидел это объявление.
Изрядно потрепанное и выцветшее, оно призывно помахивало надорванным уголком. Крупным четким почерком на нем было выведено: «У нас есть принцесса. У вас — желание ее спасти. Сработаемся!», чуть ниже значилось: «Цель — победить дракона. Награда — 1 принцесса и 1/4 королевства». И в самом низу шрифтом поменьше сообщался адрес: «Королевство Тоо, королевский дворец, спросить придворного колдуна».
Под текстом — очевидно, для неграмотных — была наглядная иллюстрация: пузатый и хвостатый зеленый дракон, жирно перечеркнутый черным, фигурка в розовом платье и короне и схематичная карта королевства, от которой была отрезана четвертая часть, словно кусок пирога. Как обратил внимание Коске, на этом куске значились в основном болота с холмами.
Потенциальная жена, а тем более принцесса, на самом деле его не особо интересовала, а вот одна четвертая королевства — лучше всего в денежном эквиваленте — вполне могла бы пригодиться. Хотя бы чтоб утереть носы зазнавшимся старшим братьям, уверенным, что Коске ни на что не способен и сам ничего не добьется.
Он находился как раз на границе Тоо с Шутоку, поэтому до дворца добрался довольно быстро — королевство было совсем маленьким, хоть и довольно богатым, судя по многочисленным полям, мельничным шестеренкам и дымящимся металлическим трубам.
Стражники на воротах словам про объявление почему-то очень удивились, но пропустили Коске внутрь без лишних вопросов, хоть и обыскали, будто опасались, что внезапный гость пронесет внутрь паровую бомбу. Начальник стражи, высокий, широкоплечий и молчаливый, встретил его неожиданно сочувственным кивком и проводил во внутренние покои.
Придворный колдун оказался подозрительного вида очкариком, с очень узкими глазами и улыбчивым ртом. Он вежливо выслушал смущенно-мрачного Коске, покивал и со вздохом развел руками:
— Да, постигла нас такая напасть… Похитил супостат нашу младшую принцессу! Не знаем вот, куда деть себя от переживаний, все ждем славного героя-спасителя…
Коске скрестил руки на груди, нахмурился и задал вполне логичный вопрос:
— Почему вы не отправили за ней армию? У вас же есть!
Драконы, конечно, страшные твари, как говорят, но их наверняка можно побороть целым военным отрядом и парой пушек!
Колдун замолчал, приоткрыл глаза, окинул собеседника слегка удивленным, но одобрительным взглядом. И пожал плечами, спокойно признавшись:
— Мы решили, что это замечательный шанс проверить претендентов на ее руку, сердце и четверть королевства.
Коске прищурился, не в силах отделаться от ощущения, что его пытаются в чем-то обмануть и как-то использовать. Потом вздохнул, смиряясь, но все-таки уточнил:
— Она хоть готовить умеет?
Присутствовавший при разговоре муж старшей принцессы — беспардонно ленивый и сонный на вид рыцарь — при этих словах почему-то издал странный тоскливый звук и закрыл лицо ладонями.
Колдун улыбнулся еще шире и с готовностью кивнул:
— О да, вкуснее всех в королевстве! Нам во дворце очень не хватает ее стряпни!
Кажется, муж старшей принцессы всхлипнул. С опаской покосившись на него, Коске еще раз прикинул свои шансы, вздохнул и, забрав щедро предложенную карту, на которой было крестиком отмечено логово дракона, отправился в путь.
По дороге он еще раз прикинул перспективы.
По правде говоря, жениться прям так сразу Коске не собирался. Он хотел еще постранствовать, совершить что-нибудь великое, войти в историю, а жена ведь может быть против подвигов, вообще заставит безвылазно сидеть дома. Да и потом, это по-любому идея сомнительной разумности — брать в жены принцессу: они же, как известно, в хозяйстве не сильно сведущи, все больше по балам да по нарядам. С другой стороны, Коске знал, что жена — это что-то тихое и мягкое, что можно обнимать ночью вместо подушки. И если эта конкретная принцесса действительно умеет готовить…
Что ж, для начала ее нужно спасти, а принять окончательное решение о женитьбе можно и позже.

* * *

Очнулся Коске в пещере, на чем-то подозрительно мягком, что при ближайшем ощупывании оказалось шерстяным покрывалом. Где-то негромко журчала вода, звенели монеты, а еще кто-то осторожно ходил по каменному полу, цокая когтями, и встревоженно вздыхал. Болела нога, в затылке тоже противно пульсировало, но эти приятные ощущения хотя бы не сопровождались тошнотой.
Коске рискнул открыть глаза. Свод у пещеры оказался высокий и куполообразный, а под ним звездами были развешаны желтые шары газовых ламп. Вдоль стен стройными рядами тянулись кадки с темно-зелеными кустами, а прямо напротив возвышения, где лежал Коске, стоял самый настоящий книжный шкаф, плотно набитый толстыми томами в кожаных и матерчатых обложках. Даже глаза захотелось протереть в недоверии.
Про драконов Коске знал немного, в основном сказки и суеверия, но старики в деревне наперебой уверяли, что кровожадные твари чужды каких бы то было проявлений цивилизованности. Интересно, действительно ли конкретно этот дракон нестандартный или на самом деле они все такие — а совсем не механические бездушные монстры, созданные каким-то злым колдуном?
Уязвленное самолюбие напомнило о себе досадой и прокушенной щекой. Надо же было так по-дурацки облажаться! Его с легкостью одолела тощая медная ящерица… так еще и извинилась при этом! Несколько раз!
Дракон словно снова услышал его размышления, подполз, с опаской заглядывая в лицо, и осторожно спросил:
— Вы меня не боитесь?
— Вот еще, чего не хватало! — шумно возмутился Коске, садясь так резко, что едва не врезался лбом в нос дракона.
Тот резко одернул морду и попытался вжать шею в плечи, залепетав:
— Извините, я не хотел вас оскорбить! Просто… Все до вас боялись… кричали и убегали, даже когда я пытался с ними вежливо поздороваться…
Коске нахмурился, осторожно держась ладонью за затылок, и недоверчиво уточнил:
— Даже рыцари?
— Даже рыцари, — печально кивнул дракон. И вздохнул. Очень душераздирающе.
Коске заставил себя встряхнуться и отвести взгляд от загадочно мерцавших в густой русой гриве рогов… И вдруг вспомнил про то, ради чего вообще сюда явился: принцесса! Где же принцесса?!
— Где принцесса?! — тут же заорал он, не замедлив озвучить свои мысли вслух, и спрыгнул на пол.
Левую ступню резануло острой болью, и пришлось опереться рукой на возвышение — каменный алтарь, что ли? — чтобы перенести вес на другую ногу.
Дракон сжался еще сильнее, часто-часто заморгал, неуверенно ответил:
— Сейчас она не здесь…
Коске замер, убеждаясь в самых страшных своих подозрениях:
— Ты ее сожрал?!
Огромные карие глаза — только сейчас стало заметно, что зрачки в них были ромбиками-щелочками — потрясенно расширились.
— П-простите!!! Я н-не… я правда не ем людей!.. — дрожащим голосом заверил дракон и совсем несчастно добавил: — Простите!..
И орать на него как-то расхотелось.
— Ладно, не мельтеши, — проворчал Коске, потирая гудящую голову. На всякий случай сел обратно. И наконец как следует огляделся.
На логово зверского безумного чудовища, питающегося принцессами, младенцами или кем бы то ни было еще, эта пещера не походила ни капли.
Растения, лампы, книги… Но больше всего поражала роспись на стенах. Причем это были не небрежные наскальные рисунки, а полноценные фрески! Лес у озера, королевский замок, величественный водопад, домик в горах… какие-то цветы… и целая портретная галерея у входа, там, где на стену падал солнечный свет: старшая принцесса (ее легко было узнать по необычному цвету волос) с мужем; придворный колдун, с уже знакомой подозрительной улыбочкой, а рядом с ним почему-то начальника стражи; и элегантный черноволосый мужчина в короне.
Коске вздохнул и вернулся к допросу:
— Хорошо, ты ее не съел. Тогда чего домой не отпускаешь?!
— Она пока не хочет домой, — объявил дракон, отводя взгляд и тревожно дергая длинным гибким хвостом, похожим на змею.
«Врет, — понял Коске. — Но не совсем. Правду с ложью мешает». Поэтому задал еще один вопрос:
— А где она тогда?
Дракон вздрогнул, покосился на него испуганным взглядом и, помявшись, признался:
— Она спит в соседней пещере. Волшебным сном! И просто так разбудить ее нельзя!
— А как можно? — озадаченно нахмурился Коске.
У них это что, семейное? Муж старшей принцессы в покоях колдуна тоже умудрился заснуть дважды за разговор и нагло проигнорировал просьбу проводить гостя до ворот.
Дракон почему-то замялся еще сильнее, переступая с лапы на лапу и скребя пол когтями.
— По… по… поцеловать! Извините! — объявил наконец он и смущенно отвернул морду.
— Как в сказках, что ли? — удивился Коске.
Реакция была вполне предсказуемой: дракон отпрянул назад, вжимаясь в стену, и воскликнул:
— Простите!! Простите, что я живу!!!
Коске раздраженно закатил глаза и возмущенно рявкнул:
— Да ты мужик вообще или где?!
Дракон что-то проскулил и быстро уполз в соседнее помещение. Но скоро вернулся и принес серебряную чашу с каким-то чуть сладковатым отваром, который прекрасно утолял жажду и заодно успокаивал боль. Мысли немного прояснились, и Коске, окинув довольно-таки жалкого и тонкокостного на вид дракона критическим взглядом — как тот вообще смог поднять взрослого человека? — спросил:
— Зачем ты похитил принцессу?
Дракон замер и неуверенно возразил:
— Но я никого не похищал… — а потом словно опомнился и испуганно дернул гривой. — Простите, я не должен был этого говорить!!!
И все вдруг встало на свои места.
— У вас ведь договоренность, — внезапно понял Коске и раздраженно хлопнул себя по лбу. И как только он не догадался сразу, все ведь было очевидно!
Дракон подобрался, неуверенно подергивая хвостом:
— Простите?..
Коске невесело дернул уголком губ:
— Договоренность с королем. Или, скорее, с колдуном. Что ты притворишься похитителем, будешь принцессу охранять и прогонять трусливых недостойных женихов… Я прав?!
Все обычно считали Коске вспыльчивым идиотом, неспособным на логическое мышление — как же, третий сын, нищий рыцарь…Коске первым бы с готовностью признал, что гением не был, но притворяться полным кретином в угоду публике быстро надоедало.
Дракон потрясенно заморгал… а потом склонился в униженном поклоне, так резко, что едва не долбанулся мордой об пол:
— Простите!!!!
— Да заткнись уже, у меня скоро аллергия на это слово начнется!!! — вспылил Коске, борясь с желанием швырнуть чашу в стену. Наставник всегда повторял, что у него серьезные проблемы с самоконтролем и раздражительностью.
Дракон уставился на него огромными влажными глазами, зрачки тревожно расширились, гребень нервно подрагивал. Пару минут в пещере стояла абсолютная тишина — если не считать журчания стекавшей по стене воды возле выхода.
— Приношу свои извинения, — совсем тихо прошептал дракон, извернулся и быстро уполз, что-то неразборчиво бормоча и печально позвякивая монетами в гриве.
Коске вдруг почему-то ощутил себя все-таки идиотом. Прикрыл глаза рукой, устало вздохнул и попытался подумать.
То, что спасать никого не нужно, несколько расстраивало — Коске рассчитывал показать свою удаль и заодно ощутить себя героем. С другой стороны, удаль он уже показать попытался… и, если б дракон действительно оказался жестоким похитителем и супостатом, становиться героем уже было бы некому.
А так… Получается, он приехал в чужой дом, напал с порога на хозяина, в чем-то обвиняя, воспользовался гостеприимством и нагрубил потом.
Признавать свои ошибки сэр Коске Орущий не любил, но умел.
Поэтому, когда дракон вновь осторожно сунул голову на длинной шее в главную пещеру, Коске мрачно извинился и объявил, что, раз дракон пощадил его жизнь, этот долг должен быть возвращен верной службой. Выражение морды дракона после этих слов стало такое, словно он собрался рухнуть в обморок. После довольно оживленного спора, перемежаемого раздраженными окриками и бесконечными извинениями, было решено, что Коске останется в пещере на неделю, пока не заживет его нога, и заодно поможет дракону следить за небольшим огородом неподалеку от скал, а также будет сортировать книги, к которым дракон, как выяснилось, изготавливал переплеты — у него оказались парадоксально ловкие и гибкие пальцы на передних лапах, несмотря на жутковатые когти.
Коске воспользовался этим временем и для того, чтобы починить свой пострадавший от столкновения со скалой транспорт.
Коня содержать было сложно и весьма накладно. Но множественные маленькие королевства так плотно граничили друг с другом, что передвигаться по ним можно было и на универсальных двухколесниках. Такая мобильная конструкция из металла, колес и цепей была незаменимым помощником и верным другом каждого рыцаря. Повредить его — очень большая неудача.
К счастью, у двухколесника Коске покорежило только раму и сломало пару спиц. Паровая турбина не пострадала, и все цепи остались на месте. Поврежденные детали удалось перепаять с помощью пламени — дракон умел выдыхать его тоненькой горячей струйкой ярко-синего цвета, что было весьма полезным навыком в хозяйстве.
С ремонтом они закончили в первый же вечер, и дракон, осторожно свернувшись клубком у стены, вдруг негромко спросил:
— Почему вы хотите спасти принцессу?
Коске удивленно посмотрел на него, потом невольно схватился за предательски заурчавший от голода живот и с нехарактерной для себя деликатностью признался:
— Потому что кушать хочется.
Смутился, разозлился и передумал пояснять свою логическую цепочку с женитьбой и прочим.
Дракон озадаченно моргнул и признался:
— До вас тут были всего три рыцаря, которые не убежали сразу… Один кричал на меня, что обязан «спасти невинную деву из лап ужасной чешуйчатой твари», второй вопил, что все во имя воинской славы и звания героя… Оба на самом деле врали — мы, драконы, умеем чувствовать ложь. И только третий честно заявил: «Чтоб жениться и стать королем. Можно без женитьбы». Но он в поединок не вступал, сразу передумал и уехал. Извините, я слишком много говорю!!!
С этими словами дракон опять ускользнул, но через какое-то время вернулся с котелком, в котором аппетитно дымилась невероятно вкусная жареная лапша с овощами. Дракон пытался заверить, что это приготовила принцесса — но как она могла готовить, если спала волшебным сном?
Что-то здесь было нечисто… Однако Коске слишком проголодался, поэтому не стал над этим всерьез задумываться. Возможно, дракон действительно согласился «похитить» и охранять принцессу, чтоб она ему готовила — а то сдуреешь же всю жизнь жрать сырое или подгоревшее мясо.

* * *

Как оказалось, мясом драконы не питались — вообще никаким. И другой едой тоже. Энергию они получали прямо из солнечного света или из драгоценных камней-самоцветов, которых в одной из дальних пещер была целая груда, служившая дракону гнездом.
Дракон даже возмущенно фыркнул, когда Коске его об этом спросил:
— Если б мы питались овцами или людьми, то очень быстро бы все вокруг себя съели и впали в спячку, — потом опомнился и поспешил традиционно извиниться.
За неделю Коске успел о своем нервном хозяине узнать довольно многое: тот любил старые истории и все книжки внимательно прочитывал, прежде чем переплетать; ему нравилось смотреть, как гость ест, и уточнять при этом, что понравилось, а что нет. Употребление мяса он не одобрял, поэтому соскучившемуся по более плотной пище Коске пришлось пойти и самостоятельно подстрелить двух диких уток, а потом их очистить и разделать. Дракон скорбно нахмурил надбровные дуги, но все же забрал тушки, а потом принес обалденно аппетитное жаркое, с розмарином и печеным картофелем.
Но самым удивительным оказалось признание, что дракон мечтал однажды отправиться странствовать, повидать мир… но пока не мог этого сделать, ибо его держали обязательства. Коске проворчал, что каждый сам выбирает свой путь, но настаивать не стал.
А еще дракон не любил вступать в поединки, потому что ему не нравилось причинять боль другим. Это Коске выяснил, когда в конце недели предложил ему дружеский тренировочный поединок. И окончательно убедился во мнении, что его дракон — точно совершенно нетрадиционный.
И даже сам не понял, когда и откуда успело взяться это «его».
А потом в их размеренное мирное бытие грубо вмешался внешний мир, о котором Коске уже успел как-то позабыть. Нет, вернее, он прекрасно помнил, что скоро ему придется уехать и, наверное, найти себе новую службу или задание для подвига, раз с принцессой не получилось… но думать об этом не хотелось, хотелось просто наслаждаться непривычным покоем, вкусной едой и неожиданно интересными разговорами (если б еще чешуйчатая бестолочь перестала извиняться после каждого слова!).
Они как раз собирались ужинать — на возвышении-алтаре дымилось овощное рагу и лежали несколько блестящих камушков — когда на улице загудели турбины, заскрипели цепи, а потом в главную пещеру неторопливо и настороженно вошли четверо.
Они были высокими, хмурыми, в потертых исцарапанных доспехах. И с лицами, которые куда больше подошли бы разбойникам, чем странствующим рыцарям.
Дракон смутился и в растерянности отпрянул к дальней стене.
Коске медленно поднялся на ноги, порадовавшись, что успел починить копье и по въевшейся после тренировок наставника привычке постоянно держал его под рукой.
— Вы за принцессой? — мрачно уточнил он, чувствуя, как в животе оседает тревожная свинцовая тяжесть.
Еще только соперников ему не хватало.
Рыцари оценивающе оглядели пещеру, один из них презрительно хмыкнул. Второй, самый высокий и без шлема, посмотрел на Коске и криво усмехнулся:
— Глядите-ка, друзья, мы не первые. Кто бы мог подумать.
Его интонация Коске очень не понравилась. Дракон тоже молчал, не то смущенно, не то испуганно — с ним обычно не разберешь.
Третий рыцарь, с красным конским хвостом на поясе, тоже улыбнулся, немного напомнив придворного колдуна Тоо, и спокойно объявил:
— Да нет, без принцессы обойдемся. Хотя, если она хорошенькая, можно будет и ее захватить… Но вообще нам нужна голова дракона и его сокровища.
Коске почувствовал, как перед глазами на мгновение потемнело от ярости, нахлынувшей резко и внезапно, как штормовая волна. У него за спиной дракон встревоженно пискнул и заскреб когтями по полу, пытаясь сгруппироваться для побега.
Ну уж нет. Сдаться без боя каким-то оборзевшим ублюдкам?!
Коске покрепче стиснул в пальцах копье и прорычал:
— А ну валите, откуда пожаловали! Я был здесь первый! Это мой дракон!!!
И его совершенно не волновало, что возможных противников четверо, и слабаками их явно не назовешь. Никто не имеет права покушаться на то, что сэр Орущий счел своим! Злость туманила мысли, но в то же время он очень четко и ясно осознавал, без малейшей доли сомнения, что нужно делать.
Разумеется, ублюдки не вняли его совету, только рассмеялись. И он не стал ждать, пока они что-либо ответят — первым ринулся в атаку, смел с ног самого высокого и оглушил ударом копья. Увернулся от вражеского меча, проскочил под чьей-то рукой, пнул коленом в незащищенный бок, ударил кулаком в челюсть.
Во всех рыцарских поединках, в которых ему доводилось участвовать, у него было одно неоспоримое преимущество: он умел драться по-уличному, без правил.
К сожалению, как выяснилось уже через несколько минут, его противники тоже не соблюдали рыцарский кодекс чести, нападать по одному не собирались и использовали грязные приемы.
Дышать стало тяжелее, в правом ухе звенело, и нога еще не успела зажить до конца. Скулу саднило от прошедшего вскользь удара, и здоровая злость слишком быстро начала сменяться усталостью. Коске выпустил газ из копья прямо в лицо одному из противников, ушел от попытки зажать его в клещи, увернулся от подножки…
А потом что-то сокрушительно тяжелое врезало ему по затылку, и все звуки пропали. От боли смешались мысли, перехватило дыхание. Он почувствовал, что падает, заваливается на бок, потом воздух окончательно выбило из легких от удара об пол. Перед глазами медленно вознесся чей-то грязный сапог, собираясь опуститься ему на лицо…
Но в следующее мгновение владелец сапога вдруг опрокинулся и куда-то исчез из поля зрения — только мелькнул в воздухе красный конский хвост.
Коске с трудом заставил себя повернуть голову направо, разглядел знакомые когтистые лапы. Потом часть звуков вернулась, пробилась сквозь гулкий звон в голове, и он разобрал мягкий укоряющий голос, от интонаций которого по позвоночнику почему-то пронеслась вереница испуганных мурашек:
— Это было очень грубо и бесчестно.
Кажется, два оставшихся противника опасливо попятились.
А после дракон — тихий, скромный и застенчивый — широко раскрыл пасть и зашипел. И Коске впервые увидел, что у него, оказывается, есть клыки. Очень длинные и острые, как иглы… да и остальные зубы от них не отставали.
Потом перед глазами снова потемнело, и окончания схватки Коске уже не увидел. Но отчего-то был уверен, что дракон разметал всех четверых, как мешки с грязным тряпьем. Не убил, нет. Но на охоту за чьей-либо головой ублюдки теперь явно выйдут еще нескоро.

* * *

Было темно, и больно, и тихо, и парадоксально спокойно. Кто-то ласково гладил его по волосам и что-то шептал, размеренно и неторопливо, словно заклинание. Потом на лоб опустилась блаженно холодная влажная ткань, легкие тонкие пальцы осторожно скользнули по ссадине на щеке.
Коске ничего не видел, но чувствовал очень многое. И взволнованное дыхание на своем лице, и близкое чужое тепло, и запах нагретой солнцем меди.
Потом он попытался оглядеться, игнорируя боль, и ему примерещился тонкий гибкий силуэт, короткие пушистые волосы и огромные обеспокоенные глаза — словно возле его ложа сидела неуловимая загадочная принцесса, которой не было ни в одной из драконьих пещер, Коске ведь тайком обошел и проверил их все.
В полубреду он поймал чужую ласковую руку, менявшую компресс, и зачем-то поцеловал ладонь.

* * *

Придя наконец в себя, Коске несколько часов лежал и молча размышлял, что было для него весьма нехарактерно. Потом медленно и осторожно сел, откидывая в сторону уже почти родное шерстяное покрывало. Собрался позвать — и с изумлением и стыдом вдруг понял, что так и не спросил у своего дракона его имя.
Коске не привык и не любил ждать, в нем жила неизбывная потребность делать все и сразу. Наставник любил повторять, с умным видом попыхивая курительной трубкой, что «Не все то, чем кажется» и что «Не стоит судить поспешно».
В пещере было действительно очень много книг. И, пока дракон с любовной бережливостью делал для них переплеты, Коске успел со скуки пролистать краткую историю королевства Тоо… только не сопоставил сразу прочитанное с реальностью.
А потом с улицы проскользнул гибкий чешуйчатый силуэт с уже знакомой серебряной чашей в передней лапе. Выронил от изумления эту чашу и метнулся вперед, взволнованно зачастив:
— Ты уже очнулся?! Тебе лучше??? Прости-прости-прости, это все моя вина, что ты так пострадал, я совсем этого не хотел, я!..
— Помолчи, — прервал его Коске. Не грубо, но серьезно, и дракон тут же умолк, обеспокоенно косясь на него огромными медовыми глазами.
Разобраться в собственных мыслях и найти правильные слова оказалось неожиданно трудно. Но Коске все же заставил себя решительно выпрямиться, вдохнул, выдохнул, нахмурился для храбрости и объявил:
— Собирайся, мы уезжаем! Хватит киснуть в этой дыре! — он окинул неодобрительным взглядом буквальную дыру в скале, служившую дракону домом, и добавил, словно ныряя в омут вниз головой: — Никакой младшей принцессы ведь нет, так?
Зрачки встревоженно расширились, потом вновь сузились до тоненьких полосок. Дракон попытался что-то сказать — наверняка опять извиниться — но Коске его опередил:
— Там написано, — махнул он рукой в сторону книжного шкафа, — что у последнего короля Тоо, Кацунори I, двое детей: дочь и сын. А не две дочери.
Слишком удивились все при появлении Коске во дворце. Слишком подозрительно вел себя колдун, явно чем-то очень довольный.
Коске был уверен, что дракон станет все отрицать… Но тот обвил хвост вокруг лап, понурился, отчего монетки в гриве тревожно звякнули, и негромко признал, отводя взгляд:
— Они просто забыли снять все объявления. Отец хотел найти мужа для Сацки, поэтому мы спрятались здесь и ждали подходящего претендента. И многие приходили, но нам никто не нравился… А потом к нам заглянул в гости Дайки — мы с ним дружили в детстве, пока его семья не переехала в соседнее королевство, где он стал рыцарем… Дайки просто заснул возле нашей пещеры — а сестра не растерялась, схватила его и потащила домой, принудительно объявив своим женихом. С ней совершенно невозможно спорить, — он тихонечко фыркнул и опустил голову еще ниже. — Прости…
Коске внимательно разглядывал его чешую, внезапно задумавшись, какая она на ощупь. Покраснел и хрипло спросил:
— Почему ты сюда вернулся?
Дракон пожал плечами, и этот совершенно человеческий жест в его исполнении смотрелся странно и неожиданно трогательно:
— Мне неуютно во дворце… То, что я дракон — последствия древнего семейного проклятья, которое произвольно проявляется в нашем роду в разных поколениях. Я чувствую себя чужим среди придворных… И отец согласился, чтобы я пожил тут еще немного, возможно, нашел себе друзей. Королевством мне все равно не править — после отца формально трон займет Сацки, но решать все государственные дела в любом случае будет Шоичи… он и сейчас фактически соправитель отца… А я… — дракон замялся и тяжело, тоскливо вздохнул. — А я всегда хотел путешествовать! Но я не хочу никому причинять неудобств и беспокоить свою семью… Я очень люблю готовить, и мне всегда хотелось построить свою собственную таверну где-нибудь на перекрестке, чтобы в ней могли останавливаться путники из разных королевств и рассказывать о своих странствиях. Но принцам не принято такими быть и о таком мечтать, так что… Прости, пожалуйста, я опять говорю слишком много…
Под конец речи его голос ощутимо задрожал и, изначально негромкий, окончательно затих, сорвавшись на полувсхлип.
Коске смотрел на него пристально и мрачно. Потом спрыгнул на пол, порадовавшись, что нога наконец-то перестала болеть, и рявкнул:
— Да что за ерунда?! Захотел — и поехал!
Дракон удивленно вскинул голову, потрясенно распахнув глаза.
Коске почему-то смутился, но не отвел взгляда, уверенно продолжив:
— Откуда вообще у тебя вся эта ерунда в голове?! Хочешь — делай! Было бы желание, а способ найдется! — огласил он свой главный жизненный девиз и решительно повторил: — Собирайся! Только самое важное бери, никаких горшков-котелков и книг! Камушки свои, одежду… На рассвете же выезжаем!
— К-куда? — потрясенно выдохнул дракон, глядя на него, как на какое-то невероятное и непонятное чудо — например, солнце, взошедшее вдруг на западе.
— Перекресток для таверны твоей искать, — раздраженно буркнул Коске, потирая шею. Хотел заявить: «Я тебя похищаю!», но покраснел от одной мысли и вместо этого спросил: — Как тебя зовут хоть?
Дракон медленно моргнул, все так же зачарованно, и выдохнул:
— Ре…
Имя оказалось совсем коротким и удивительно простым, но звучным и очень своему хозяину шло.

* * *

Они действительно отправились в путь на рассвете, когда горизонт только-только подкрасило золотисто-розовым, почти медным. И Ре вышел из пещеры в человеческом облике — впервые на глазах Коске.
Он оказался довольно высоким, но очень худым, с округлым нежным лицом, русыми волосами и прекрасно знакомыми огромными глазищами. Коске очень старался не пялиться, вместо этого сосредоточил все внимание на двухколеснике, пытаясь прикрепить к нему вещевые мешки — самоцветные камушки весили неожиданно много.
— Тощий ты какой-то… — проворчал он, не поднимая головы. — И не вздумай извиняться!
Скосил взгляд — и едва не выронил гаечный ключ.
Потому что Ре улыбался. Чуть щурился, глядя на разноцветное небо, подставив лицо свежему утреннему ветру, и на его губах легкой иллюзией замерло застенчивое блаженство, которое немедленно захотелось сцеловать, чтобы попробовать на вкус.
Коске покраснел от одной мысли, поперхнулся собственной слюной, пришел в ужас. А потом выругался себе под нос и, махнув на все опасения рукой, решительно шагнул к своему дракону навстречу.
Мужик он или кто?!
Целовать Ре оказалось гораздо приятнее, чем крестьянских девчонок. Он изумленно выдохнул, но не испугался, даже не стал извиняться, сам обвил шею Коске длинными гибкими руками. И глаза не закрыл — зрачки дрогнули, возбужденно сузились. Он был теплый, податливый и под всеми своими комплексами и страшной неуверенностью в себе — сильный и смелый. Целоваться только не умел совсем, неуверенно тыкался языком навстречу, не решаясь приоткрыть рот сильнее… Ну да это дело практики.
Похоже, без сказочного будящего поцелуя в итоге не обошлось.
Коске никогда раньше не пробовал водить двухколесник со вторым пассажиром за спиной — но Ре весил до неприличия мало, а еще дракон, называется! Горизонт несся им навстречу, и пусть всего пару недель назад Коске и предположить не мог такого исхода, в настоящий момент собственная жизнь его полностью устраивала.
К демонам женитьбу, а ему и так неплохо.

Честно говоря, до сих пор не верится, что мы с Аттян на это решились... и что у нас получилось!

@темы: фанфик, фесты, Вакамацу/Сакурай, Загляни в глаза драконов

---

Скачки

Название: Скачки
Автор: Донна Дункан
Пейринг/Персонажи: Суса/Имаеши, оригинальные персонажи
Жанр: экшен, романс
Рейтинг: PG-13
Размер: 5130 слов
Примечания: AU с криминальным уклоном
Саммари: «Я совершенно не против как-нибудь отплатить за спасение своей жизни. Это все-таки довольно ценная вещь, осмелюсь отметить».
Дисклеймер: Канон принадлежит Фуджимаки Тадатоши.
Было написано на mini OTP Wars за команду Imayoshi x Susa team.

Имаеши любил, когда его недооценивали: это всегда можно было выгодно использовать. Впрочем, он умел выгодно использовать все и всех.
С другой стороны, ему совсем не нравилось, когда клиенты опаздывали на ими же самими назначенные встречи.
К счастью, место выбирал Имаеши, а значит, можно не тратить время даром.
Прокручивая на телефоне файлы с информацией — уже прочитанные, но почему бы не воспользоваться возможностью мысленно проработать еще один запасной план — он периодически поднимал голову, чтобы проверить, как изменилась ситуация на ипподроме. В воздухе беспорядочно мешались запахи свежескошенной травы, лошадиного навоза, раскаленного под солнцем пластика и сладкой газировки, которую пили сидевшие неподалеку подростки.
Топот копыт выбивал по специальному покрытию приглушенную дробь, от которой мелко вибрировали сидения. Периодически кто-то свистел, коротко прикрикивали жокеи, никому не интересный спортивный комментатор изгалялся в остроумии в шипящий микрофон. Сегодня скачки были совсем не серьезные, больше тренировочно-разминочный забег для пока не успевших сделать себе имя двухлеток. Трибуны стояли полупустые, грязно-зеленые и похожие на заплесневевший слоеный пирог. Если вдуматься, не самое аппетитное сравнение, особенно перед обедом… Даже ставки на тотализаторе перед началом забега принимались как-то вяло. Похоже, по-настоящему интересовал результат этих скачек только довольно большую группу детишек на первых рядах — наверняка из конного клуба при ипподроме. Когда-то в школе Имаеши хотел в такой вступить, но не хватило времени из-за учебы.
Он заметил движение боковым зрением, но не стал поворачиваться, притворился, что поглощен скачками. Номер четвертый как раз совершил сбой, перейдя с рыси на галоп, но жокею удалось его быстро выправить.
Только когда клиент подошел совсем близко и явно собрался его окликнуть, Имаеши поднялся на ноги, плавно разворачиваясь к нему, и склонил голову в приветствии:
— Доброго дня, рад наконец встретиться с вами. Позвольте предложить вам присесть. Поверьте, здесь чисто, несмотря на не самый внушающий доверие внешний вид.
Каташи Хирото, серьезный бизнесмен и еще более серьезный торговец опиумом, чуть вздрогнул и неодобрительно нахмурился, поджимая губы. Человек за его спиной — крупный, высокий, со спокойно-бесстрастным лицом — склонился к плечу Каташи и что-то шепнул, не сводя внимательного взгляда с Имаеши. Тот постарался улыбнуться еще шире и дружелюбней.
Наконец Каташи изволил отрывисто кивнуть и с явной неохотой опустился на соседнее сидение. Его колебания вполне можно было понять: дорогой кремово-белый костюм — не самая практичная одежда для подобного места.
Имаеши позволил себе вежливый вопросительный взгляд в сторону молчаливого здоровяка, устроившегося по другую сторону от клиента.
— Суса, один из моих телохранителей, — небрежно представил Каташи, осторожно утирая лоб платком в попытке не потревожить прическу — его волосы были уложены на косой пробор, чтобы прикрыть очевидную лысину.
Все эти маленькие незначительные детали Имаеши привычно отмечал на автомате, сопоставляя с ранее составленным профайлом.
— Понимаю ваше недоумение, но опыт моей работы показывает, что проводить подобные деловые встречи лучше всего в людных местах, — пояснил он, намеренно утрируя свой акцент — как правило, это ослабляло бдительность собеседника. — Прошу прощения, просто первое правило безопасности всех «вольных художников».
Каташи прищурился, окидывая его оценивающим взглядом, как товар в витрине, дернул уголком губ:
— Полагаю, следуя какому-нибудь второму правилу, вы предварительно разузнали про меня?
— Разумеется, — спокойно признал Имаеши, снова склоняя голову, так, чтобы блики на очках скрыли его глаза.
Каташи хмыкнул, перевел взгляд на лошадей, зашедших на очередной круг, и без особого интереса спросил:
— Вы уже сделали ставки?
Его вздернутая бровь демонстративно выражала презрение как к выбранному месту, так и к данному виду спорта в целом.
Имаеши касанием большого пальца свернул все файлы на экране телефона и с притворным смущением признался:
— Я никогда не ставлю деньги на скачках. Предпочитаю иные способы заработка.
— Неужели? — Каташи вздернул другую бровь, видимо, для симметрии.
Детишки внизу вдруг повскакивали на ноги, громко протестующе загомонили, когда четвертый номер дисквалифицировали за очередной сбой, уже третий по счету.
Имаеши негромко пояснил, не переставая улыбаться:
— Я торгую информацией, самым актуальным и ценным товаром в современном обществе.
Клиенты довольно часто мялись, не желая переходить к делу сразу, начинали разговор на какие-то отвлеченные темы. Приходилось терпеливо ждать.
А вот спутник Каташи словно ничего не ждал, просто положил большие широкие ладони себе на колени и выглядел слишком расслабленно для телохранителя. С другой стороны, с подобной комплекцией совсем необязательно сильно напрягаться даже в экстремальной ситуации…
Наконец Каташи собрался с мыслями и без перехода объявил:
— Мне нужно, чтобы вы кое-что для меня раздобыли. Люди Бао Лина недавно зашли на мою территорию, но что важнее — он перекупил моих поставщиков. Я хочу их обратно.
Имаеши кивнул, показывая, что внимательно слушает, хотя на самом деле уже давно знал, какой именно услуги попросит новый клиент. Плоды и плюсы тщательного предварительного планирования.
— Дайте мне свой телефон, — вдруг потребовал клиент, протягивая руку.
Имаеши удивленно приподнял брови, но подчинился. Каташи, сосредоточенно хмурясь и неуверенно тыкая пальцами в экран, внес в адресную книгу новый контакт:
— Свяжитесь сегодня вечером по этому номеру, вам сообщат все необходимые подробности. Я хочу, чтобы работа была выполнена в двухдневный срок!
С этими словами он протянул телефон обратно, но не удержал, и гладкий корпус выскользнул у него из пальцев. Телефон с негромким стуком упал на пол, отчего отсоединилась и отскочила в сторону задняя панель.
Одновременно с этим трибуны, несмотря на сонливость и малочисленность, дружно закричали и затопали ногами. Кажется, скачки приближались к концу.
Суса успел подхватить телефон первым, осторожно, с совершенно нехарактерной для таких огромных ладоней аккуратностью приладил заднюю панель на место. И молча протянул Имаеши.
Тот улыбнулся и забрал свой пострадавший смартфон, случайно задев чужие теплые пальцы своими.
— Приношу извинения за неуклюжесть, — бесстрастно произнес Каташи и тут же с нажимом спросил: — Ваше решение?
Комментатор снова что-то затараторил в микрофон, но за помехами его было почти совсем не слышно. Имаеши бросил быстрый взгляд на пошедших на последний круг лошадей, отметил, что с самого начала правильно предположил расстановку сил, после чего набрал на дисплее телефона относительно небольшую сумму и продемонстрировал клиенту:
— Это мой обычный тариф расходов на предварительную техническую подготовку. Цену я назову потом, по результатам работы. Устроят ли вас такие условия?
Каташи задумчиво нахмурился, явно подозревая подвох, но, очевидно, поставщики были нужны ему слишком сильно, потому что он отрывисто кивнул, поднялся и, коротко попрощавшись, поспешил удалиться — видимо, его все же не особенно вдохновляли ароматы ипподрома. Имаеши за его спиной, не удержавшись, подмигнул внимательно следившему за ним Сусе, но тот сделал вид, что ничего не заметил. Тоже поднялся и молчаливой оберегающей тенью двинулся следом за своим работодателем.
Имаеши остался сидеть еще какое-то время после того, как разошлись остальные зрители, в подавляющем большинстве разочарованные. Он задумчиво щурился на солнце, постукивая указательным пальцем по подбородку и прикидывая разные варианты.
В скачках нужно не только правильно оценить потенциал лошади и мастерство всадника, но и положиться на удачу. Обычно удача Имаеши не подводила, но неоправданный риск он не любил, поэтому денег в тотализаторе никогда не ставил.
Машина автостарта запущена, и скачки начались.

* * *

Обычно в силу своей специализации Имаеши предпочитал добывать информацию дистанционно, легко разгадывая пароли, взламывая базы данных, перекачивая файлы и блокируя чужие счета, а не выходить на гораздо менее комфортную работу «в поле». Но в данном конкретном случае основная проблема состояла в том, что Бао Лин был очень старомоден и все важные документы хранил не на компьютере, а в бумажном виде в сейфе.
Каташи желал получить информацию о всех постоянных поставщиках конкурента, заключенных сделках, предстоящих в ближайшее время встречах для передачи товара. Вдобавок ему требовалось что-нибудь из личных вещей и талисманов Бао — тот был весьма суеверен — чтобы таким образом подчеркнуть победу над соперником, украсть у него удачу.
Поэтому Имаеши тщательно собрался, спрятал в задний карман джинсов набор с необходимыми инструментами и направился к ночному клубу, который китайцы недавно перекупили у наследников прежнего владельца и сделали своей основной базой. Группировка Бао перебралась сюда относительно недавно и сразу ввязалась в борьбу за рынок сбыта и территорию.
К сожалению, у входа в клуб его поджидал неприятный сюрприз сразу в трех лицах, далеко не самых дружелюбных на вид. Прежде, чем Имаеши успел выразить свое удивление вслух, Суса молча протянул ему телефон.
— Я не настолько глуп и наивен, чтобы оставлять вас без присмотра, — самодовольно сообщила трубка голосом Каташи. — С вами пойдут трое моих людей.
Удержать на лице улыбку и ничем не выдать инстинктивного раздражения стоило некоторых усилий, но Имаеши все же сумел спокойно ответить:
— Разумеется, как пожелаете.
Он терпеть не мог, когда ему диктовали правила и условия, вмешиваясь тем самым в его работу. Но, с другой стороны, это давало возможность прямо на ходу разработать и применить новую схему… а вызовы он любил, прежде всего за их редкость.
Поэтому он с улыбкой повернулся к навязанным спутникам: Сусу сопровождали два бритоголовых мордоворота, фотографии которых были у Имаеши в папке с собранными на Каташи файлами. Имен он не запомнил — счел лишней информацией — поэтому мысленно окрестил их Громила и Верзила. Оба впечатляли габаритами, причем, кажется, Верзила был наполовину европейцем, но до Сусы все равно не дотягивали.
Неоновая вывеска над входом переливалась красно-голубым у них над головами, бросая на лица разноцветные отблески. Имаеши, не удержавшись, окинул Сусу неторопливым оценивающим взглядом — идеально подогнанный костюм угольно-черного цвета, сияюще белоснежная рубашка, начищенные кожаные туфли, даже галстук был сдержанно-черным — и протянул:
— Мальчики, вы уверены, что не будете выделяться в толпе?
Он многозначительно сдвинул повыше закатанные рукава своей собственной полупрозрачной рубашки, расстегнутой почти наполовину, и улыбнулся более криво, глядя, как Громила с Верзилой дружно посмотрели в сторону, неуютно одергивая свои пиджаки. Имаеши не был уверен, насколько сильны их познания в английском, но звучное название клуба «Kinky Balls» сопровождалось безошибочной иллюстрацией.
Суса прямо встретил его взгляд и бесстрастно поправил узел галстука.
Имаеши цокнул языком и прошел мимо, едва не задев его бедром, на ходу уверенно продемонстрировал охраннику заранее приготовленный пропуск.
Низкие частоты басов едва не оглушили в первый момент. В лицо душно дохнуло запахами алкоголя, кислого пота и почему-то озона. Изнутри клуб был похож на безумный котел, в котором смешались в адском зелье звуки музыки, смех, стоны, мигающие огни, а также разгоряченные тела, судорожно дергающееся в пародии на первобытный танец. Женщин здесь оказалось совсем немного, и те в основном сидели парами, игнорируя возможных кавалеров. На круглых стойках в углах зала по-змеиному извивались полуобнаженные танцовщики и танцовщицы. Имаеши чуть прищурился, прикидывая, что именно изменилось в клубе с его прошлого визита, и решительно направился к бару, проталкиваясь сквозь толпу и буквально кожей ощущая чужие взгляды. Возможно, джинсы он все же выбрал слишком узкие. С другой стороны, нельзя пренебрегать маскировкой.
Суса следовал за ним, скалой возвышаясь над бушующим морем тел. Двигался он осторожно, с нехарактерной для такой комплекции сдержанностью, и умудрился по дороге никого не толкнуть.
Имаеши заказал себе пива, сделал небольшой глоток и оперся спиной о барную стойку, еще раз проверяя выходы и отмечая, где именно неподвижными тенями застыли люди Бао, надзиравшие за порядком в клубе.
— Что мы здесь делаем? — негромко уточнил Суса, тоже облокачиваясь на стойку.
По его лицу мельтешили многоцветные блики, но он даже не моргал, смотрел пристально и внимательно. От такого взгляда по шее начинали бегать мурашки.
— Сливаемся с толпой, — усмехнулся Имаеши, привычно щурясь и наслаждаясь возможностью немного развеяться и одновременно пощекотать себе нервы.
Суса должен был казаться здесь посторонним чужеродным телом — но почему-то не казался. В отличие от двух других людей Каташи, которые явно не знали, куда себя приткнуть и чем занять.
Что ж, вряд ли имеет смысл затягивать эту постановку дольше, чем необходимо.
Имаеши не стал допивать пиво, отставил на стойку и, едва заметно кивнув собеседнику, первым направился в узкий коридор, который вел к туалетам. Шум главного зала остался позади, хотя стены все равно подрагивали от низкой вибрации. Какой-то парень с крашеными радужными волосами, старательно сворачивавший самокрутку в углу, проводил их откровенно оценивающим взглядом и причмокнул губами.
Имаеши на мгновение представил, как они выглядят со стороны, с их разницей в росте и размерах: застегнутый на все пуговицы серьезный телохранитель и он сам, в тонкой белой рубашке и непривычно тесных джинсах… Суса шел так близко, что его теплое дыхание щекотно ощущалось на затылке.
Клуб был знаменит тем, что отличался весьма свободными нравами и всячески поощрял связи на одну ночь. У бармена даже можно было за отдельную плату приобрести ключ от одной из маленьких специальных комнатушек, расположенных на втором этаже.
На самом деле, в каждой из них были расположены скрытые камеры, и Бао Лин дополнительно зарабатывал тем, что снимал таким образом нелегальное порно. Особенно когда к нему в клуб опрометчиво заглядывали в надежде расслабиться какие-либо знаменитости — поп-айдолы, спортсмены или политики.
Эта пикантная деталь не была известна завсегдатаям, но все равно многие гости, либо не в силах терпеть, либо не желая тратить лишние деньги, пользовались для своих нужд туалетом. К счастью, в этот раз там оказалось пусто.
Имаеши закрыл за ними дверь, потом отсчитал третью кабинку слева от входа и зашел в нее, поманив ладонью своего спутника. Тот чуть приподнял брови, но все же шагнул следом. Сразу стало немного тесновато.
Имаеши снял со сливного бачка крышку и невозмутимо вручил ее Сусе. Потом натянул на руку предусмотрительно захваченную с собой длинную резиновую перчатку и пошарил в воде рядом с рычажком слива.
Что-то негромко щелкнуло, а потом кусок стены за бачком бесшумно отъехал в сторону, открывая узкий, тускло освещенный коридор.
— Впечатляет, — бесстрастно прокомментировал Суса, отставляя крышку в сторону, но в его глазах отразилось искреннее удивление.
Имаеши запер за ними кабинку и триумфально улыбнулся
— Я бывал здесь раньше, еще при прежнем хозяине. Господин Бао вряд ли знает об этом маленьком секрете.
— Прежнего хозяина тоже нужно было ограбить? — уточнил Суса, с трудом протискиваясь в проход — мешали ненормально широкие плечи.
— Ну зачем же так грубо, — покачал головой Имаеши, проскакивая под его рукой, чтобы снова оказаться первым. — Я всего лишь оказал ему услуги как приглашенный консультант по безопасности. Он был страшным параноиком и верил в теорию заговора… впрочем, эта паранойя вполне оправдалась, когда его убил собственный телохранитель, бросив ему в ванную включенный фен.
Он не видел выражение лица собеседника, но, судя по тому, как выдохом шевельнуло волосы на загривке, рассказ как минимум заставил Сусу хмыкнуть.
Тайный ход привел их точно к личному кабинету Бао Лина, в данный момент гарантированно пустовавшему. Ведь как раз сегодня в клубе отдыхала знаменитая певица вместе со своей новой любовницей — Имаеши сам выслал ей особое приглашение якобы от лица хозяина. Судя по тому, что в основном зале их не было, обе леди все же решили воспользоваться специальными услугами. И не приходилось сомневаться, что Бао Лин, преданный поклонник певицы, сейчас наблюдал за изображением со скрытых камер в режиме реального времени, прячась в тайной комнате.
Да, Имаеши всегда заранее узнавал и предугадывал все важные детали и подробности.
Правда, некоторые моменты заранее учесть было все же невозможно. Например, то, что выход из тайного хода не знавший о нем новый хозяин закроет шкафом. Имаеши шагнул в сторону, приглашающе указав рукой, и с неприкрытым удовольствием — своих собственных желаний он никогда не стыдился — наблюдал, как напряглись и заиграли под одеждой мускулы на руках Сусы, когда тот налег на шкаф, пытаясь сдвинуть с места.
В кабинете было темно и тихо, как и следовало ожидать. Имаеши, ступая осторожно и неторопливо, прошел сначала к рабочему столу, включил компьютер и вставил в него флэшку — никогда не помешает прихватить всю возможную информацию, она всегда может пригодиться в будущем. Потом довольно быстро нашел сейф и достал инструменты.
Суса внимательно оглядывал кабинет, словно выискивая скрытые угрозы. Шагнул к стене, случайно задел стоявшую на краю стола статуэтку, но успел ее ловко подхватить, демонстрируя хорошую реакцию. Имаеши внимательно пригляделся к небольшому Будде из бледно-зеленого нефрита и кивнул:
— Захватим с собой как талисман. Насколько знаю, Бао Лин очень высоко ценит свою коллекцию.
Расшифровка кода много времени не заняла — даже скучно. Имаеши довольно быстро нашел необходимые документы, захватил еще кое-что для собственных нужд и захлопнул сейф обратно. Поднялся на ноги, удовлетворенно отряхивая ладони, начал:
— Ну что ж…
Но в этот момент в коридоре послышались возбужденные призывы на китайском: «Хозяин, хозяин!!!», а в следующее мгновение тяжелая дубовая дверь кабинета распахнулась, и внутрь ввалились изрядно потрепанные Громила с Верзилой, которых толкали перед собой четыре китайца.
Суса среагировал первым, схватил Имаеши за шиворот, оттаскивая назад, и прямым ударом в челюсть обезвредил одного из людей Бао. На том месте, где только что стоял Имаеши, вонзился в доски пола метательный нож.
А дальше полутемный кабинет взорвался беспорядочным движением, хрипами и ругательствами. Имаеши, раздраженно поджимая губы, спрятал бумаги за пазуху, вырвал из компьютера свою флэшку, развернулся — и еле успел отклониться назад, уходя от замаха одного из китайцев. Чужой кулак задел очки, которые сорвались с носа и полетели на пол. И, разумеется, разбились, хрустнув под чьей-то пяткой. Проклятье! Этого еще только не хватало!
Китаец отступил назад и принял боевую стойку, но на его лице читалась небрежная расслабленность: полуслепого очкарика он явно достойным противником не считал.
Имаеши медленно моргнул, потом резко рванул вперед, врезал китайцу коленом в живот и одновременно быстро добавил ребром ладони по шее. И со вздохом потер пальцем уголок глаза.
На миссии он всегда надевал линзы и очки с обычными стеклами, просто для маскировки. Такая мелочь, как плохое зрение, не должна стать помехой в работе.
Потасовка закончилась почти так же внезапно, как и началась, хотя Громила с Верзилой выглядели малость ошалевшими и явно все никак не могли понять, что происходит.
— Уходим, пока остальные не сообразили, что к чему, и не нашли Бао! — отрывисто скомандовал Имаеши, устремляясь к тайному ходу. Узнавать, что именно умудрились натворить без присмотра люди Каташи, у него не было ни малейшего желания.
К счастью, Суса сообразил задвинуть шкаф на место, чтобы выиграть им еще немного времени.
Из туалета они четверо вырвались почти бегом. Уже знакомый наркоман с радужными волосами удивленно уставился на увеличившееся количество спутников Имаеши, окинул одобрительным взглядом его растрепанную одежду и подмигнул. Пришлось улыбнуться в ответ и приложить палец к губам, хотя скулы сводило от раздражения.
Они успели выйти через черный ход и свернуть в соседний переулок, когда сзади наконец послышались безошибочные звуки погони. Разумеется, Каташи не озаботился тем, чтобы подготовить для них машину на случай срочной эвакуации! Пришлось бежать, петляя и путая преследователей, да еще и следить, чтобы никто не отстал.
Невольно возникла ассоциация со скачками. Интересно, поставил бы кто-нибудь на них?
Имаеши держал в голове карту квартала, поэтому уверенно вел спутников к парковке, где оставил свой собственный фургон. Вот только он расслабился и не учел, что противники тоже хорошо знают этот район…
Он первым шагнул из-за угла и просто не успел бы вовремя среагировать, несмотря на всю свою быстроту. Но широкая ладонь легла на его плечо и с силой рванула назад — как раз в тот момент, когда в воздухе зло просвистел пуля, едва не угодившая Имаеши прямо в лоб.
От всплеска адреналина сердце колотилось в груди, как бешеное. Собственное дыхание казалось слишком громким и хриплым. Имаеши подался назад еще сильнее, вжимаясь спиной в широкую грудь, запрокинул голову и, сглотнув, шепнул:
— Ты спасаешь мне жизнь второй раз за вечер.
Под таким углом сложно было разобрать выражение лица, но, кажется, Суса неодобрительно нахмурился, когда ответил:
— Будь осторожнее.
Его ладонь — тяжелая, теплая — все еще лежала у Имаеши на плече.

* * *

Им все же удалось благополучно уйти от китайцев. За руль сел Суса и уверенно направил фургон к тому кафе, в котором они условились встретиться с Каташи сразу после завершения миссии.
В такой поздний час там оказалось совсем пусто, даже сам клиент еще не успел пожаловать. Громила с Верзилой, в агрессивном смущении потирая многочисленные синяки и порезы, остались ждать у входа. Имаеши уверенно направился к столику в углу, опустился в кресло, устало потирая переносицу.
Суса молча сел напротив, аккуратно сложив руки на столешнице. На сбитых костяшках пальцев бурой коркой запеклась кровь.
Имаеши прерывисто выдохнул, чуть прищурился и, откидываясь на спинку кресла, протянул:
— Я совершенно не против как-нибудь отплатить за спасение своей жизни. Это все-таки довольно ценная вещь, осмелюсь отметить.
Лицо Сусы по-прежнему осталось бесстрастным, когда он коротко ответил, прямо встретив его взгляд:
— Я учту.
К ним неохотно приблизился хмурый и явно не выспавшийся светловолосый официант.
— Молочный улун, будьте так добры. И счет сразу, — безмятежно улыбнулся Имаеши. Пожалуй, хватит с него на сегодня алкоголя и прочего адреналина.
Он всегда заранее собирал информацию, просчитывал все варианты и обычно мог предусмотреть все — кроме чужого идиотизма.
Официант мрачно зыркнул на него, словно это лично Имаеши был повинен во всех его жизненных бедах, но заказ принял. Когда он через несколько минут вернулся с чаем и кожаной книжечкой со счетом, Имаеши раскрыл ее, не глядя вложил купюру вместе с флэшкой, захлопнул и вернул обратно.
Громила с Верзилой возле входа заволновались, попытались встать по стойке смирно. Имаеши со вздохом обхватил горячую глиняную чашку ладонями. Каташи царственно приблизился, сел на место Сусы — тот замер за спиной своего работодателя, как и положено обычному телохранителю — и неодобрительно скривил губы:
— Вы же уверяли, что все пройдет гладко!
Имаеши, подслеповато щурясь для вида, расплылся в вежливой улыбке и позволил себе ответить прямо:
— Прошу прощения, я не рассчитывал, что ваши люди решат привлечь внимание охраны клуба, когда вместо работы пожелают познакомиться с танцовщицами.
В конце концов, в его привычки не входило отвечать за чужие ошибки. Достаточно и того, что периодически ему приходилось разгребать последствия таких ошибок.
Не дожидаясь реакции клиента, он извлек документы и почтительно протянул вместе со второй флэшкой, пояснив:
— Здесь кое-какая дополнительная информация с личного компьютера Бао Лина. Возможно, вам будет интересно.
Суса молча поставил на стол захваченную с собой нефритовую статуэтку.
Каташи нахмурился, просматривая документы, но в итоге удовлетворенно кивнул и спросил:
— Оплата?
Имаеши сделал небольшой глоток чая, мысленно прикидывая, что еще ему осталось подготовить:
— Я сообщу вам о ней через пару дней, сначала необходимо произвести кое-какие расчеты.
Такой уклончивый ответ клиента явно не обрадовал, но он сдержался и вместо этого вдруг снова потребовал, как и на трибунах накануне:
— Ваш телефон.
Повертел его в пальцах, подцепил заднюю панель, снял и вытряхнул на стол крошечную металлическую пластинку.
— Я не мог быть уверен, что вы не выйдете на связь с моими конкурентами или не предупредите напрямую Бао Лина. Поэтому пришлось подложить вам следящий и звукозаписывающий маячок, — сообщил Каташи, самодовольно улыбаясь.
Имаеши забрал свой телефон и покачал головой:
— Какая коварная предусмотрительность с вашей стороны…
Если все заказчики станут такими же въедливыми и бдительными, это может в будущем серьезно усложнить работу. С другой стороны, вызовы помогают эффективно бороться со скукой.
Чай немного горчил и обжигал язык, но от пристального взгляда Сусы становилось горячее.

* * *

Специальный компьютерный вирус, переданный вместе с флэшкой, в строго прописанное время заблокировал все системы слежения и сигнализации. Погруженный в темноту особняк казался молчаливой скалистой глыбой, даже сторожевые собаки уснули, получив вместе с ужином порцию снотворного. Проскользнуть мимо охраны не оставило труда — они все были примерно на том же интеллектуальном уровне, что и уже знакомые Громила с Верзилой, которых за промах лишили премии и отправили сторожить гараж.
Имаеши спокойно прошел через вход для слуг, шагая бесшумно и осторожно. Переждал для верности какое-то время в кладовке, потом неторопливо поднялся по лестнице на третий этаж, где располагался кабинет хозяина. Сейф в этот раз вскрывать необходимости не было, а с паролем на компьютере быстро справилась простенькая программка. С интересом проглядев разные папки, Имаеши скачал не только документы, связанные с бизнесом Каташи, но и кое-какой любопытный компромат. А также файлы с экспериментальным рецептом новой расширяющей сознание смеси, на которые уже был потенциальный покупатель — доктор химических наук, сотрудничавший с полицией и пытавшийся вывести на чистую воду основных наркобаронов города.
Имаеши любил представлять себя таким своеобразным современным «робин гудом»: он крал информацию у одних и передавал другим… разумеется, не забывая в процессе свои собственные интересы. Вот и в этот раз он дополнительно захватил как сувенир на память антикварную, инкрустированную драгоценными камнями золотую пепельницу, украшавшую письменный стол. Такие вычурные безделки всегда можно отдать на переплавку знакомому ювелиру.
Правда, вряд ли подобная оплата устроит Каташи, который явно собрался вообще ничего больше не платить за уже полученную информацию…
Что ж, это научит его на будущее подробно оговаривать и согласовывать все условия сделки заранее.
Имаеши уже почти выбрался из особняка, готов был взяться за ручку выходной двери на кухне, как вдруг в помещении вспыхнул свет, и на пороге замер Суса. В кои-то веки без пиджака и галстука, в наполовину расстегнутой рубашке. И с пистолетом в кобуре под мышкой.
Оба замерли, пристально разглядывая друг друга. Большие старомодные часы на стене громко тикали, мерно отсчитывая секунды. Глаза у Сусы были темно-карие, почти черные, усталые и задумчивые.
И Имаеши вдруг сделалось до нелепого смешно, и весело, и легко на душе. Он небрежно закинул рюкзак за плечо, послал Сусе смачный воздушный поцелуй и, спокойно повернувшись к нему спиной, вышел на улицу.
Ночной воздух пах свежестью и какими-то незнакомыми цветами.

* * *

На этот раз в забеге участвовали не только американские породы, и пара более редких французских скакунов, выделявшихся особой легкой грацией. Правда, зрителей на трибунах было еще меньше — возможно, их отпугнула обещанная синоптиками гроза. Небо на горизонте уже тяжело посерело, и лошади тревожно вскидывали головы.
Имаеши отстраненно подумал, что, наверное, зря не захватил зонт. Откинулся назад, опираясь ладонями на прохладный пластик сидения, и прикрыл назад, мысленно проводя расчеты доходов и расходов по последней операции. Через три ряда слева от него двое явно подвыпивших офисных клерков потрясали кулаками и кричали что-то вроде: «Давай! Давай, Седьмой! На кону твои дети!!!»
Имаеши никогда не ставил на скачках, потому что всегда заранее угадывал, кто победит, и зарабатывать так было слишком скучно. Так что нет, похоже, не судьба седьмому номеру пройти отбор и обзавестись потомством.
Поначалу сразу после университета Имаеши пытался работать по профессии, менеджером, честно жить от зарплаты до зарплаты — или как там принято существовать у обычных людей? Терпения хватило всего на пять месяцев: быстро заела тоска, ведь его способности не находили должного применения, и мозги не получали по-настоящему интересных задач. Зато некоторые случайные деловые связи удалось очень удачно развить и открыть свой собственный неофициальный бизнес.
Информация — действительно самый актуальный и ценный товар, но с ограниченным сроком годности. Поэтому всегда особенно важно вовремя сбыть ее с рук.
Он открыл глаза и слегка повернул голову направо, когда соседнее сидение со скрипом прогнулось под чужим весом. Суса, привычно собранный и серьезный, в джинсах и простом черном свитере, прислонил к перегородке между рядами зонт-трость и, не глядя на собеседника, устало вздохнул:
— По твоей вине я снова лишусь работы.
Имаеши протяжно хмыкнул, сел прямо и пожал плечами, резонно отметив:
— Мы работаем в паре. Меня же ты пока не лишаешься?
Как ни удивительно, номер седьмой все же сумел вырваться вперед. Но совсем ненадолго — жокей запутался в поводьях, и конь замедлил шаг, почувствовав слабину всадника. Офисные клерки немедленно отреагировали громкой, но не особенно впечатляющей бранью.
Суса уперся локтями в колени, тоже обратив внимание на скакунов, и невозмутимо сообщил:
— Не уверен, что мне нравится это «пока». Куда-то собираешься?
Интересно, что нужно сказать, чтобы он все-таки сбросил маску своего вечного отстраненного спокойствия? Стоило подумать как следует, выбрать наиболее эффектный вариант из примерно десятка пришедших в голову… поэтому Имаеши просто улыбнулся, щурясь от внезапно просочившегося сквозь разрыв в тучах солнца, и ответил:
— Еще не решил.
Он не собирался признаваться, какое облегчение испытал оттого, что теперь не было необходимости постоянно притворяться. Последнюю пару дней даже наедине с Сусой им приходилось делать вид, будто они не знают друг друга: ведь помешанный на контроле Каташи для перестраховки подкинул прослушивающих жучков не только Имаеши, но и своим собственным людям. Было довольно трудно притворяться, будто они ничего не заметили, учитывая, как неумело и неуклюже он это делал (особенно в прошлый раз на трибунах с телефоном)… но избавляться от этих жучков тоже не стоило, чтобы не будить раньше срока подозрения клиента.
Имаеши поправил очки и позволил себе слегка поморщиться:
— Ему даже не пришло в голову, что с его конкурентами я мог бы связаться по Интернету или по другому телефону.
Суса, давно привыкший к тому, что он может начать фразу у себя в голове, а закончить внезапно вслух, не удивился резкой смене темы и по своей обычной раздражающей привычке находить оправдания всем заметил:
— Людям старшего поколения тяжело осознать, насколько далеко шагнула вперед техника.
Имаеши потянул носом, пытаясь уловить запах скорого дождя, но в воздухе стояла только густая мешанина обычных ароматов ипподрома.
Рыбка попалась на крючок — звучит банально, но четко отражает суть всей операции с Каташи. Рыбачить Имаеши любил, хотя редко выдавалась возможность съездить на какой-нибудь водоем… поэтому приходилось прибегать к иносказательным выражениям своего хобби. Каташи слишком хотел раздавить конкурента, поэтому с готовностью заглотил подкинутую Сусой наживку про Тоо, хотя остался уверен, что разведал о их группе сам.
Разумеется, это был довольно рискованный ход: если каждый раз засылать так Сусу к потенциальному клиенту, даже с поддельными документами, чтобы внедриться изнутри, со временем это начнет вызывать подозрения. Но тут других вариантов не было: взломать систему можно было только с личного компьютера Каташи, и даже Сусе в итоге не удалось подобраться к нему, пришлось придумывать ход с флэшкой… Впрочем, главное ведь итоговый результат?
— Вакамацу до сих пор в бешенстве, что ему пришлось снова изображать официанта, — сообщил Суса, потирая затылок ладонью.
Высокий воротник свитера плотно обхватывал его горло, и Имаеши с трудом заставил себя оторвать взгляд от движения кадыка, когда Суса сглотнул.
Солнце снова скрылось за тучами, и подул холодный ветер, гоня по трибунам обертки от сладостей и пакеты из-под чипсов.
— Я ему очень сочувствую, — искренне объявил Имаеши и добавил: — Сакурай передал информацию о новом заказе. Довольно перспективном.
Он очень не любил сидеть без дела. К счастью, его команда эту нелюбовь к праздной трате времени обычно разделяла.
Комментатор что-то возбужденно вещал, но помехи микрофона по-прежнему оберегали зрителей от его остроумия. Интересно, может, Имаеши все же стоило сначала попробовать себя в конном спорте, прежде чем переходить по другую сторону закона?
— Эту миссию можно было осуществить проще, без таких лишних рисков, — вдруг с нехарактерным для него неприкрытым неодобрением произнес Суса, поворачиваясь к нему. — Однажды ты закрутишь настолько сложную схему, что запутаешься в ней сам.
Имаеши не стал отрицать такую возможность. Только пожал плечами и уточнил:
— Ты же поможешь мне выпутаться?
Он не был точно уверен, какой реакции ожидать, но Суса просто вздохнул, негромко отметив:
— Когда мы только познакомились, ни за что не принял бы тебя за человека, который полагается на чужую помощь.
Усилием воли подавив непривычное волнение, Имаеши наконец посмотрел прямо ему в глаза и, перестав улыбаться, серьезно сказал:
— Тогда я таким и не был.
И весь ипподром как-то отступил на задний план, размылся, потерял значение. Суса разглядывал его без удивления, но очень внимательно и сосредоточенно, словно выискивал подвох. А потом вдруг протянул руку, аккуратно снял с него очки, сложил и заткнул себе за воротник.
Имаеши не сопротивлялся, только прищурился сильнее. Мир вокруг расплылся, окончательно утратил четкость очертаний; даже лицо Сусы расплылось в бесформенное светлое пятно — линзы Имаеши надевал только на миссии, от них слишком болели глаза. Но теперь он даже не смог бы рассмотреть, какой номер лидирует в скачках. Если б это его до сих пор интересовало.
Суса снова протянул к нему широкую ладонь, медленно и осторожно, будто боясь спугнуть, убрал со лба растрепавшиеся волосы, легко скользнул пальцами по скуле.
— Ты меня старательно дразнил целых два дня.
— Я старался, — признал Имаеши и первым подался вперед. — И с предложением отплатить за спасение жизни я не шутил.
Шум трибун слился в бессвязный гул.
Суса целовал очень тщательно, словно наверстывал упущенное. Неторопливо и глубоко, придерживая за челюсть и поглаживая большим пальцем подбородок. Смутно подумалось, что где-то внизу сидят дети — впрочем, будто современных детей удивишь чем-то подобным… От Сусы приятно пахло чуть горьковатым одеколоном и немного — его любимыми леденцами со вкусом зеленого чая.
Из-за безнадежно испортившегося еще в раннем детстве зрения Имаеши в поисках других способов воспринимать окружающий мир привык очень остро и чувствительно различать запахи. Иногда это было проклятьем, но изредка, как сейчас, — приятной особенностью, позволявшей усилить приятные ощущения.
При их первой встрече, давно, еще в школе, ему поначалу показалось, что молчаливый сдержанный одноклассник его тоже недооценивает, как и все остальные. Но на самом деле Суса просто как-то умудрился сразу увидеть Имаеши насквозь.
Сама собой вспомнилась цитата, то ли из случайно увиденного фильма, то ли из прочитанного со скуки романа, что каждая история должна обязательно заканчиваться поцелуем.
По мнению Имаеши — и согласно его опыту — поцелуями обычно все только начиналось.
В том числе скачки.

@темы: фанфик, фесты, Имаеши/Суса

---

Миражи

Первый выложенный (хоть и не первый написанный) фик по КнБ.
В нем объективно много недостатков, как стилистических, так и сюжетных. До сих пор с ужасом вспоминаю, как лихорадочно написала все за четыре дня, включая день выкладки, и в итоге даже не успела вычитать перед отправкой. А ведь изначально, глядя на план, наивно надеялась, что фик выйдет максимум на 5к…
Но есть здесь и то, что мне самой все-таки нравится: как получился образ Касамацу, линия Такао, Хьюга, Кайджо, кагакуры, сама идея мира.
Если будут время и силы, постараюсь этот фик когда-нибудь переписать-доработать… А пока пусть висит ссылка на фестовую выкладку.

Название: Миражи
Автор: Донна Дункан
Пейринг/персонажи: Кисе Рета/Касамацу Юкио, Кайджо, Такао Казунари, Хьюга Джунпей, Сейрин, намеками Кагами Тайга/Куроко Тецуя, другие
Выпавшая в лотерее ключевая фраза: «Неудачники оправдываются, победители ищут пути»
Выбранный капитан: Касамацу Юкио
Тип: слэш
Рейтинг: R
Жанр: экшен, драма, ангст, немного романс
Размер: ~17 500 слов
Саммари: Касамацу Юкио не собирался становиться одним из лидеров Противостояния – но как капитан он обязан был защитить своих людей. Он привык искать разные пути и любые возможности для достижения поставленной цели. Но не окажется ли итоговая цена слишком высока? И что делать, если предательство поджидает там, где его совсем не ждешь?
Дисклеймер: Канон принадлежит Фуджимаки Тадатоши.
Предупреждения: AU: условно н/ф, постапокалиптика, антиутопия.

@темы: фанфик, фесты, Кагами/Куроко, Кисе/Касамацу